То есть заниматься исконно женскими делами. А исконно мужскими в их семье занимается жена Алла, которой Стержаков как-то купил в подарок футболку с трогательной надписью «Так выглядит лучшая мама на свете».

НЕСЕКРЕТНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Стержаков Владимир Александрович, актер. Родился 6 июня 1959 года в Таллине. Окончил Школу-студию МХАТ. Служил в МХТ. Снимался в фильмах: «Плюмбум, или Опасная игра», «Ночной дозор»; в сериалах: «Сыщики», «Досье детектива Дубровского», «Огнеборцы», «Парни из стали», «Гаишники», «Лучший город Земли», «Оперативный псевдоним», «Диверсант. Конец войны» и др.

— Владимир, вы не производите впечатление закрытого человека, но в отличие от многих коллег не слишком-то афишируете свою личную жизнь. Отчего так?

— Жена у меня не любит все эти разговоры, потому как такие интервью вызывают у наших мальчишек неадекватную реакцию. У младшего, Алешки, которому пять лет, проходят уже какие-то конференции с ровесниками в песочнице, а старший, Денис, в свои девять просто начинает задирать нос. Тут как-то в прошлом году уговорил меня поехать на метро. А под землей же ко мне подходят, фотографируют на телефон, берут автографы, пожимают руки… Сын крайне внимательно за этим наблюдал, а когда мы доехали, выдал: «Пап, — говорит, — тебя так все уважают, как Путина». Знаете, это дорогого стоит. По крайней мере я не стал его разубеждать, раз это было таким откровением для него. Но мы все равно опасаемся, что, видя свои фотографии в журналах, дети станут «звездить».

— Разумеется, вы им не желаете актерской судьбы, как это принято…

— А вот и нет: очень даже желаю. Мечтаю об этом. И я буду им помогать, если потребуется. Считаю, что это самая лучшая профессия. Только к ней изначально нужно подходить как к тяжелому труду, а не празднику. Да, во многом успех в этой сфере — лотерея, но она того стоит. Хотя у нас из окна видно здание МГУ, и жена с тещей на него с надеждой поглядывают. Особенно когда в последнее время старший с азартом увлекся биологией.

— Вы как отец уже начинаете с ними по-мужски разговаривать о жизни?

— Нет, пока — и я с величайшей радостью несу это бремя — я для них большая живая игрушка. Невзирая ни на что, голодный ли, уставший, но только я переступаю порог, как немедленно включаюсь с ними в игру. Порой даже уже засыпаю, лежа на полу, прямо на ковре, причем специально ложусь ничком, чтобы сыновья нечаянно не жахнули мне в глаз или в нос. Для младшего, когда он представляет себя героем, воюющим со злой силой, я выступаю либо какой-нибудь нечистью из «Черепашек-ниндзя», либо негодяем из «Пиратов Карибского моря»…

— Вас и в кино на роли негодяев частенько приглашают режиссеры, не анализировали, почему?

— Я настолько разный, что могу играть кого угодно. Мой диапазон широк: от страстного, пылкого героя до всякой мерзости. А вообще по амплуа я трагикомедийный актер. Это то, что я могу сделать просто на раз, как многие утверждают. Единственное, от какой роли я точно всегда откажусь, — это от роли какого-нибудь маньяка-педофила. Насилие над детьми — это то, что я не могу выносить.

— Вы с детского сада были артистичны?

— Совершенно верно. Со мной все ясно стало довольно рано. Детство проходило в художественной самодеятельности, я вечно что-то декламировал, пел, танцевал. Так что моя дорога была прямой, несмотря на то, что родители у меня были далеки от этой сферы. Они, прожив вместе 54 года, сколько я помню, всегда боролись за жизнь, за буквальное выживание с тремя детьми на руках… А я рос дворовым парнем — многих моих тогдашних приятелей уже нет в живых, кто-то за колючей проволокой… Учился неважно, школу закончил с одной «четверкой» по труду… Все время пропадал на репетициях… Я же ничего не умею делать: ни гвозди вбивать, ни стиральную машинку включить, ни телевизор настроить — только лицедействовать. Поэтому дома у меня все чинят и делают ремонт жена Алла и мой друг Вовка Рожков. Я пытался научиться, но безрезультатно: все выходит криво, бьет током… Единственное, что делаю в доме вдохновенно, — готовлю, мою посуду, окна, глажу белье, бегаю с пылесосом, купаю детей, читаю, сочиняю им на ночь сказки. Не подумайте, что формально. В сказки и мультики я и сам до сих пор верю. (Улыбается.)

