Оказывается, сказки про Золушку актуальны и в наши дни. Год назад Фарида Курбангалеева приехала в Москву устраиваться собственным корреспондентом «Вестей» в Казани и неожиданно стала ведущей «Вестей» федеральных. Первый эфир Фариды на всю страну состоялся 7 мая. В одночасье ей пришлось сменить место работы и место жительства. Однако маленькой дочке Софии осталось недолго скучать по маме. Скоро вся семья Фариды переедет в Москву.

— Фарида, год работы в эфире как-то отметили?

— Нет, если честно, работала как обычно. Меня, правда, поздравил мой напарник Михаил Антонов. Он сам отмечал в апреле восемь лет в эфире. Вот это я понимаю — срок! Но он мне об этом тоже сообщил как-то между делом.

— Сейчас вы уже мастер, а если вернуться на год назад — помните свой первый эфир?

— Я не мастер, я только учусь. Помню все до мелочей, будто это было вчера. На самом деле эфир 7 мая не был первым. До него у меня уже был пробный выход на Сибирь в конце апреля. И прошел абсолютно спокойно: было ощущение, что это просто очередной тракт (пробный выпуск — «МКБ»). А вот 7-го, выходя на европейскую часть, я уже порядком струхнула. Сам выпуск, помню, был достаточно нервный: уже по ходу несколько раз была переверстка, какие-то проблемы. Так что душа порой просто ухала в пятки. Но в итоге прошло все хорошо, без эксцессов.

— Ваша история попадания в новостной эфир…

— Сказочная, да.

— Приехали в Москву работать собкором в Казани, а стали ведущей.

— Сказка закончилась, как только начались трудовые будни. Мне не просто место работы пришлось сменить, а род деятельности. Я же никогда ведущей не работала. Обычно это процесс поступательный: человек начинает в утренних выпусках, набирается мастерства — спускается на дневные, наберет вес — на вечерние. У меня была не эволюция, а революция. Меня подготовили за две недели. Слава богу, очень помогал Миша, после выпусков по нескольку часов просиживал в студии со мной. И со мною занималась очень хороший педагог по технике речи Наталья Вартановна Погосова. Помню, мы запирались в пустой монтажной, брали тексты и по десять раз вычитывали каждое предложение. Сейчас, к сожалению, встречаемся с нею редко, целуемся, и она мне нет-нет да и шепнет: «Не тараторь!»

— Ведение в паре облегчило работу?

— Когда есть чувство локтя — это очень помогает. Миша гораздо опытнее меня, я уверена: в случае чего — выручит. К тому же всегда была возможность поучиться «в деле». Антонов читает свою подводку, а я рядом — в рот ему смотрю. (Смеется.)

— Смотря сюжеты в программе, не скучаете по своей корреспондентской работе?

— Ужасно скучаю. Вообще я считаю, что в работе репортера гораздо больше возможности самовыражения, творчества и свободы. В первое время, бывало, смотрю хороший репортаж, и профессиональная чесотка начинается: сама готова «выпрыгнуть из костюма», взять микрофон и отработать тему.

— Насколько я поняла, в Казани вы были местной знаменитостью — у вас там даже автографы брали.

— Такого, чтобы мне там не давали прохода на улицах, конечно, не было, но в журналистской среде я действительно была человеком небезызвестным. (Смеется.) И сейчас, когда приезжаю в Казань, регулярно общаюсь с бывшими коллегами.

— Фарида, а кто по вас скучает больше всего дома?

— Конечно, вся моя семья: муж, родители, дочка София.

— Она, наверное, больше всего?

— Да, она скучает очень. Иногда просыпается по ночам в слезах: «Где моя мамочка?» Но она меня с малолетства привыкла видеть на экране. Я вышла из декретного отпуска, когда Софии было два года. Пошли сюжеты, и она спрашивает у меня: «Мама, ты — Фалида Кумбабаеева, да?» Я смеюсь: «Да». Больше вопросов не было. Бывает, когда капризничает, ей говорят: «Смотри, мама на тебя смотрит, ну-ка ешь скорее». (Смеется.) Каждый вечер мы обязательно созваниваемся, родители, бывает, устраивают «разбор полетов». Первый критик — папа. Ни один ляп не остается незамеченным! Помню, в одном из первых выпусков я вместо «ШойгУ» сказала «ШОйгу». Папа немедленно отреагировал: «Ну ты, мать, дае-ешь».

— Но больше всего, наверное, критиковать должен муж, он же у вас телережиссер?

— Нет, вот он как-то вообще не критикует. Может быть, потому, что не связан с новостной спецификой. Денис режиссер-документалист, сейчас снимает рекламные ролики и представительские фильмы. Очень талантливый человек, и, кстати, он научил меня линейному монтажу. Все свои сюжеты в Казани я монтировала сама, и даже если лично за пульт не садилась — бессовестно вмешивалась в процесс и качала права! (Смеется.)

— Если трудились вы вместе, значит, мужа нашли на работе?

— Да, мы и познакомились на работе. При этом года три мы ходили по одним и тем же коридорам, здоровались, но не общались. А однажды как-то пересеклись и… уже не расставались.

— Расскажите поподробнее про свою работу в Казани.

— Было время, когда меня утомила новостная рутина. Я затеяла собственную передачу — «День взаймы». Концепция была похожа на «Один день» Кирилла Набутова — я со съемочной группой целый день проводила в определенном месте: таком, что многим малодоступно, но таит в себе массу любопытных фактов. Начали с роддома. Потом были и салон гадалки, и кабинет дантиста, и кукольный театр, и стриптиз-клуб, и даже колония. Съемочный процесс обычно в один день не укладывался, так что на зоне я провела два полноценных дня — и питалась там в пищеблоке, на нарах общалась. Есть что вспомнить! (Смеется.)

