Имя Массимо Гарджиа не упоминается ни в мемуарах Греты Гарбо, ни в произведениях Франсуазы Саган, ни в завещании мультимиллионерши графини Сесиль де Ротшильд. Хотя именно этот мужчина в разное время был их любовником… Почему же знаменитые дамы предпочли стереть его имя из своей биографии? Он не оставил там яркого следа? Едва ли. Просто Массимо есть за что не любить — он ловко укладывал в постель актрис и баронесс и так же ловко их бросал. За это он заслужил славу великого любовника. А за то, что никогда не уходил от женщин с пустыми руками, — славу великого жиголо.

Сообщение о смерти писательницы Франсуазы Саган не могло оставить Массимо равнодушным. Да, последние годы они почти не общались, страсть, вспыхнувшая между ними, давно истлела, а вот ощущение родства не исчезало — они словно бежали наперегонки по головокружительным виражам судьбы. Что ж… Получается, Франсуаза пришла к финишу первой. И каков же итог этой бешеной гонки? По крайней мере после нее будут жить ее книги, а какой след оставит в людских сердцах он, грузный, постаревший ловелас? Печальные раздумья возвращали его к событиям двухлетней давности…

2002 год. Блестящий автомобиль с тонированными стеклами подвозит 62-летнего Массимо Гарджиа к представительству французского книжного издательства в Риме. Его сопровождают двое мужчин. Не потому, что престарелому плейбою сложно передвигаться, а просто потому, что так предписывает закон. Спецподразделением итальянской полиции DIA Массимо Гарджиа приговорен к домашнему аресту за финансовые махинации. Ну разве мог он еще год назад предположить, что его старинный друг Альберто Чилона — жулик и казнокрад? Альберто держал свое казино в Марракеше, куда по старой дружбе частенько заглядывал Массимо и за компанию приглашал своих друзей, таких же породистых джет-сеттеров, как и он: Джека Николсона, Джину Лоллобриджиду, Роберта Редфорда, Элизабет Тейлор… Он и денег-то с Альберто за такую «рекламную поддержку» не брал. Откуда ему было знать, что уже больше полугода за казино ведется слежка, а его владельца совсем скоро обвинят в неуплате налогов и в игровых махинациях. А заодно на крючок блюстителей закона попадется и сам Массимо.

Как назло, на этот раз Гарджиа влип по-крупному. Хорошо еще, что арест домашний. Но общество двух амбалов, которые следуют за ним по пятам, заметно тяготит светского льва. Вот и теперь Массимо приехал на Виа Венетто, чтобы согласовать с издателем обложку новой книги, и даже в такой важный момент его не оставляют ни на минуту.

Мемуары Массимо Гарджиа «Прелести высшего общества. Джет-сет» — не первая его книга на французском языке. До этого были «Тела к телам. Джет-сет во всем своем блеске», «Джет-сет. Дневник международного плейбоя», «Гид по выживанию в джет-сете». Неотъемлемым во всех названиях было только одно слово — «джет-сет». И пусть невеждам оно напоминает породу собак, что-то среднее между терьером и сеттером. Он-то знает, что скрывается за этим паролем для избранных! Английское выражение jet set в 1965 году придумал соотечественник Массимо — итальянский писатель Альберто Моравиа, окрестив джет-сеттерами богатых бездельников всех мастей и сословий, которые, подобно перелетным птицам, перемещаются с одного континента на другой для участия в светских мероприятиях и, собственно говоря, иной «профессии» за всю свою жизнь так и не приобрели.

Стать одним из джет-сеттеров Массимо помогла итальянская кровь, бегущая по его венам, — эдакий коктейль из «мачизма», эгоцентризма и средиземноморской игривости. Умение преподнести себя в наилучшем свете всегда позволяло Гарджиа добиваться цели. Хотя сам он не считал яркую внешность и ораторский талант единственными своими достоинствами. Впоследствии в мемуарах он сформулировал собственное жизненное кредо: «Недостаточно просто попасть в высокий мир джет-сета. Там еще надо продержаться».

