«Знать, что происходит. Увидеть своими глазами. Понять суть событий». Это не начало детективно-психологического триллера, а заставка к новой программе «Специальный корреспондент», премьера которой состоится 8 сентября на РТР. Руководство канала готовит бомбу — уже сейчас на программу делаются очень большие ставки. Еженедельная документальная журналистика, в основе которой будет лежать репортаж и авторский взгляд на проблему, явление или событие, которые происходят в нашей стране. Команда для нового проекта подобралась настолько профессиональная, что их имена говорят сами за себя: Аркадий Мамонтов, Александр Хабаров, Вячеслав Грунский.

«Лично у меня все есть. Мне уже 40 лет, и мне не нужно доказывать свою самость, выпячивать свое 'я». Мне только нужно, чтобы программу смотрели и чтобы она помогала людям. Если это получится — слава богу. А делать шоу я не считаю для себя возможным. Я не шоумен, а человек, который хотел бы переместить нашу жизнь на экран и показать такой, какая она есть.

«Независимость журналиста определяется его отношением к событиям, людям, явлениям в стране. Моя независимость заключается в том, что я всегда говорю 'наша страна». И всегда так говорил, даже когда, начиная с 91-го года, было очень модно говорить «эта страна».«

'Над нашим проектом сейчас работает больше 30 человек. Это коллективный труд. Сколько людей ездит на эти интервью, ищет темы, придумывает сценарные решения… Режиссеры, операторы, шеф-редакторы — очень сильные ребята. Масса людей, которые не попадают в кадр, но их мастерство играет порой решающую роль».

«У нас почему-то привыкли, что человек должен быть патриотом какой-то одной телекомпании. На самом деле каждый вправе менять место работы — это современно и нормально. На Западе журналисты переходят с одного канала на другой, и никто от этого не теряет, а даже выигрывает. А работая долгое время в одном месте, человек застаивается».

Аркадий МАМОНТОВ: «У меня куча недостатков и много грехов»

Он всегда выбирает очень непростые темы для своих репортажей. Любой из них запоминается надолго, потому что их автору далеко не безразлично то, о чем он говорит в кадре. В новой программе Аркадий Мамонтов продолжит снимать фильмы и надеется не разочаровать зрителей.

