Любой продюсер подобен ювелиру: к нему попадают необработанные камни. И только от его таланта зависит огранка драгоценности и то, что получится в итоге — обыденная безделушка или настоящий шедевр. За что бы ни взялся Максим, можно не сомневаться — результат будет отменный. Каждый артист, созданный им, оригинален, что для нашей эстрады, согласитесь, редкость. А песни, написанные композитором, практически всегда становятся хитами, причем не только в России.

Не так давно наш герой приобрел дом на Бали. Именно туда он прилетает отдохнуть, скрываясь от шумной московской тусовки и папарацци. В этот райский уголок земли вряд ли долетают русские шлягеры, но и там наш соотечественник стал знаменит. Местные жители называют его Будда-мен. Из уст людей, исповедующих буддизм, такое сравнение звучит выше всяких похвал… Персона Фадеева всегда вызывала у публики не меньший интерес, чем жизнь его подопечных. Кто он — добрый папа Карло, создавший известные всем сценические образы, или злобный эксплуататор Карабас Барабас? Почему чаще всего предпочитает оставаться в тени? Какие подробности личной жизни скрывает? Ответы на эти вопросы вы найдете в эксклюзивном интервью.

Максим Фадеев: «Конечно же, на мое становление серьезное влияние оказала семья. Она у нас творческая. По материнской линии мой дед Тимофей Белозеров — известный детский писатель, в честь него даже названа улица в Омске, и там же ему установлен памятник. А бабушка — певица, причем училась она у самой Лидии Руслановой. Родители отца погибли во время войны, он вырос в детдоме и знает не понаслышке, что такое лишения. Поэтому с детства он учил меня уважительно относиться к еде, хлебу и беречь своих близких. А это ведь откладывается на всю жизнь! Интерес к музыкальной культуре возник еще в юные годы. Мой папа — не просто музыкант, композитор, написавший много песен для детей и к спектаклям, он еще и педагог, преподавал в музыкальном училище моего родного города Кургана. И моя мама, кстати, училась именно у него. Была его студенткой. Она великолепно пела и поет до сих пор. Я рос среди музыки. Очень четко помню, как, будучи совсем еще крохой, сидел у отца на коленях за фортепиано, и он разучивал со мной какие-то песенки».

Такие дети, как правило, взрослым проблем не доставляют…
Максим: «Ничего подобного. Например, в возрасте пяти лет я был влюбчивым, добрым мальчиком, но при этом очень любознательным. Последнее из этих качеств причиняло немало беспокойства моим родным. Поскольку я совал свой нос везде, куда его только можно было сунуть. За это мне влетало по шее от мамы и доставалось от электрических розеток, куда я из любопытства втыкал шпильки. Эти удары током меня впечатляли, но не останавливали. Было же интересно, откуда что берется и почему происходит именно так, а не иначе. По той же причине — из желания разобраться, что к чему, — немало вещей было моими руками сломано. Так что при всей своей доброте я все-таки отличался шаловливостью, вызванной жаждой познать неведомое».

«В пять лет я был влюбчивым, добрым мальчиком, но при этом очень любознательным, что причиняло немало беспокойства моим родным». Фото: личный архив Максима Фадеева.

Как-то раз вы обмолвились, что очень рано стали самостоятельным. Что вы имели в виду?
Максим: «Мне было тогда десять лет. И я, как любой мальчишка, хотел иметь велосипед. Пошел в магазин, посмотрел и увидел, что самая примитивная модель „Левушкин“ стоит двадцать пять рублей, а „Кама“ — просто предел мечтаний — аж сорок. Для нас это были запредельные деньги! Наша семья жила довольно бедно. Папа получал сто рублей, мама — восемьдесят. Особо не разгуляешься на такую зарплату, надо выкручиваться, чтобы прожить. Конечно же, мои родители не могли позволить себе купить мне хотя бы „Левушкина“… Ну и я всегда завидовал своим сверстникам, которые гоняли по двору на великах. А потом, подумав, пошел на овощную базу, чтобы заработать деньги. И три месяца сколачивал ящики для овощей. Одна сделанная единица стоила десять копеек. Вот и считайте, сколько я ящиков наколотил на сорок рублей. И потом каждое лето я работал там же — разгружал и загружал машины. Но, несмотря на такую сознательность, мальчишка остается мальчишкой, поэтому мы с ребятами иногда все-таки хулиганили и подворовывали фрукты, нас ловили, стреляли в попу солью».

