Продолжать актерскую династию — дело нелегкое, но Алексей Макаров, сын знаменитой актрисы Любови Полищук, изо всех сил трудится в этом направлении. Молодому человеку (Алексею сейчас 33 года) не откажешь в усердии и способности совершать отчаянные поступки. Ушел из театра в никуда, с головой окунулся в омут сериальной и киноиндустрии, и пока г-ну Макарову спасательный круг явно не требуется. Сейчас он опять на съемках, но прежде, чем оградиться от внешнего мира на два месяца, Алексей поведал «МК-Бульвару» о своих родителях, бывших и актуальных девушках, а также планах на семейную жизнь.

— Ваша мама Любовь Полищук — всенародно любимая актриса, которую знают все. А вот о вашем отце известно только то, что он вместе с вашей мамой работал в Омской филармонии и зовут его Валерий Макаров…

— Я плохо знал своего отца. В воспоминаниях осталось что-то туманное: громадный дядька, улыбчивый. Помню, в пятилетнем возрасте он пару раз брал меня к себе на денек. После этого как отрубило — я его ни разу не видел, а в 1991 году он скончался. За полгода до смерти отца я ездил на каникулах в Омск, пытался его найти. Однако он куда-то переехал, и мои поиски закончились безрезультатно. Я знаю лишь, что он был талантливым поэтом — его мать бандеролью прислала мне стихи, которые он сам сочинил, — и это все.

— Почему вы с отцом не общались? Он сам не хотел?

— Алименты (42 рубля) до 16 лет отец исправно платил, но желания посмотреть, что за сын у него вырос, у Валерия Макарова так и не возникло. Поэтому обида на отца у меня осталась.

— А на маму обид нет. Она ведь из-за занятости уже в первом классе определила вас на

пятидневку в школу-интернат…

— Я воспринял это как должное. Вместе со мной учились такие же интернатовские дети, и мне даже в голову не приходило, что бывают другие школы. А в 12 лет в моей жизни появился отчим, маме стало полегче, и меня тут же забрали из интерната.

— Неужели даже в подушку в интернате по ночам не плакали?

— Нет, не плакал. Я думал, что весь мир так устроен.

— Какие у вас отношения с отчимом — художником Сергеем Цигалем?

— Мы с ним на «ты». Я его Серым называю.

— Вы с ним сразу подружились?

— Сначала он меня водил в кино, на увеселительные мероприятия, а когда сошлись поближе — решил заняться моим образованием. Полез в дневник, а там «двойка» на «двойке». Вот тогда отчим и засел со мной за геометрию, алгебру и английский. Но меня (в силу моего строптивого характера) трудно чему-нибудь учить. Поэтому мы начали воевать: я стал обманывать, выкидывать дневник…

— А мама ни разу в ваш школьный дневник не заглядывала?

— Не заглядывала. Ни одному ребенку в мире я не пожелаю матери-артистки. Мне всегда актрис жалко. Им нужно все время нравиться, постоянно быть в форме, а денег нет, и ребенок растет, и муж не предвидится, и уже 25 — и кажется, что вся жизнь прошла. Вот актриса Женя Добровольская для меня просто героиня. Растит троих детей без мужа! Будь моя воля, я бы обязательно ее чем-нибудь наградил.

— Но говорят же, что актриса — это больше чем женщина…

— Нет, актриса — это обыкновенная женщина, в силу профессии помещенная в определенные рамки, которые не всегда ей по душе. Поэтому какие обиды из-за интерната?! Вы что?! Нам с матерью надо было выкарабкиваться! Она со мной на руках приехала Москву завоевывать. Мне всего шесть лет было, и мы с мамой здесь в коммуналке на полу, на матраце вдвоем спали! Так что она у меня тоже героиня.

— После школы вы поступили в институт, то есть получается, что послушались отчима и взялись за ум…

— Серый мне тогда сказал: «Если хочешь всю жизнь каждый день в 8 утра вставать к станку — тогда иди в армию, а потом поступай в ПТУ. А если хочешь быть свободным художником и общаться с интеллигентными людьми — ты должен для начала получить высшее образование». Я пораскинул мозгами и решил, что второго мне хочется больше.