— Аркадий, это вы подобрали себе такую команду?
— Нет. Оговорюсь сразу: у нас нет лидера. Идея проекта давно вынашивалась, продумывалась и принадлежит Олегу Борисовичу Добродееву. А мы с ребятами все трое — друзья, давно работаем друг с другом, вместе бывали в «горячих точках». Сейчас команда наша собралась неформально. Каждый шел своим тяжелым путем.
— Тяжелым и, я бы сказала, извилистым…
— Да. Но в итоге мы оказались вместе. Я работаю на РТР уже два года. С января этого года пришел Саша Хабаров, и вот сейчас Слава Грунский.
— Зайдем с другой стороны — это вы их переманили с НТВ?
— Никто никого не переманивал. Ребята и сами понимают: если работа интересная — почему бы не попробовать? И дело тут не в деньгах — это я точно говорю. Все держится на интересе. Моей специализацией на РТР всегда были программы-расследования. Мне стало интересно попробовать себя в другом жанре — рассказывать о конкретных событиях и о человеческих судьбах, которые в новой программе мы тоже будем отражать. Постараемся сделать ее интересной. Хотя мандраж есть, конечно.
— Не возникает у вас ощущения, что все это уже где-то было? Я имею в виду время, когда вы втроем делали «Специальные репортажи» на НТВ.
— Вы знаете, канал НТВ и все, что у нас с ним было, — это как у Пушкина: «Мечты, мечты… Где ваша сладость?» Нет, такого ощущения не возникает, потому что там были новости, и текст иногда приходилось писать минут за 15. Специальный репортаж я вообще мог сделать за один день — просто надо уметь увидеть событие, суть явления. А здесь немножко другая история. Мы выбираем тему, достойную внимания, и освещаем ее. Будем показывать все, что интересно: события, судьбы людей, расследования. Раз в неделю будем выдавать на экран этакий микс из фильма и репортажа.
— Как-то, отвечая на вопрос, почему вы всегда выбираете довольно тяжелые темы для репортажей, вы ответили: «У меня душа устроена по-другому». Как же она устроена?
— Понимаете, мне самому ничего не надо. Хоть фарисеем меня считайте, хоть лицемером — я делаю свою работу, чтобы мне не было стыдно прежде всего перед своей семьей. Чтобы никто не смог подойти ко мне на улице и сказать: «Ты наврал». Мне не стыдно за то, что я делал на борту крейсера «Петр Великий». Я там ни слова неправды не сказал. И никто не смеет в меня камень кинуть. Пускай бы кто-нибудь другой на моем месте оказался. Посмотрим, как бы он себя вел.
— Вы знаете, что многие говорят о вас как о прогосударственном журналисте номер один?
— Да, я прогосударственный журналист. Только в хорошем смысле этого слова. Я не придворный журналист. Никогда нигде не тусуюсь, не встречаюсь для приватных разговоров в Кремле, даже на ТЭФИ не хожу — мне это не надо. Да, я государственник. Считаю, что мы с вами должны жить в хорошей, счастливой стране. Я прекрасно помню советское время, застой, перестройку, эпоху Ельцина, и сейчас я живу при Путине. Так вот, сейчас я вижу, что хоть что-то делается. На обломках. Лично мои взгляды пока идут вровень со взглядами государства.
— А если вам не понравится какой-то шаг президента, вы ведь не сможете сказать об этом открыто?
— Почему же? Я и на РТР могу говорить правду. В сентябре вы кое-что увидите на канале. Вернемся потом к нашему разговору.
— Вы были единственным журналистом, который общался с президентом один на один после гибели «Курска»…
— Да, мы 25 минут сидели и разговаривали у него в кабинете.
— Банальный вопрос — какое впечатление он на вас произвел?
— Он произвел впечатление человека очень вежливого, жесткого, умного, очень глубокого и трудолюбивого. Он добрый, но не «добренький» — в этом понимании. Помню, когда я увидел его в Видяеве. Президент вошел в зал, где сидели родственники моряков, — было уже ясно, что ребята погибли. Вышел на сцену и сказал: «Я пришел сюда выслушать все, что вы мне скажете. Я к этому готов». Спокойно и мужественно. Слава богу, что у нас есть такой человек, который пришел к власти.