Окончив музыкальное училище, вы стали работать в Курганской филармонии, создали группу «Конвой», игравшую в стиле андеграунд. Как к вашему творчеству относился отец?
Максим: «Это было из области „лишь бы не пил и наркотиками не баловался“. Он воспринимал то, что я делаю, но никогда не понимал, поскольку всегда оставался типичным классическим музыкантом. Правда, надо отдать должное, отец не критиковал и не ругал выбранное мною музыкальное направление. Он признавал право на существование даже того, что лично ему, может, и не совсем по вкусу».

Говорят, именно благодаря группе «Конвой» вы познакомились со своей будущей женой…
Максим: «Да. Мы собирались снимать клип на одну из песен, объявили кастинг девушек на съемки. Сидим мы с пацанами на этом конкурсном просмотре, и вдруг входит Она. У меня тут же вырвалось: „Ребята, это моя жена!“ Те удивились: „Кто это? Как ее зовут?“ Говорю: „Сейчас узнаю“. Подошел к Наташе, познакомился, сообщил ей, что она будет у нас сниматься. И вдруг выясняется, что как раз в тот день, когда у нас начиналась работа, она собирается уехать к бабушке в деревню. Естественно, я стал ее уговаривать остаться. К счастью, мне удалось Наталью убедить. А через три месяца я уже сделал ей предложение. Мы вместе двадцать пять лет. Вот так я не просто влюбился с первого взгляда, но и осознал, что это — спутница моей жизни».

А как решились перебраться в Москву?
Максим: «В какой-то момент я и моя жена поняли, что мою музыку вряд ли кто-то в должной мере поймет и оценит в Кургане. В это же время в наш город с гастролями приехал певец Сергей Крылов. Он запомнил мое, на мой взгляд, не очень-то удачное выступление на фестивале „Юрмала“ и специально нашел меня. Мы сели, поговорили. И Сергей посоветовал мне переезжать в Москву. Я и Наташа обдумали этот разговор и рванули в столицу. С собой у нас был только ящик тушенки и коробка сгущенного молока. Все! Больше ничего! И поначалу мы обитали на вокзале. Пока не сняли квартиру за пятьдесят долларов. В это верится с трудом, но в те годы за такую сумму можно было арендовать жилье в столице. И я начал работать — и музыкантом, и аранжировщиком. И, несмотря на то что сейчас я с легкостью об этом говорю, мы тогда пережили трудные времена. Очень тяжелые, я бы сказал… Но справились с этим».

В Наталью Максим влюбился с первого взгляда. Увидев ее на кастинге к клипу, он сразу сказал друзьям: это моя жена. Фото: личный архив Максима Фадеева.