Единственное благое дело, за которое Массимо можно отдать должное, — его активное участие в деятельности благотворительной ассоциации France Parkinson, которая помогает людям с болезнью Паркинсона. Ну и еще, пожалуй, утвержденная им премия «The Best» за выдающиеся достижения в области моды. В остальном Массимо всегда был обычным прожигателем жизни. Но ведь это не повод отворачиваться от него! Вскоре после ареста он увидел по французскому телевидению репортаж с одной из светских тусовок. Парижских знаменитостей спрашивали, что они могут сказать про Массимо Гарджиа. «Он просыпается в четыре часа дня!», «Он никогда не работал», «Вся его жизнь — это итальянская комедия дель’арте!»

«Да что они понимают в итальянских комедиях, эти скаредные французы или идиоты-американцы!», — негодовал перед телевизором Гарджиа. Ему почему-то вспомнилось, как Грета Гарбо при первом знакомстве спросила его: «Вы кто?» — «Я человек из Неаполя». — «А, это тот, что во Флориде?» — «Да нет — это тот, что в Италии!» — оскорбился Массимо. И вот теперь все те же люди, которые сначала насмехались над его пожилыми любовницами, а потом бегали брать у него взаймы или просили замолвить словечко, поливают его с телеэкранов грязью. «Канальи!» — традиционное для его родного города ругательство первым соскочило с языка. «Нет, я сам виноват! Это все моя идиотская привычка подстелить соломки, а потом получить „спасибо, тебя никто не просил!“ Ведь именно я в свое время познакомил Наоми Кэмп-белл с Хоакином Кортесом, нашел Иванне Трамп нового мужа, непосредственно участвовал в охмурении Джоном Брайаном герцогини Йоркской и даже помогал Роджеру Клинтону, сводному брату Билла, выбрать тот самый злополучный галстук, который потом почему-то фигурировал в суде как подарок Моники Левински президенту».

Конечно, у Массимо перед товарищами по джет-сету рыльце тоже было в пушку. Сколько раз он уводил чужих жен прямо из-под носа их мужей — и не сосчитать. Ему долго припоминали и роман с Сао Шлумбергер, женой воротилы гигантской финансовой империи, и интрижку с Кристианой Агнелли, совладелицей концерна «Фиат», и связь с Дониной Чиконья, чей муж, барон Чезаре, вскоре после начала их с Массимо романа скончался при загадочных обстоятельствах. Пресса потом обрушилась на влюбленную парочку с подозрениями в убийстве. Массимо от комментариев уходил. Он вообще считал, что в любовных треугольниках нет правых и виноватых, что все эти сексуально-матримониальные радости в тесном кругу рано или поздно решаются, как задачка про козла, капусту и лодочника, в которой кто-то обязательно должен быть съеден…

Когда итальянцы благословляют друг друга перед дальней дорогой, они обычно говорят: «Поцелуй волка в пасть!», что означает: «Желаю тебе сорвать большой куш!» С теми же словами молодого Массимо провожал на учебу во Францию его отец. Он мечтал о блестящей карьере юриста для своего сына, хотел, чтобы тот вернулся через несколько лет в родной Неаполь настоящим доктором юриспруденции. Однако Массимо было уготовано судьбой встретить и поцеловать такого волка, что возвращаться в Неаполь и уж тем более работать в пыльной конторе от звонка до звонка не было никакой необходимости.