— С какого возраста вы живете отдельно?

— Лет с 20, сразу как в институт поступил. У нас была крохотная двухкомнатная квартира, где мы втроем жили. Потом мама пошла в префектуру, и ее взрослому сыну дали квартиру. У меня сразу появилась подруга, с которой мы три года прожили. Она была на 10 лет меня старше.

— Это была любовь с первого взгляда?

— Нет. Какое-то время мы с Машей просто общались, а потом я понял, что хочу разговаривать с этой женщиной всю жизнь. К тому же в 19—20 лет многие мужчины предпочитают женщин постарше. Гормоны играют.

— Как ваша мама отнеслась к тому, что ее сын живет с женщиной, которая на десять лет его старше?

— Мама никогда не вмешивалась в мою личную жизнь. Она всегда хорошо относилась к моим девушкам, была с ними приветлива и доброжелательна.

— Кто из вас с Машей был кормильцем?

— Маша, конечно. Я тогда 80 рублей зарабатывал: 40 — стипендия и еще 40 — за подработку в спектаклях в Театре им. Моссовета. А Маша работала в дорогом антикварном магазине на Тверской, и зарплата у нее была побольше, чем у меня.

— Что послужило причиной расставания?

— Как говорится, не сошлись характерами.

— Расстались без скандала?

— Конечно, со скандалом. В 23 года я был как пропеллер! Меня носило по всей Москве, мне казалось, что жизнь прекрасна и удивительна, я был легок на подъем и дома мог неделю не появляться.

— В 27 лет вы уже официально женились. Это был порыв или обдуманный поступок?

— Порыв. В наших с Олей отношениях были проблемы, и мы подумали, что брак может стать для нас палочкой-выручалочкой. Но как только расписались — мы вообще запутались, и отношения сошли на нет.

— Ваша мама и на этот раз ничего не сказала?

— Мама все время говорит одно и то же: «Когда ж ты у меня образумишься?!» На что я отвечаю: «Никогда!»

— Мама хотела, чтобы вы официально расписались?

— Мама была «за», говорила: «Надо! Давай! Свадьбу сыграем!» Она думала, что дети пойдут. А когда мы развелись, то только руками всплеснула.

— А свадьба большая была?

— У нас ее не было. Мы в джинсах тихо расписались. А вечером у мамы на даче отметили с близкими и друзьями.

— Любовь Полищук давно внуков хочет?

— Я этого не говорил. Баба Люба! Ха-ха-ха! Я не думаю, что мама об этом мечтает. Никогда от нее не слышал фразу: «Хочу внуков».

— А вы хотите детей?

— Хочу.

— А сколько?

— Двух: мальчика и девочку. Сейчас у моего друга Паши Майкова сын подрастает, ему уже больше года. Я его крестный отец. Когда беру на руки карапуза — у меня внутри от нежности что-то млеет.

— Как сейчас у вас на личном фронте?

— Я в свободном поиске, и пока моя квартира без женского присмотра.

— И кто же убирается?

— Сам. Друзья пытались мне сосватать тетушку за 500 рублей, но, когда я представил, что незнакомый человек будет прибирать за мной носки, сразу взял пылесос.

— Вы по-прежнему живете в квартире, которую вам в 20 лет выдали?

— Да, на другую не заработал. Мы как с женой в 1999 году расстались, так с тех пор там ни разу не было ремонта. Где-то обои отстали, где-то какая-то бахрома висит, где-то пятно на ковролине. И убирался я там, надо сказать, от случая к случаю. Да и что мужику надо? Поесть — и в койку бухнуться.

— Когда мама в последний раз была у вас дома?

— Года три назад.

— По какому случаю?

— По случаю фотосъемки для одного журнала.

— И как она отреагировала на вашу квартиру?