Вашим первым продюсерским проектом стала певица Линда, которая пела ваши песни…
Максим: «Да. Линда как артистка создана мною от, А до Я, а ее внешний облик как стилист придумывала моя жена. К этой работе я привлек своих друзей. Привез за собой в столицу группу „Конвой“, где я пел с юности, лет с шестнадцати-семнадцати. И даже оплачивал им жилье. Помогал, предоставлял им работу, поддерживал. Много было таких эпизодов. Мне казалось, что у нас по жизни девиз, как у мушкетеров: „Один за всех, и все за одного!“ Во всяком случае, у меня было такое восприятие, в соответствии с которым я и поступал. Поэтому я не мог не подключить их к проекту „Линда“, куда нырнул с головой. Тащил за собой целую толпу. Я понимал, что можно справиться и одному, но как же заниматься чем-то без друзей… В своих поступках я полностью руководствовался дружбой, хотел дать им реализоваться. Стали работать с Линдой, она совершенно чудная девочка. Я могу повторить это и сейчас — она очень хороший человек. И помню я ее только такой. Уверен, что все изменения в наших отношениях произошли исключительно из-за влияния ее папы, который выступал в качестве спонсора. Ему нарассказывали про меня разных историй, страшилок и вранья, он и поверил. И начал вести себя как слон в посудной лавке. Вместо того чтобы все взвесить, проанализировать, прийти и просто поговорить. Начались какие-то угрозы, нелепые оскорбления и обвинения. Некрасиво было. На этом наши пути разошлись. Я ушел. После этого мы с Линдой никогда не разговаривали. Но, насколько я знаю, они до сих пор считают меня врагом номер один. Продолжают говорить какие-то гадости обо мне. Настолько омерзительная история, что говорить даже не хочется. И в этой ситуации самым страшным было то, что ради собственных амбиций меня предали мои друзья. Решили остаться и работать в проекте и после моего ухода. Все до одного. Поразительно, но со мной ушли по сути совершенно посторонние люди, которые не были так вхожи в мою семью или связаны со мной многолетними близкими отношениями, — водитель, администраторы. А те, кого я позвал за собой, кому помогал и доверял как себе, остались со словами: „Ну ты сам пойми, мы же тут деньги делаем“… И мне пришлось оставить наработанное и начинать все с нуля. Кстати, я очень долго терпел и молчал. Но если раньше я был не готов к каким-то распрям, то сейчас, имея на руках серьезную доказательную базу, могу сказать, что некоторые из персонажей этой пакостной истории не гнушались ничем, в том числе и состряпали подложные документы. И мы еще начнем судебное разбирательство только с одной целью — чтобы наконец-то, пусть и годы спустя, восторжествовала справедливость. При этом, повторюсь, лично к самой Линде у меня теплое отношение, несмотря на ее нынешние чудовищные музыкальные экзерсисы. Я с ужасом наблюдаю, что будет дальше. Хотя понимаю, откуда что берется. Ее муж — абсолютно неудавшийся пианист, который пытается самоутвердиться за ее счет. Я видел записи, где он даже не поет, а орет мои песни и бегает-прыгает по сцене больше, чем сама Линда. И смешно, и грустно».

Долгожданный сын появился на свет в Баварии, и не в простой больнице, а в клинике при церкви. Фото: личный архив Максима Фадеева.

Какой-нибудь урок извлекли из этой ситуации?
Максим: «Я стал только сильнее. Но людям не перестал верить, начал работать с другими артистами. Нельзя же из-за чьей-то непорядочности, как бы больно она тебя ни ударила, ставить крест вообще на отношении к человеку и его природе. Хотя эта история показательна в том смысле, что она является ярким примером деятельности продюсера, которая обывателю порой непонятна. Зачастую считают, что продюсер — это какой-то злой дядька, который просто зарабатывает деньги на несчастных исполнителях. Это не так. Артист — это картина, которую пишет мастер. Художник может создать полотно, которым все будут восхищаться, или же нарисует картинку, которая будет иметь ограниченный успех, а то и вообще окажется незаметной и блеклой».

После такого вероломства Линды не страшно было браться за новый проект? Например, Глюкоза.
Максим: «Нет, я взялся за сотрудничество с Наташей без опасений, хотя сначала и присутствовали некоторые рискованные моменты. Мы познакомились, когда она снималась в фильме „Война принцессы“ и была удивительным ребенком. Увидев ее, я сразу понял, что она сможет стать суперартисткой. Хотя девчушка, несмотря на юный возраст, уже и пила, и наркотики употребляла. Там все было… Но, поговорив с ней, я сделал вывод, что это очень серьезный, хороший человек, на слово которого смело можно положиться. Я ей сказал, дескать, мы работаем при условии, что со всяческой гадостью и пороками завязываем и сразу оговариваем, что можно делать, а что нельзя. Наташка мне пообещала и всегда соблюдала установленные правила. Стоит отметить, что Ионова исключительно корректно ведет себя по отношению ко мне — и раньше, и сейчас. У нас, конечно, бывали жесткие разногласия, и не единожды. А как иначе между творческими людьми?! Но она меня ни разу не подвела и не обманула. Я ей верю!»