— Если вернуться к работе… Какой наиболее весомый аспект, заставляющий вас принять решение в пользу того или иного проекта?

— Я не могу работать без куража. Не вижу смысла. Все ведь должно кипеть, искрить… Так было у меня и на протяжении всех двадцати лет, что я служил в МХТ, так продолжается и сегодня. У меня есть потрясающие антрепризные спектакли, абсолютно разножанровые: комедия «Маленькие аферы большого города», где я играю с Верой Сотниковой, Владимиром Стекловым; потом мелодрама «Кот в мешке», где я играю с Сашей Балуевым и Таней Рудиной, а также изумительная баллада «Похищение Сабинянинова», где я играю вместе с Ларисой Удовиченко, Катей Федуловой и Людмилой Марковной Гурченко. И я, между прочим, очень серьезно отношусь к антрепризным проектам. Я же в первую очередь театральный актер, и такая форма общения со зрителем, пускай и разовая, все равно должна делаться на высочайшем уровне.

— Но это еще и неплохая форма заработка…

— Согласен. Но я к деньгам в принципе спокойно отношусь. С легкостью с ними расстаюсь! Обожаю тратить заработанные средства, покупать подарки близким и друзьям…

— На хозяйстве у вас супруга?

— Да. Я ничего не знаю про коммунальные платежи, но вот ходить по рынкам — это мое. Это же целое искусство. (Улыбается.) Я умею торговаться, и мне нравится этот процесс. Так что, безусловно, деньги нужны, и, кстати, исключительно ради них, а не ради любопытства, я снимался в многочисленных рекламных роликах, когда кино в нашей стране почти умерло и артистам грозила творческая невостребованность… Правда, после знаменитого майонеза я с этим делом завязал, хотя эффект узнавания и популярности был ошеломляющий, на меня обрушилась прямо-таки всенародная, не побоюсь этого слова, любовь. Но у этой медали есть и обратная сторона — продюсерское суждение. В нашей стране ведь мало настоящих талантливых людей этой профессии. Большинство — все-таки самовлюбленные, довольно ограниченные люди, которые видят тебя по телевизору в рекламном блоке — и уже в своем фильме они тебя видеть почему-то не хотят.

— С вашим неугомонным нравом неплохо было бы организовать какой-то бизнес… Что думаете по этому поводу?

— До дефолта у меня с партнерами была туристическая компания, занимающаяся теплоходными экскурсиями по Днепру, по Черному морю… Это был такой элегантный бизнес: путешествия, четырехпалубные, мощные теплоходы… При этом я играл в театре, но все знали и о моей другой жизни, знакомые приезжали ко мне в офис: кто деньги занять, кто опохмелиться… Но сейчас, честно говоря, я не хотел бы вновь создавать какой-то бизнес. Сегодня я скучаю скорее по педагогике. Я много лет преподавал на режиссерском факультете во ВГИКе, и сейчас от этого занятия меня отвращают только наши московские пробки. Не могу позволить себе целый день потратить на дорогу от своего дома на Мосфильмовской на другой конец города.

— Как я понимаю, в настоящий момент предложений полного метра у вас пока нет…

— К сожалению, большое кино в нашей стране стало некой кастовой историей. Создается впечатление, что существует какая-то закрытая, подпольная организация по его производству. Мне это не нравится. Я никогда не состоял ни в каких партиях и группировках, да и предлагать себя сам не умею. Поэтому никаких званий, регалий у меня нет. Зато народ меня любит! И этого мне вполне достаточно. К тому же и призы на кинофестивалях частенько получаю.

— Могу предположить, что у вас, как у всех актеров, очень подвижная нервная система. Когда накатывает меланхолия, как из нее выбираетесь?

