И там же, буквально на сцене, началась их любовная история.

Татьяна ШИТОВА: «С Журавлевым меня судьба сталкивала неоднократно. Но, что называется, разово. Поработаем — и разбежимся в разные стороны. Потом опять встретимся на антрепризе, отыграем и опять исчезнем из поля зрения друг друга. Я и подумать не могла, что у меня с ним могут возникнуть хоть какие-то отношения и уж тем более что он станет отцом моего ребенка. Глядя на Журавлева, я, наоборот, всегда думала, что если я с ним пересплю, то потом смогу переспать с любым мужчиной. Совсем не герой моего романа. Он же, напротив, пытался обратить на себя мое внимание, но мне всегда хотелось сказать ему: „Дядя, посмотрите на себя и на меня, куда вы вообще лезете?“ Не говорила этого только из профессионального уважения и пиетета».

Татьяна: «Как-то раз Толя заехал за мной в театр и предложил подвезти до дома. Помню, я уселась в машину, и вдруг — бац… Я посмотрела на него не как на друга, а как на мужчину. Такой большой, надежный, рассудительный, положительный. Сплошной большой плюс. И разговаривает размеренно, в отличие от меня, торопыжки. «С ним, наверное, как за каменной стеной», — подумала я.

И когда он привез меня к себе домой, с моей стороны сопротивления не возникло. Словно волной накрыло, и я поняла, что влюбилась".

Татьяна: «Я сама в шоке. Это выяснилось только теперь. Толя почему-то именно сейчас стал активно выставлять напоказ свою семейную жизнь. Еще до того, как у нас с ним начались отношения, он мне как-то сказал, что у него в семье трудности. А через какое-то время сообщил, что развелся. Я его за язык не тянула. Да и когда я бывала у него дома, еще кого-то там не заприметила. А однажды он мне позвонил и сказал, чтобы я посмотрела одну передачу, где у него брали интервью. Помню, что ведущие задали вопрос: „Вы женаты?“ — „Нет“, — ответил Журавлев и начал рассказывать, как он моет полы, посуду. „Какой положительный мужчина“, — подумала я тогда».

Татьяна: «У нас был прекрасный период романтических встреч и ухаживаний, и действительно ничто не предвещало грозы. Время замечательное, волшебное. Правда, Толя не обещал ничего, но я, собственно говоря, ничего и не просила. Казалось, дальше будет только лучше».

Жирную точку в их отношениях поставило известие о ребенке. Когда Татьяна узнала, что беременна, сомнений не было: конечно же, надо рожать. Она, наивная, была уверена, что эта новость порадует и Анатолия…

Татьяна: «Но его первая реакция меня просто выбила из колеи: «Это точно от меня?» В ответ — моя отвисшая челюсть. Я-то знала, что забеременела от Толи, у меня никого параллельно не было, я не понимаю подобного. Но меня настолько этот его вопрос ошарашил, что я сама начала сомневаться. Помню, пришла к своему врачу и говорю: «Вы знаете, я так люблю ходить в бассейн и сауну, может быть, это оттуда?»

На что врач, расхохотавшись, ответил: «Передайте своему молодому человеку, что он скоро станет папой, и пусть он вам не морочит голову».

Татьяна: «Толя мне всегда говорил, что у него нет детей и для него это трагедия. Но как только узнал о том, что я решила оставить ребенка, тут же объявил: „Я тебе ничего не обещал, спасибо, до свидания“. И именно тогда прозвучала фраза: „Кстати, мне надо беречь свою жену“. Я удивилась: „Какую жену?“ И получила ответ: „Она у меня одна, и она болеет“. Мне нечего было ответить, я была сбита с толку и шокирована».

Татьяна: «В какой-то момент, еще во время беременности, мне показалось, что все более-менее наладилось. Ну действительно, у мужика столько лет не было детей, и вдруг — бац! — что называется, под старость малыш. Было от чего растеряться и наговорить глупостей. У меня какое-то время был опасный период — угроза выкидыша, и Толя меня тогда даже ругал за то, что я чересчур активна, что в сауну хожу. А когда врачам понадобилась справка о состоянии его здоровья, он ее принес. Иногда звонил, интересовался, как я себя чувствую. Если звонит — значит, не все равно, думала я. Но и это было ошибкой».

Татьяна: «Да. На гастролях меня по-тихому тошнило, тяжеловато было держать все в себе. Я же никому ничего не рассказывала. А когда живот уже стал заметен, было как-то глупо играть молоденьких любовниц, и я ушла со сцены до родов. Мой последний антрепризный спектакль выпал на день рождения Стаса Садальского. И вдруг на поклонах (а Стас очень любит замутить какие-нибудь эдакие поклоны, с элементами эстрады) стою за кулисами перед своим выходом и со сцены слышу душераздирающую историю. „Сейчас к вам выйдет девушка, которая вас развлекала полтора часа, — говорит Стас. — На самом деле у нее трудная судьба: у нее нет мамы, она на шестом месяце беременности, играет в последний раз, и с ней очень некрасиво поступил Анатолий Журавлев, который сказал, что ее бросает. Но девушка не унывает: она говорит, что сама вырастит своего ребенка“. Я чуть в обморок не грохнулась. Вышла на сцену, зал принял меня как родную. Вот такая мощная поддержка!»