А почему так упорно скрывали исполнительницу от народа? Ведь долгое время мы ее наблюдали лишь в виде мультяшного персонажа из клипов, и все гадали — кто же на самом деле поет… Ходили даже слухи, что свой голос подарила Глюкозе ваша жена.
Максим: «На самом деле пела и поет Наташа Ионова. Она и есть Глюкоза. Но мы не стали сразу выпускать ее к зрителям, поскольку учили, готовили ее работать на сцене и — плюс — подогревали интерес к таинственной певице. На самом деле мы представили нашу артистку публике раньше, чем планировали. Вынужденно пошли на такой шаг, потому что внезапно с удивлением узнали, что по всей стране с успехом собирают залы лже-Глюкозы. А что — для этого много ума не надо! Аудиозапись включил, и на сцене корчится девочка, рот открывая. Настоящую-то никто никогда не видел. Помню, как я отчитывал Наташу после ее дебюта, который, кстати, показали по телевидению, поскольку она переволновалась и выступила не настолько хорошо, как могла бы».

А правда ли, что Ионову опекал настоящий офицер ФСБ под видом администратора?
Максим: «Истинная. Поскольку хороший телохранитель — это тот, кто не бросается в глаза, мы не могли к девчоночке приставить здоровенных вооруженных мужиков. Поэтому с ней работала женщина, в прошлом офицер спецслужб, которая, несмотря на безобидную внешность, с легкостью стреляет с обеих рук и может уложить в контактном бою любого мужчину. И вообще мы таким образом охраняем всех своих артистов, с ними работают, если хотите, их курируют — опытные и знающие сотрудники наших доблестных органов. Так что Глюкоза не является каким-то особенным исключением. Для меня важна безопасность каждого из тех, кто сотрудничает со мной».

Не меньше легенд связано и с другой вашей протеже — Юлей Савичевой. Поговаривают, что вы ее знаете чуть ли не с младенчества…
Максим: «А так оно и есть. Я когда-то дружил с ее отцом (он был ударником в группе „Конвой“. — Прим. авт.). Когда я играл песню „Танцуя на битом стекле“, она у меня на коленях лежала в пеленках и… описалась. Вот такой помню эпизод. Я тогда еще возмущался: „Что, мне теперь с пятном на костюме ходить?! Что ж такое!“ А сейчас видите, какая она выросла… Когда ей было лет восемь, она сказала: „Хочу быть артисткой“, и я ей ответил: „Когда тебе будет шестнадцать, я приду и сделаю тебя звездой“. Ровно так и получилось. И не потому, что я дал обещание маленькой девочке из хорошего отношения к ней. Уже в то время ее талант просто бросался в глаза. И когда Юле исполнилось шестнадцать лет, я взял ее на „Фабрику звезд“, где ей доставалось от меня. Мне даже выговаривали: „Зачем же так строго с девчоночкой?!“ Ну, а как иначе?! Это же я ее привел, в противном случае все воспринимали бы ее как блатную. И спрос с нее был больше, чем с других участников, чтобы было понятно — она такая же, как все. Поэтому ей давали самые сложные произведения. Но надо отдать Юльке должное, она с легкостью и радостью бралась за любую работу и как губка впитывала то, чему ее учили».

Максим поверил Наташе Ионовой, которая не отличалась примерным поведением. И она ни разу не подвела его. Фото: личный архив Максима Фадеева.

А в чем же была причина ее неудачи на «Евровидении»?
Максим: «Там сложилась ситуация, описанная еще великим русским баснописцем Иваном Крыловым: лебедь, рак и щука. Меня упрекали, почему я тогда не поехал с Юлей на этот конкурс. Все очень просто — вокруг оказалось слишком много советчиков, мнение каждого учитывалось. И получилась ерунда. А я посчитал: ну и зачем нужен еще один говорун в моем лице… Либо я один решаю все, либо много „умных“ голов, но уже без меня. Я один был у группы „Серебро“, когда они выступали на „Евровидении“, и результат, как вы знаете, оказался неплохим, мы получили третье место».