Однажды во время учебы во Франции Гарджиа позвонила старая знакомая из Италии — внучка Муссолини Диндина Чано (молодой неаполитанец с ранних лет водил дружбу с «золотой молодежью») — и предложила ему съездить на выходные на частную виллу Пьера Кардена, куда была приглашена она, еще парочка молодых европейских принцев, ну и стайка девочек-моделей. От такого соблазнительного предложения Массимо не в силах был отказаться. И именно с того самого уик-энда на острове Капри и началось его вхождение в мир джет-сета. Безродного неаполитанца Пьер Карден принял очень радушно и даже подружился с юношей. Вскоре последовала череда званых обедов, катаний на яхтах, презентаций и показов. Порадовать отца достижениями на юридическом поприще Массимо так и не успел. Какая там работа! Ему и без того хватало забот — на носу Неделя высокой моды, потом кинофестиваль в Каннах, а тут еще в конце месяца у принца Альберта и принцессы Бельгийской дни рождения. Сен-Тропе, Сардиния, Акапулько, Ипанема — маршрут был расписан на год вперед. Массимо Гарджиа стал вхож в дома (да что там — во дворцы!) самых влиятельных особ своего времени. Массимо вспоминал, как в детстве он вместе с братьями любовался на пришвартованную у набережной родного Неаполя яхту «Кристина», принадлежащую миллиардеру Онассису. Ни ему, ни его близким такие богатства даже не снились! А теперь на этой яхте он проводит почти каждые выходные. А чего стоил один только прием у шаха Ирана! Массимо побывал на тысячах вечеринок, но ни разу не видел ничего подобного: шах потратил на торжества 350 миллионов долларов, треть годового бюджета страны. По заказу восточного правителя известный французский дизайнер прямо в пустыне расставил шат-ры из шелка Hermes, внутри которых дымились хрустальные кальяны, а в клетках пели редкие птицы. Мраморные туалетные комнаты были установлены здесь же, посреди пустыни, а слуги в персидских одеяниях разносили по шатрам вина урожая не позже 1945 года…

Конечно, чтобы получать приглашения на светские рауты такого уровня, Массимо Гарджиа приходилось все эти годы работать в смешанном жанре манипуляции нужными людьми. Он ловко лавировал между ними, мгновенно вычисляя, с кем стоит только пить, с кем — дружить, а с кем — и спать. В последнем Массимо был разборчив, как никакой другой итальянец. Гарджиа не интересовали красивые и безмозглые старлетки. Он вообще не любил женщин без биографии. Они не годились даже на роль подруг. «Дружить с человеком без биографии, — писал он впоследствии, — все равно что заниматься любовью с девственницей, когда вместо опыта получаешь педагогические мозоли». Поэтому он предпочитал исключительно женщин с деньгами и в возрасте — баронесс, герцогинь, актрис и телеведущих. Массимо действовал, как профессиональный охотник: выбирал породистого зверя (заранее наводил необходимые справки), оказывался в нужном месте в нужный час и ловко расставлял сети из ласк и комплиментов. Так, в свое время на удочку легендарного любовника попались актриса Грета Гарбо, баронесса Сесиль де Ротшильд, певица Аманда Лир, писательница Франсуаза Саган и главный редактор французского Vogue по имени Франсина Кресан (единственная законная жена Массимо Гарджиа за всю его холостяцкую жизнь).

Теперь бывшие пассии, конечно, забыли о великом таланте любовника Гарджиа, зато еще каких-то двадцать лет назад они буквально таяли от одного его голоса. Низкий тембр и соблазнительный итальянский акцент просто магнетически действовали на женщин. Об этом журналистам часто говорили и Саган, и Гарбо.

Первой женщиной-учителем Гарджиа стала престарелая баронесса Сесиль де Ротшильд. Именно она изменила его жизнь, избаловав молодого любовника и превратив его в настоящего денди: частные портные, собственный винный погреб, огромная коллекция живописи. Массимо купался в роскоши с того самого дня, что поселился в замке у шестидесятилетней баронессы. Возраст благодетельницы юношу не смущал, и он не раз в шутку говорил журналистам, что «женщины в возрасте — как вино: чем старше, тем изысканнее». А поскольку во Франции не принято писать на страницах светской прессы слово «жиголо», то парижские журналисты ласково окрестили Гарджиа «мужчиной, который ходит в трусах».