— Раз уж мы заговорили о «Курске»… Другие каналы и журналисты тогда очень обиделись, поскольку на «Петр Великий» попали только вы, а другие остались на берегу.
— А просто спать не надо было. Кто-то раньше, кто-то позже понял, что самое главное происходит на кораблях. Значит, у второго канала хватило дерзости в буквальном смысле пробить стену лбом, сутки не спать, попасть на вертолет и добиться, чтобы дали разрешение на съемку. Но чего это стоило, знают только три человека — Олег Борисович Добродеев, Александр Абраменко и Аркадий Мамонтов. Мы добились своего, поэтому мы там и работали. А все эти обиды — пустили, не пустили — личное дело тех, кто обижается.
— То есть изначально съемка не была санкционирована?
— Нет. Когда я летел в Мурманск, я не знал, что буду работать на «Петре Великом». Но меня просто так учили: «Вас в дверь — вы в окно. Вас в окно — вы в дверь». Попав на крейсер, я старался делать свою работу как мог. Никакой славы или удовлетворения от нее я не получил. По одной простой причине. Работа работой, а там — 118 жизней. Поэтому все то, что сейчас говорится о «Курске», я никаким образом не комментирую. Это останется со мной лично.
— Аркадий, в связи с многочисленными командировками домашние еще помнят, как вы выглядите?
— Помнят, потому что сейчас я мало куда езжу. Но, конечно, поездки и работа мне нравятся гораздо больше, чем просиживание дома. А вообще-то я очень ленивый человек. Если выдается свободный день — сплю. Или могу пойти куда-нибудь погулять. Читать люблю, когда удается.
— Вы как-то сказали, что Пелевин и Акунин — писатели не вашего круга. Почему?
— Не моего, да. Не люблю, когда берут за основу классиков и на них делают себе имя. Когда пропагандируют самое плохое, что у нас есть, или делают из народа быдло, которое любит только наркотики, водку и занимается свальным грехом.
— Но вы ведь показываете в своих репортажах то же самое.
— Я показываю это для того, чтобы люди знали, что существует порок, и как его можно уничтожить. Но я не превозношу его — это две большие разницы. А есть те, кто на этом делает себе имя и деньги. Поэтому к таким людям, которые называют себя писателями, поэтами, певцами, я отношусь никак.
— А вы себя считаете правильным человеком?
— Нет. У меня куча недостатков и много грехов.
— Например?
— Ну зачем же я вам буду говорить про свои недостатки?
— Ну хотя бы один маленький. По секрету.
— Маленький? Вес мой. Я вешу 125 кг и никак не могу похудеть, как только ни пытался… Нет, я неправильный человек, конечно. В свое время пил водку очень сильно, был такой московский городской гуляка. Сейчас не пью, бросил. Зачем себя медленно убивать? Еще недостаток — курю.
— А еще как-то говорили, что дня не можете прожить без шоколадки?
— Да, это правда. Шоколад люблю, особенно батончики. Помните, раньше выпускали, «Сластена»? Очень люблю.
— Часто журналисты, которые работают на ТВ, в итоге становятся ведущими новостей. Вам не предлагали еще работу в студии?
— Нет, в данный момент речь идет только о работе в поле. Но это пока. Эфир — это ж проходящая штука. Сегодня — на телевидении, завтра — в дворниках.
— Ну, вам-то в дворники явно не светит?
— А что? Я был дворником, студентом подрабатывал. Мел Петровку, 38, Тверскую улицу, Большую Дмитровку. Мне до сих пор старые работники РЭУ говорят: «Помним, как ты ломом орудовал зимой…»
— В своих репортажах вы всегда говорите правду?
— Стараюсь. Хотя бывают моменты, когда всю правду сказать невозможно. Вы не можете сказать в прямом эфире: «Вот к этой горе сейчас подходит спецназ внутренних войск в 300 человек и ударит по бандитам». Приходится говорить полуправду. А в остальном стараюсь говорить все как есть. Но иногда и щадить зрителя.