В какой-то период вы уехали жить и работать в Германию, с чем это было связано?
Максим: «По личным причинам. Жена забеременела, мы решили, что рожать она будет за границей. Есть обстоятельства, из-за которых мы перестали доверять местной медицине. И я с супругой переехал в Германию, в городок рядом с Нюрнбергом в Баварии. Когда подошел срок родов, Наташа легла в клинику при местном соборе. И хотите верьте, хотите нет, а наш сын появился на свет именно в церкви. И мы назвали его старинным библейским именем Савва. В Германии мы прожили еще некоторое время, пока ребенку не исполнилось шесть лет. О том периоде остались самые лучшие воспоминания. Это потрясающие леса, где спокойно разгуливают олени. Чистый воздух. Рождественские елки, которые нас там учили „правильно“, по их традициям, наряжать. Появились и кулинарные пристрастия: кезекухен (Kasekuchen), творожный пирог, и апфельшоле (Apfelshorle) — смесь сока и минеральной воды. И знаете, что забавно, — пока мы жили там, Савва превосходно говорил на немецком языке, как на родном, а вот когда, вернувшись в Россию, он начал учиться в специализированной немецкой школе, язык забыл. Таков нынешний уровень образования и результат введения ЕГЭ — нужно не так, как правильно, а как заложено в тесте. Очень надеюсь, что этот дурацкий единый экзамен отменят к тому моменту, когда сын будет заканчивать школу».

А когда ему это предстоит?
Максим: «Через год. Ему шестнадцать лет, и следующий класс — выпускной. Он блестяще играет на пианино, но главное — пишет прекрасные стихи. Очень талантливые и взрослые. И мне кажется, что его профессиональный путь будет как-то связан с литературой. Книги, истории, фантазии — это все его ипостась. Хотя пока что больше всего Савву тянет к поэзии. И его творчество меня правда очень впечатляет. При этом он старается быть самостоятельным. И если я когда-то подрабатывал на овощебазе, то мой сын начинал с того, что разносил по дому журналы за денежку. Парень сам так решил. Понятно, что он может полностью рассчитывать на поддержку семьи, но если при этом он пытается трудиться и своим трудом заработать какие-то, пусть даже небольшие, деньги, мне кажется, это достойно уважения. И я как отец очень горжусь таким его отношением к жизни».

Я знаю, что вы под большим секретом готовите сейчас еще один проект — анимационный, и он посвящен вашему ребенку. Расскажите хоть чуть-чуть об этой работе…
Максим: «Это полнометражный мультфильм, на который меня вдохновил Савва. Ну вообще-то, признаюсь, я всегда испытывал тягу к сочинительству прозы для детей. Может быть, тут сработали дедушкины гены… Но все, что я писал, всегда пряталось в стол. Стеснялся. Как же так, сильный, здоровый мужик, автор музыки в стиле андеграунд и одновременно — сказочки для малолетних ваяет. И вот как-то раз, когда я укладывал спать своего шестилетнего сына, он меня попросил рассказать ему что-нибудь. И я начал от балды придумывать какую-то байку, где героем было солнышко. И вдруг мальчик меня перебивает: „Пап, а солнце когда-нибудь погаснет?“. Я: „Конечно… Все когда-нибудь перестает существовать“. Он говорит: „А Бог?“. Отвечаю: „Бог вечен“. Сын продолжает расспросы: „А сердце?“. „Нет, — говорю я, — сердце бьется, но однажды останавливается, и все…“ И тут он уточняет: „А у Бога есть сердце?“ Малыш буквально ошеломил меня этим вопросом. Не зная, что тут можно ответить, я отшутился. А сам очень сильно задумался над этим. И потом написал сказку про мальчика, который стремился спасти свою маму. Он хотел найти кудесника, который поможет ему в этом. Но на самом деле он смог сделать это сам, силой своей любви и волшебством, которым обладает наше сердце… Поскольку именно мой сын вдохновил меня на это творение, я назвал его „Савва“. И сейчас идет работа над анимационным фильмом, где основные персонажи — паренек и его мать — срисованы с моих близких, жены и сына. А благодаря Александру Чистякову (мужу певицы Глюкозы. — Прим. авт.), который помогает мне в этом не только творчески, но и материально (он профинансировал всю эту историю), наш проект получил международный статус. И озвучивают картину голливудские звезды, многие из них — обладатели премии „Оскар“. (К сожалению, из-за ограничений, наложенных контрактом, я не могу раскрыть вам их имена. Да и вообще мы не говорим об этом мультфильме никому, пока через полгода не начнется подготовка к премьере. Но для вас сделали исключение.) Это мой первый опыт работы в мультипликации, не только как автора, но и как режиссера. И я буду продолжать работать в этом направлении, постараюсь сдвинуть российскую мультипликацию с этого погибельного погоста».

Лучший отдых – среди родных и близких. Тем более что вся семья Фадеева – люди творческие (в центре – двоюродная сестра Марина Черкунова, солистка группы «TOTAL»). Фото: личный архив Максима Фадеева.