Однако настоящая слава плейбоя пришла к Массимо после связи с актрисой Гретой Гарбо, с которой он познакомился в доме своей благодетельницы Сесиль де Ротшильд. К тому моменту Грета Ловиса Густафсон (настоящее имя актрисы) уже была суперзвездой американского экрана. Тем не менее она мало соответствовала традиционным представлениям о голливудских знаменитостях. Замкнутая и молчаливая, она любому обществу предпочитала одиночество. И если в кадре Грета блистала бриллиантами и шелковыми нарядами, то в обычной жизни она носила невзрачные рейтузы и свитера, никогда не пользовалась косметикой, избегала репортеров и неохотно шла на контакт с новыми людьми. Массимо, правда, оказался исключением. Он сумел в одночасье завоевать ее расположение и даже оказаться в ее постели. Он сам не сразу поверил в то, что происходит, ведь все были убеждены, что Гарбо — лесбиянка. Кривотолки на эту тему начались после того, как в 1960 году голливудская сценаристка Мерседес де Акоста, близкая подруга Греты, опубликовала мемуары, полные романтических откровений. Акоста недвусмысленно намекала на интимную связь с актрисой, а сама Гарбо после выхода книги порвала отношения с вероломной подругой.

Вторым открытием для Массимо стала невероятная скупость актрисы. Никакими шикарными подарками своего любовника она не одаривала. Гарбо предпочитала не тратить лишних денег даже на собственные бытовые нужды и жила по большей части тем, что поочередно гостила в домах своих друзей. Лишь в семидесятые годы Массимо узнал, что значительная часть торгового центра на Родео-Драйв в Беверли-Хиллз принадлежит Гарбо. Кроме того, она владела домами в Нью-Йорке и в родной Швеции. По совету умных друзей Грета скупала на аукционах живопись, шедевры Ренуара и Модильяни. Со временем коллекция расширялась, но Гарбо не любила показывать ее посторонним.

С голливудской звездой молодой итальянский повеса общался недолго, но и здесь выгоды своей не упустил. Благодаря знакомым репортерам он сделал их интимную связь достоянием общественности. Их фотографии облетели светские рубрики глянцевых журналов во всем мире, после чего за Массимо прочно закрепилась репутация великого любовника.

Следующий роман Гарджиа журналисты мусолили с особым пристрастием. Ведь речь шла о богатейшей вдове основателя нефтяной компании Royaldutch Shell — Лидии Детердинг, урожденной Кудеяровой. С сэром Генри Детердингом, знаменитым нефтепромышленником, Лидия познакомилась совершенно случайно: однажды она заменяла подругу-продавщицу в крупном универмаге. Сэр Детердинг покупал там туалеты для своей дамы, но увидел Лидию Кудеярову — и влюбился.

Массимо Гарджиа аристократка Лидия впервые увидела во время празднования своего восьмидесятилетия (!) в Монте-Карло. Гуляла престарелая Детердинг, как и полагается русской натуре, с цыганами, водкой и икрой. В одном из цыганских танцев закружился и Массимо Гарджиа, получив в качестве вознаграждения золотые часы Cartier. Но это было только началом. Вслед за часами последовали дом в Женеве, вилла в Монте-Карло, фабрика в Риме, белый порше и роскошная яхта… О возрасте новой пассии Гарджиа предпочитал не вспоминать — подумаешь, в постели с восьмидесятилетней бабушкой, зато какая выгодная сделка!

В отличие от баронессы де Ротшильд Лидия была дамой темпераментной, с обостренным собственническим инстинктом, поэтому не желала допускать даже мысли о том, что ее дорогой Массимо может ей изменять. Однако папарацци времени зря не теряли: скоро в прессе появились фотографии Гарджиа в обществе Франсуазы Саган. Они и раньше дружили, но на сей раз снимки со всей очевидностью демонстрировали, что итальянского плейбоя и французскую писательницу связывает не только дружба. Реакция Детердинг была мгновенной: на следующий день она вынесла из дома, подаренного ею Массимо, все без исключения вещи, вплоть до мраморных раковин и полотенец. А напоследок украсила белые стены особняка черными крестами.