— В Москву не планируете перевезти семью?

— Летом будем переезжать. А пока несу вахту: неделя в Москве — неделя дома.

— Дел дома накапливается много?

— Таня Александрова, которая работала с Мишей Антоновым до меня и точно так же ездила каждую неделю домой в Петербург, мне говорила: «Пойми, тебя надолго не хватит. Потому что это только мальчики приезжают из командировок и отдыхают. А девочки — нет!» Чистая правда: домашние заботы, ребенок истосковался… А как мне надоели поезда! Но я стараюсь абстрагироваться. 12 часов езды до Москвы — это просто поспать одну ночь. Вечером садишься в Казани, рано утром ты в уже Москве, и наоборот.

— А в поездах вас узнают?

— Была пара случаев. Но, честно говоря, без грима и прически я абсолютно не похожа на ту женщину, которая сидит в кадре. Когда я отвела свою первую неделю в мае год назад, помню, зашла в купе, там сидели две женщины преклонного возраста, и одна из них вдруг говорит: «А вот сейчас на „России“ одна девушка стала вести новости. Так на вас похожа!» И мне стало страшно, думаю: «Это же только начало! А что будет потом?» Но вроде обходится.

— Вы не признались, что это вы?

— Нет-нет, никогда ни в чем таком не признаюсь! Недавно мы с мужем ездили в Италию, одна туристка в нашей группе сказала, что я очень похожа на телеведущую и даже смогу работать ее двойником, если захочу. Я ответила: «Хорошо, буду иметь в виду». Меня, честно говоря, такие ситуации очень смущают.

— Какие впечатления остались от Италии?

— Потрясающие. Я не могу две недели в ничегонеделании проводить. Мне обязательно нужны прогулки по местам, где каждый камень дышит историей. Италия — это настоящий клад для таких, как я. Мы с мужем купили хороший путеводитель, изучили его, составили свою собственную экскурсионную программу. Посетили Рим, Флоренцию, Венецию и Сиену. А еще сбылась моя давняя мечта: я посетила галерею Уффици, воочию увидела картину Боттичелли «Рождение Венеры».

— Мы говорили про родителей; а кто-то из них имеет отношение к журналистике, или вы — единственная в семье?

— Нет, родители — инженеры по образованию. Мама закончила физфак, папа — авиационный институт. Они типичные технари, так что не знаю, как из меня вышел гуманитарий.

— Кроме журфака какие-то еще варианты рассматривались?

— В детстве я мечтала быть врачом. Кстати, моя мама до сих пор надежды не теряет, говорит мне: «Фарида, еще не поздно, может, поступишь в медицинский?» Я определилась в 11-м классе школы. Взяла как-то в руки местную газету «Молодежь Татарстана» и на первой полосе увидела публикацию своей одноклассницы, которая посещала школу молодого журналиста. Очерк был о выставке живописи, я просто оцепенела, подумала: «Как здорово, вот это профессия!» И подумала: если может она, значит, и мне не слабо. Пошла, записалась в эту школу, уже через месяц появились мои собственные творения. Я их потом во время вступительных экзаменов сдала в университет.

— А врачом теперь, возможно, станет ваша дочка. Я читала, что Софии 5 лет и она уже попросила вас купить ей анатомический атлас?

— Да, я ее постоянно к этой мысли подталкиваю. Родители ведь, как известно, хотят видеть своих детей там, где не смогли реализоваться сами. Но она пока далека от этой мысли. Сначала София хотела стать продавщицей, чем вводила меня в неописуемый ужас. Потом — поваром. Сейчас появилась новая прекрасная задумка: «искать кости динозавров». То есть она не говорит «палеонтолог», а объясняет, что будет искать кости ископаемых. Денис купил ей специализированную энциклопедию, и она может запросто отличить стегозавра от бронтозавра или, например, говорит: «Мама, расскажи мне что-нибудь про австралопитека афарского». (Смеется.)

— Ваше достаточно необычное для русского языка имя — оно как-то переводится?

— Фарида — это арабское имя. На русский язык переводится как «несравненная», «не имеющая аналогов». Не очень скромно, но это так. (Смеется.)

— Как вы считаете, вы ему соответствуете?

— Это надо спросить у окружающих. У Антонова, кстати, нужно спросить! Вы же, наверное, знаете историю нашего с ним знакомства…

— Знаю, что он сам предложил вам работать с ним.

— Да, можно сказать, взял и привел меня за руку. Я несколько раз подступалась к нему с вопросом: почему? Говорит, действовал по наитию. Увидел меня на планерке среди собкоров телеканала и сразу же после нее сделал предложение стать ведущей в прайм-тайм. Это была шоковая терапия. Потом пошел к начальству, сказал, что встретил в коридоре одну девушку и хочет вести новости с ней, и больше ни с кем. Ему сказали: «Ты с ума сошел? Она кто?» Он ответил: «Я сейчас запишу ее в студии и принесу вам кассету». И вот Михаил Антонов посадил меня в студию, надел на меня свои очки, потому что у меня −6, и помогал мне считывать текст с суфлера. А для нас, региональных журналистов, Антонов и компания — боги! (Смеется.) Мы на них молились, когда я работала в Казани. А тут такое! Но Миша почему-то в меня поверил, почему — сам не объясняет. Видимо, в каких-то педагогических целях, чтобы не зазнавалась.