Александр ХАБАРОВ: «Клятв верности никто никому не давал»

В 1997-м он был признан лучшим репортером и получил ТЭФИ. Позже — награжден медалями орденов «За заслуги перед Отечеством» I и II степени за репортажи из Чечни. В 2001-м попробовал себя в роли ведущего новостей. В общем, неплохое приобретение для канала РТР.

— Александр, первый вопрос напрашивается сам собой: каким образом вы, будучи еще совсем недавно лицом НТВ, оказались на РТР?
— Что касается истории с НТВ, здесь я придерживаюсь принципа: не выносить сор из избы. Там была своя ситуация, которая сейчас уже в прошлом, и возвращаться к ней не хотелось бы. А что касается перехода на РТР — у меня был разговор с Олегом Борисовичем Добродеевым, который предложил мне создать студию, похожую на те, что когда-то существовали на НТВ, и заниматься производством документальных фильмов. Собственно, с этого и началась моя работа на РТР. Было еще несколько проектов, которые мы потом все свернули в формат нашей новой программы «Специальный корреспондент».
— То есть предложение о переходе исходило конкретно от Добродеева?
— Не то чтобы он меня искал и просил прийти. Просто состоялась такая встреча, на которую, можно сказать, я сам и напросился.
— Неужели на НТВ было совсем плохо? Как мне показалось, ситуация была довольно выгодная. Мало того, что вы сразу же вошли в редакционный совет (кстати, вместе с Грунским), так еще и ночные выпуски стали вести вместо Кара-Мурзы?
— Во-первых, в редакционный совет автоматически вошли все корреспонденты, кто вообще остался на канале. Информационная служба в компании тогда была на грани гибели, работать было некому. Мы просто пытались спасти ту структуру, которая существовала.
— Когда вы приняли решение уйти, кто подписывал приказ о вашем увольнении?
— Подписывал, естественно, Йордан, но приказ прошел все инстанции — от Татьяны Митковой до Владимира Кулистикова, который в то время был замом генерального директора НТВ. А сейчас мы с Владимиром Михайловичем опять работаем вместе. (Сейчас Кулистиков является заместителем председателя ВГТРК. — МКБ.)
— Легко ли с вами рассталась Татьяна Миткова? В свое время именно она подписывала приказ о вашем приеме на НТВ?
— С Татьяной у меня связано очень многое в жизни. Она принимала меня на работу на телевидение вообще. Это человек, которому я очень обязан. Кроме благодарности, я к ней ничего не испытываю. Конечно, с ней мне было разговаривать тяжелее всего, потому что она главный редактор службы информации. Людей в компании и так было немного, а тут еще мой уход, потом — уход Славы. Для нее это был непростой момент. Но наши действия ни в коей мере не были шагом, направленным против Митковой. Просто так сложилась ситуация.
— Вы втроем — Мамонтов, Грунский, Хабаров — в основном специализировались на военной тематике. Как сейчас будете делить темы, если понадобится снять сюжет о войне?
— Ну, во-первых, у нас есть временное разделение: неделя одного, потом — неделя другого и неделя третьего. Это уже установлено. А там уж, надеюсь, сумеем как-то договориться, разберемся, кому на войну ехать. Здесь-то у нас опыт большой, друг друга давно знаем. Со Славой мы вместе учились на журфаке, в одной группе на международном отделении. Потом — вместе попали на НТВ. Сначала были редакторами международного отдела, потом — корреспондентами. А сейчас у нас три команды. Каждый готовит свои фильмы.
— Кого бы вы в своей тройке назвали коренным, а кого — пристяжными?
— Коренной, конечно, Аркадий. Он из нас самый взрослый и самый воспитанный. Вообще у Аркаши такая широкая русская душа, он очень добрый человек и заботится о нас со Славой, как старший брат. Помогает советами, поддерживает. Ну, а мы, конечно, помоложе, и опыта у нас поменьше. Так что мы, наверное, выступаем в роли пристяжных.
— У вас был опыт работы ведущим. Сравнивая профессию ведущего и репортера — что для вас интереснее?
— И то, и другое. По складу характера и темпераменту мне больше подходит профессия репортера. Потому что работа ведущего все-таки подразумевает некий конвейер. С другой стороны, ведение программы — это своего рода наркотик. А вообще сравнивать эти две профессии нельзя — они абсолютно разные. Каждая по-своему интересна.
— Если вам предложат стать одним из ведущих «Вестей» — согласитесь?
— Во-первых, не предложат, а во-вторых, мне очень нравится то, чем я сейчас занимаюсь.
— За работу в «горячих точках» вы были награждены медалями ордена «За заслуги перед Отечеством» I и II степени. Насколько это было неожиданно для вас?
— Вы знаете, неожиданно. Сама первая чеченская кампания была полной неожиданностью — какая-то каша. А тем более когда тебе едва за 20, понять даже для себя, кто прав, кто виноват, — довольно сложно. Потом, мы находились в таких условиях, когда никто из военных даже не думал о том, чтобы проводить с нами какую-то информационную работу. Люди просто не понимали, как работают журналисты, а может быть, сознательно отказывались давать комментарии. И мы просто снимали все то, что происходит, а это не всегда нравилось руководству страны. Поэтому, конечно, когда нас наградили, были несколько удивлены.
— Где сейчас хранятся награды?
— Лежат в коробочках у родителей. Вообще, я к этому спокойно отношусь. Я считаю, что там есть столько людей, кто действительно много рисковал и по-настоящему достоин наград, что считать медали заслуженными до конца у меня моральных прав нет.
— Чем занимается репортер Александр Хабаров в свободное время?
— У меня много разных увлечений. Но самое большое — спорт. Это прекрасная возможность полностью отключиться. Я плаваю, играю, кстати, вместе с Грунским, в хоккей, иногда футбол. Занимаюсь карате.
— А дочь когда воспитываете?
— Ну как же, ребенок — это основное. Сейчас, летом, дочь пока отдыхает. А вообще, время всегда можно найти. Тут ведь дело не во времени, а во внимании. У Полинки на самом деле очень рассудительный характер — так что у нас с ней полное взаимопонимание. Никаких проблем не возникает.
— Можно ли сказать, что, придя на госканал, вы теперь стали ярым государственником?
— Но ведь никто никому не давал клятв верности? К тому же, что значит понятие государственник?
— Что теперь вы не будете критиковать нашу политику, как это было на НТВ, а, наоборот, будете всячески ее поддерживать.
— Понимаете, вот есть такие емкие фразы, как «интересы общества», «интересы государства». А ведь у нас даже в Конституции записано, что высшая ценность — это человек, ради которого все и делается. Вот с этой точки зрения — да, я государственник. За человеческую жизнь мы и будем бороться и защищать интересы простых граждан нашей страны.

Вячеслав ГРУНСКИЙ: «На войне хорошему не научишься»

Его внешность никак не вяжется с его профессией. Он наверняка неплохо смотрелся бы в модных одеждах на подиуме, однако Вячеслав Грунский стал военным корреспондентом. С нового сезона — уже на канале РТР.