— Я не пью и не курю, если вы об этом спрашиваете. Я либо сплю, либо иду в фитнес-зал, либо бегаю, либо на велосипеде катаюсь. Спорт меня выручает.

— Сколько лет вашему браку?

— Четырнадцать.

— Это довольно большой срок для актерской среды…

— Вы рассуждаете как обыватель, а, между прочим, актеры, как и люди других профессий, так же любят быт, домашний уют, свою семью, детей. Вы обратили внимание, что я не участвую во всевозможных светских тусовках, притом что являюсь чемпионом мира по компаниям?! Потому что мне там скучно. Там неживые люди, там нет настоящего общения. В этом мире интересны лейблы и искусственные части тела. Мне подобное тяжело и неприятно воспринимать. Я абсолютно семейный человек и дорожу каждой минутой, проведенной с родными. Это моя вселенная.

— А среди коллег у вас много друзей?

— Нет. Просто период актерской дружбы взахлеб лично у меня прошел. Были люди, без которых я не мог дышать, — не буду называть их фамилии, но сегодня все они знаменитости, и у меня прежнее чувство к ним куда-то ушло. Рассосалось само собой. Да, мы иногда созваниваемся, но это уже нельзя назвать «не разлей вода». В настоящий момент среди моих ближайших товарищей — люди иных специальностей: юристы, врачи…

— В продолжение семейной темы: хочу спросить, чем занимается ваша жена?

— Слава Богу, Алла не актриса. Она закончила Московский энергетический институт, и она технарь до мозга костей.

— Насколько вы разные по характеру с супругой и как много у вас общего?

— Помню, во время нашего медового месяца в Таллине я пригласил ее на мою любимую рыбалку. Это же то хобби, которое мне было предопределено судьбой. Я родился на море, и с ранних лет отец брал меня с собой в лодку, удить. С тех пор я каждый год с компанией отправляюсь в низовье Волги. Причем мы наслаждаемся самим процессом, природой, рыбу всегда отпускаем, и я у каждой рыбки прошу прощения, что причинил ей боль. А тогда я взял молодую жену с собой на ловлю угря. Думал доставить удовольствие. Но получилось наоборот: Алла мучилась, сидела у костра, кусаемая комарами, и сказала, что больше на рыбалку не поедет никогда. Так что вкусы у нас не всегда совпадают, но вообще я вам скажу, что до неприличия сильно люблю свою жену. В моем возрасте, казалось бы, уже что-то должно поутихнуть, но нет. Как будто в пищу мне что-то подсыпается, но с каждым годом чувства увеличиваются. До удушья. Не знаю, понимаете ли вы меня… Но будучи на съемках, хватаешь телефон, начинаешь посылать какие-то эсэмэски с объяснениями в любви, потому что словами такое не скажешь — нужно обязательно написать, и чтобы это было именно прочитано, а не услышано.

— У вас ведь есть и еще один член семьи — спаниель…

— Да, красивей нашей собачки нет. Луша у нас розового цвета, с пятисантиметровыми ресницами, с элегантной, виляющей походкой… Ей уже четырнадцатый год пошел, и она то создание, которое в жизни меня не обмануло. Все эти годы, когда я прихожу домой, Луша всегда с искренней радостью меня встречает и сразу же прячет телефон, чтобы все свое внимание я сосредоточил на ней. Ревнует.

— Скоро она будет бегать постоянно на свежем воздухе — я слышала, что недавно вы приобрели загородный дом…

— Да, в этом году мы обустроили себе летнюю дачу. Но жить постоянно за городом пока не планируем.

— Это правда, что каждое утро вы показываете себе язык, глядя в зеркало?

— Совершенно верно. Я очень суеверный, именно по этой причине строго следую данной примете. Лучше уж я сам себе покажу язык, чем это сделает кто-то другой.

***

Стержаков — артист многогранный, и одинаково хорош, что в ироническом сериале «Даша Васильева. Любительница частного сыска» (на фото справа, с Ларисой Удовиченко), что в телевизионном фильме «Валерий Харламов. Дополнительное время» (на фото внизу).