— Сровняла меня с землей. Точнее, посмотрела на двери (а я все двери обклеил пленкой под мрамор) и саркастически произнесла: «Все в мраморе…» Этот «мрамор» у меня так и висит. И, наверное, останется до тех пор, пока жена не появится. Вот тогда мы соберем семейный совет и все преобразуем. А мне самому много не надо.

— Какие вам женщины нравятся: покладистые или стервозные?

— Нравятся стервозные, а жить хочется с покладистой. У меня пока так не получалось. Я и влюблялся в стервозных, и жил с ними.

— Я видела фотографию, где в кадре вы, Настя Калманович и поцелуй, который не назовешь просто дружественным. Какие у вас отношения с г-жой Калманович?

— Мы добрые знакомые. Иногда перезваниваемся, обсуждаем какие-то новости. А снимок я этот тоже видел. Мастерство фотографа, который просто взял такой ракурс. И только. На самом деле я поцеловал Настю в уголок губ, так все близкие знакомые целуются.

— В свое время в течение 10 лет вы служили в Театре им. Моссовета. А четыре года назад взяли и ушли. Почему?

— Я ничего существенного не сыграл за 10 лет. Для меня в творческом плане это потерянные годы. Да и зарплаты в 100 долларов мне хватало на проездной, квартплату и чтобы пару раз в магазин за продуктами сходить.

— На что же вы жили?

— Вы не поверите: мне было 27 лет, а мне мама помогала! Подкидывала, когда попрошу сотню-другую баксов. Как я тогда жил — не понимаю. В Театре им. Моссовета люди по 30—40 лет работают и все чего-то ждут. А я решил: хватит, в жизни надо совершать необдуманные поступки, кидаться в омут с головой. Ведь я ушел в никуда! У меня было немного денег от картины «В движении» и больше ничего. А я пошел, написал заявление об уходе и до сих пор не жалею об этом.

— С мамой советовались, когда из театра уходили?

— Мама против была. «Так у тебя есть какой-то дом, стабильная зарплата», — говорила она. Но я поступил по-своему.

— Через какое-то время после ухода из театра к вам одно за другим пошли кинопредложения. Как удалось?

— Видимо, высшие силы увидели: болтается молодой человек без дела, из театра ушел, жить не на что, потом взяли да и подкинули мне работу.

— Сегодня вам денег на жизнь хватает?

— Мне грех жаловаться. У меня есть квартира, машина, друзья и любимая работа. Вот только о доме мечтаю, в который бы я привел свою будущую жену и где бы жили мои дети.

— Денег уже много на дом накопили?

— Я не умею копить. Вот если сразу большую сумму заработаю — тогда и куплю.

— Ваш друг Паша Майков постоянно с весом борется, да и вы, по совету мамы, худели. У кого лучше получается?

— Паша сейчас 75 кг весит, в дистрофика превратился. А я одно время 120 кг весил. Это было ужасно! Помню, встал на весы, и они сломались.

— А сейчас сколько весите?

— Вот этого я вам не скажу.

— Но вы довольны своим весом?

— К маю планирую еще пяток килограммов сбросить. Тогда в зеркале мне будет почти все в себе нравиться. Последние килограммы самые тяжелые.

— И как вам удалось избавиться от 120 килограммов?

— Это тяжелый и нудный труд в спортзале, работа с тренером, бассейн, сауна, диета. Я полностью исключил из рациона сладкое, соленое, тесто. Ем мясо, овощи и фрукты.

— На ночь тоже не едите?

— Тут сложнее. После спектакля просто необходимо восстановить свои силы. Когда такое случается — половину следующего дня не ем вообще.

— С кем вы еще дружите, кроме Паши Майкова?

— С Мишей Горевым. Еще у меня есть школьный друг Слава, он работает в Министерстве финансов.

— Он вам не предлагал бизнесом заняться?

— Я пока не готов к этому.

— Чем вы сейчас заняты?

— Творческим отпуском. Но на днях начнутся съемки.

— И как прошел отпуск?

— Работал над собой. Книги читал, по ресторанам и клубам ходил, спортом занимался, с друзьями общался. Сейчас у меня та жизнь, которую мне обещал отчим в случае, если получу высшее образование.