— Вячеслав, ваш переход на РТР был совсем уж неожиданным…
— Почему же? Вполне ожидаемым. Психологи вообще рекомендуют менять место работы каждые пять лет. Я отработал на НТВ девять лет. И когда мне предложили новую интересную работу на РТР, я с радостью согласился.
— Я спрашиваю потому, что всем еще памятны события с НТВ. Вы защищали канал, остались на нем работать, и теперь вдруг раз — РТР.
— Когда происходили все эти волнения вокруг НТВ, я был в командировке в Югославии. Конечно, я следил за тем, что происходит, и на тот момент действительно считал, что должен остаться. Канал не должен был развалиться, а если бы мы все ушли, он просто перестал бы существовать. Прошел год, мы видим — у НТВ все нормально, и теперь я вправе сменить место работы.
— Я понимаю Мацкявичюса, которому предложили на РТР вести свою программу. А вы ведь будете заниматься тем же самым.
— Нет. С одной стороны, это то же самое, с другой — что-то иное. Новая программа должна воплотить в себе черты репортажа, аналитики, публицистики. Такие проекты на Западе живут довольно долго. Вероятно, и у нас назрела необходимость в этом. И для нас самих такая программа интересна. Мы не хотели бы сосредотачиваться только на военных или криминальных темах. Мы — универсалы и готовы делать любые сюжеты. Может быть, от войны люди уже немножко устали, и, наверное, ее будет немного меньше.
— Кстати, все знают вас как профессионала именно военных репортажей. Чем вас так привлекла эта тематика?
— На самом деле я по натуре пацифист. И чем больше делаю репортажей о войне, тем меньше мне хочется туда ехать. В общей сложности я провел в горячих точках пять лет. Первый раз попал на войну совершенно случайно. Я закончил международное отделение журфака МГУ, где изучал сербо-хорватский язык. На НТВ начал работать с 93-го года, когда учился еще на четвертом курсе. В начале 94-го началась война в Югославии, и возникла необходимость кого-то отправить на Балканы. Послали меня, потому что я знал сербо-хорватский. Помню, как буквально по туристическим картам прокладывал маршрут от России до Сараева, вообще слабо представляя, что такое Югославия. Так получилось, что именно военная тематика стала преобладать после этого в моей карьере. Я стал директором Балканского бюро НТВ, три года отработал в Югославии. Потом ездил и на первую чеченскую войну, и на вторую, два раза был в Афганистане.
— Можно сказать, что практически послужили в армии, хотя на самом деле не служили?
— Да, в армии я не был, но был на военных сборах, где мне даже присвоили чин лейтенанта. Но я знаю об армейской жизни все и, может быть, фактически прослужил в армии гораздо больше, чем любой солдат. Хотя стать заложником военного имиджа, честно говоря, не хотелось бы. Я — репортер-универсал.
— Вы научились чему-то за время военных командировок, чего не умели в мирной жизни?
— На самом деле на войне хорошему не научишься. Какими-то практическими навыками выживания я обладал и до командировок, потому что занимался многими видами спорта — ориентированием на местности, горными лыжами. В детстве много времени проводил в горах, ходил в походы по Кавказу. А на войне я научился одному — ценить жизнь. Это высоко звучит, но на самом деле это единственное, что чего-то стоит.
— Слава, вы ведь родились в Усть-Каменогорске. Как потом оказались в Москве?
— Просто там работали мои родители. Раньше было модно ездить в Казахстан, Сибирь на комсомольские стройки. Так родители оказались в Усть-Каменогорске, где я и родился. Но там я прожил всего год. Потом оказался на Кавказе, мои школьные годы прошли в Кисловодске. А потом родители переехали в Москву, я поступил в МГУ. Так что можно сказать, что моя родина — Советский Союз.
— Чем занимаетесь в мирное время?
— На самом деле его не так много остается. В основном спортом. Это хобби. Люблю путешествовать, раз в год обязательно выезжаю покататься на горных лыжах на Кавказ или в Альпы. На Кавказе, кстати, горы лучше. В общем, веду обычную жизнь, как любой человек.
— Я тут из Интернета случайно узнала, что у вас есть поклонница, которая записывала на кассеты все выпуски новостей НТВ с вашим участием…
— Очень интересно. (Смеется.) Оказывается, у меня еще и поклонницы есть. На самом деле мне иногда приходят письма. Один раз написала бабушка из маленькой сибирской деревни, просила меня жениться на ее дочери, потому что у них там все пьют и нет хороших женихов.
— Просьбы бабушки остались без внимания?
— Да просто некогда! (Смеется.) Так что пока я холостой, и на данный момент человек, который мне очень помогает, — это моя мама. Не потому, что я маменькин сынок, никогда им не был. Просто это человек, который меня понимает. Она мой талисман.
— Думаю, любой, кто впервые увидит вас на улице, никогда не скажет, что вы работаете военным корреспондентом. Минимум — на эстраде или в модельном бизнесе. Не хотели бы попробовать себя там?
— Когда я знакомлюсь с людьми, меня на самом деле часто спрашивают — не работаю ли я в модельном бизнесе? Я в шутку отвечаю: «Да, клею модельки самолетов и кораблей». Нет, модельный бизнес не для меня. Мы — мастера разговорного жанра.