После такой выходки ни о каком продолжении отношений с Лидией и речи быть не могло. Да к тому же роман с Франсуазой Саган закрутился уж больно стремительно. Даже замужество не помешало писательнице встречаться с Массимо. Во Франции уже давно привыкли к тому, что вокруг Саган всегда существовала аура легкого скандала. Еще бы! Девятнадцатилетняя девчонка написала повесть «Здравствуй, грусть», которая в один миг всколыхнула устои добропорядочной Франции! Любопытно, но ранняя слава почти не опьянила Франсуазу. После получения первого гонорара она пришла к отцу и спокойно спросила, что ей делать с 1,5 миллионами франков, которые свалились как снег на голову. Отец так же спокойно посоветовал ей: «Немедленно потрать их, потому что деньги в твоих руках — большая беда». Она так и поступила. Уже в юности Франсуаза разогнала свою жизнь, как гоночную машину, до экстремальной скорости: путешествия, яхты, неудачный брак с крупнейшим издателем Франции Ги Шеллером, рождение сына в 1962 году, еще несколько неудачных попыток устроить семейную жизнь, пристрастие к азартным играм. В каком-то смысле они с Массимо были идеальной парой — оба относительно молодые, но уже успевшие пресытиться роскошной жизнью. Одинаковый круг общения, общие интересы. Массимо даже не брал с Франсуазы денег, хотя с предыдущими любовницами он не позволял себе так расслабляться, уверенно залезая в их кошелек. К тому времени пронырливый итальянец научился получать дивиденды с подаренных ему предприятий и фабрик. Он уже устраивал собственные благотворительные аукционы и званые обеды, утвердил премию «The Best» и выпустил несколько книг. Говорят, что идею опубликовать скандальные мемуары ему подкинула все та же Саган.

Спустя какое-то время их страсть угасла, Массимо женился на Франсине Кресан. Последние годы они с Франсуазой оставались просто добрыми друзьями. В некотором смысле даже друзьями по несчастью. Пока Массимо Гарджиа находился под домашним арестом, во Франции шел громкий судебный процесс по обвинению Франсуазы Саган в хранении и распространении наркотиков.

24 сентября этого года Франсуаза Саган в возрасте шестидесяти девяти лет скончалась в одной из французских больниц. Массимо Гарджиа на похоронах не присутствовал, зато общался по телефону с сиделкой Саган — Марией Терезой Бретон, которая провела с писательницей последние часы ее жизни: «Я пыталась ободрить ее и отвлечь, но она все повторяла: «Я не хочу умирать!».

Массимо знал, какой образ жизни вела Саган — с середины 90-х она уже не могла скрыть своего пристрастия к кокаину и неумеренному употреблению алкоголя. Вдобавок она обожала риск и скорость — ее водитель часто разгонял машину так, что любой вираж мог стать последним… Массимо тоже всегда любил быструю езду. Только за чем он так гнался или от чего пытался убежать? Сейчас, после смерти Франсуазы, ему вспомнилось, как два года назад он встречался с ней в надежде получить дельный совет относительно обложки его новой книги. Он даже просил ее написать вступительное слово. Собственный вариант показался Массимо уж больно мрачным: «…Однажды ты вдруг начинаешь чувствовать, что время истекает. Оно гудит у тебя за спиной, как поезд. И отворачивайся, затыкай уши — все равно завтра, ну не завтра, так послезавтра оно переедет тебя пополам. И ты, который полагал — ну, я еще погрешу, у меня впереди целая старость, чтобы каяться — ты вдруг видишь, что каяться уже некогда. И оказывается, что старость — это состояние не внутри, а вокруг тебя. Ты прежний, только раньше мир не поспевал за тобой, а теперь ты не поспеваешь за миром. И сил не хватает не только на то, чтобы что-то исправить, но даже на то, чтобы быть достойным себя прежнего…»