Татьяна: «В одном из агентств (Толя там играл изначально, я пришла позже) мне недавно отказали. А в том, где я сейчас играю, тоже был случай. В каждой антрепризе — несколько составов. И как-то было решено поставить вместе меня и Журавлева. Но, насколько мне известно, он отказался. А Толя всегда за работу держится. И тем не менее сказал: „Нет, извините“. Вот если бы мне предложили, я бы согласилась. Что за дикость: нет, теперь я не буду играть… Так мы с ним не выходим на одну сцену».

Татьяна, как и все будущие мамы, до последнего мечтала о настоящей семье: совместные роды, нежный, заботливый отец… Глядя на влюбленные «беременные» парочки в приемной у врача, невольно завидовала чужому счастью.

Татьяна: «В роддоме врачи меня спрашивали, придет ли папа на роды, будет ли он перерезать пуповину. Мне хотелось, чтобы был такой момент. Я ему отправила SMS. Не получила ни ответа ни привета. После родов, по мере возможности, я тоже всем отправляла эсэмэски. От нашего папы пришло в ответ самое скромное сообщение: „Поздравляю. Здоровья, счастья тебе и дочке“. Мне стало обидно. Как будто он здесь совершенно ни при чем».

Татьяна: «Дома меня ждала моя замечательная семья: папа, сестра и племяшка. И я на целый месяц забыла обо всем на свете, кроме Василисы… Просто выпала из жизни и наслаждалась материнством. Родные оказали мне очень мощную поддержку. Только благодаря им уже через месяц я смогла выйти на работу и уехать на гастроли на целую неделю. Огромную помощь оказали друзья: надарили столько вещей — от кофточек до коляски и детского креслица в машину».

Татьяна: «Я ему периодически отправляла эсэмэски: „Нам месяц“, „Василиса пахнет молочком“ и разные другие. Все-таки папа, а не дядя с улицы. Хотелось задеть за живое. И однажды раздался звонок от его жены: „Неужели не понятно, что ты шлешь эсэмэски, которые мы читаем вместе?..“ Но самое неприятное, что она от его имени говорила, а он все время молчал. А ведь ребенок тут ни в чем не виноват».

Татьяна: «Позвонил однажды. Василисе тогда только месяц исполнился. Спрашивал про дочку, я ему рассказала, какая она, как на него похожа. Я тогда в хорошем настроении была, и он со мной почему-то нормально пообщался. Помню, говорю ему: „Рассказывать бесполезно, приезжай сам, посмотри“. Он ответил, что, может быть, заедет».

Татьяна: «Да, но не один. Они с женой вдвоем приехали к моему дому и устроили мне разбор полетов. Причем говорила в основном его жена. Толя молчал, а она пыталась выяснять отношения. А чего их выяснять? По-моему, и так все предельно ясно: делить нам нечего, я ни на что не претендую, уводить его от внезапно появившейся жены не собираюсь. Толик тогда сказал: „Неужели ты считаешь, что это нормально — при живой жене встречаться с детьми?“ Я говорю: „Толь, а как во всем мире люди сходятся, расходятся, у всех дети?“ Видимо, детская тема — и я, и ребенок — им обоим как кость поперек горла».

Татьяна: «Смешно сказать, но они начали задавать вопросы из серии „что ты от нас хочешь?“ А я вообще ничего не хотела, они же ко мне приехали, не я к ним. „А зачем ты ему пишешь?“ — спрашивает жена. „Мне просто хотелось бы, чтобы ребенок и папа общались“, — отвечаю. Вообще выглядело это все так, будто у Толи такой мощный сторожевой пес. Выставил вперед свою жену, а сам в кусты. После этой встречи у нас с Толей был разговор, и он сказал тогда: „Я был неправ, что приехал с женой, мы на обратном пути решили эту встречу забыть. И тебе предлагаем все забыть“. Как все легко и просто! Помню, в запале его жена выкрикнула Толе: „Иди делай ДНК-тест!“ В телефонном разговоре я ему сказала: „Давай действительно сделаем ДНК“. И он сразу пропал из моей жизни. Пока Василиса еще слишком мала, но, думаю, чуть позже мы обязательно сделаем этот анализ».

Татьяна: «Я ни с кем не хочу выяснять отношения. Вообще я за нормальное человеческое общение. У меня нет времени на некрасивые разборки, мне надо работать и растить дочку. И на Толины „тезисы“ мне ответить нечего. Разве что пожелать здоровья и счастья. Конечно, в идеале хотелось бы, когда Василиса подрастет, сказать ей: „Не бойся! Твой папа тебя никому в обиду не даст!“ Но сейчас в графе „отец“ в ее свидетельстве о рождении прочерк».