Когда вы были особо востребованы как автор песен и продюсер, случилось несчастье — вы полностью потеряли слух. Почему? Что случилось?
Максим: «До сих пор непонятно, почему это произошло. И в тусовке шоу-бизнеса, где общая ситуация позиционируется так, будто мы все такие хорошие сотоварищи и приятели, практически все отвернулись от меня. Кому нужен композитор, который ничего не слышит? Те артисты, которые работали со мной, остались рядом. Поддерживали родные и близкие. Будучи глухим, я научился читать по губам. Что умею делать и сейчас. Если люди стоят даже очень далеко, я знаю, о чем они ведут разговор, распознаю речь на расстоянии. Я смирился с этим несчастьем, но существовать так не хотел. Будучи верующим человеком, наложить на себя руки я бы никогда не решился. Поэтому нашел иной выход. Написал завещание и подготовился к отъезду в Алтайский край, в тайгу. Собрался взять с собой палатку, нож и просто жить там в самой чаще. Зная, что таким образом обрекаю себя на неминуемую смерть. Тайга любого сломает и уничтожит. Либо звери, либо холод, но сделают свое дело. Таким образом я планомерно организовал свой уход из жизни. Но в день, когда я собирался уезжать, нам домой позвонил мой друг Шабтай Калманович, которого сейчас, увы, уже нет, его убили. Жена подошла к телефону и услышала: „Максим должен срочно приехать ко мне!“ Ему я не мог отказать. У него в офисе я застал китайского доктора (не буду называть его имя, потому что не знаю, хочет он того или нет). Этот врач посмотрел меня и сказал: „Я попробую тебе помочь, но предупреждаю, что будет очень больно! Ты готов к дикой боли?“. Я говорю: „Да. Хоть режьте меня, я стерплю!“. И начался долгий-долгий и тяжелый путь восстановления. И все получилось… Кстати, будучи даже глухим, я не оставил творчество, как полагали многие. Например, песня „Дыши со мной“ группы „Серебро“, которая стала хитом, написана именно в тот период, когда я ничего не слышал. Я просто знал, помнил, как должна звучать та или иная нота, их сочетание. Таким образом и сочинял».

Некоторое время назад вы купили отель на Бали, который превратили в виллу. Говорят, что вы стали местной знаменитостью и вас там называют Будда-мен. Откуда взялось это прозвище?
Максим: «Вообще для меня остается загадкой, почему меня там знает такое количество народу. Но это действительно так. И почему именно так они меня зовут — остается гадать. Может, из-за внешних данных, а возможно, благодаря моему искреннему расположению к этой земле и местным жителям. Я ведь, едва купив этот отель, на его территории первым делом построил огромного Будду из вулканической лавы. Самого большого на Бали. Тем самым я хотел показать коренному населению как свое уважение к ним, к их традициям и культуре, так и то, что хочу стать добрым соседом. Именно там я отдыхаю всей душой… Лучшего места и придумать нельзя. Далеко от шума цивилизации, спокойно, легко — только природа и ты наедине с ней. Я давно увлекаюсь восточными единоборствами, и именно там эта философия познается глубже, чем где бы то ни было. Вероятно, это связано с тем, что ты оказываешься наедине с собой».

Не могу не задать вопрос, который очень активно обсуждается во Всемирной паутине. Что теперь будет с детишками, которые принимали участие в шоу «Голос» и чьим наставником вы являлись?
Максим: «Мы будем продолжать работать вместе. Я знаю, что перспективы этих ребят настолько велики, что именно они являются той музыкальной элитой, которая через несколько лет придет на замену поистаскавшимся звездам, которые все никак не могут уйти. Надо же красиво приходить и вовремя красиво уходить. Первое у нас еще умеют, а вот второе — нет… Поскольку я вижу большой потенциал в этих ребятах, я уже дал свое согласие на второй сезон детского „Голоса“. Кроме того, вот уже много лет я добиваюсь создания Детской школы современного искусства. При Юрии Лужкове не получилось, но уверен: я добьюсь этого сейчас. И создам учебное заведение, которое будет воспитывать надежды нашей эстрады. Я знаю: если решил, я смогу это воплотить!»