Последней программой ТВ−6, которую 22 января 2002 года зрители смогли досмотреть до конца, были 11-часовые новости с Владимиром Кара-Мурзой. Следующую за ним программу оборвали на полуслове. Дальше мы несколько месяцев следили за событиями спорта на канале НТВ+, а 1 июня команда Евгения Киселева вновь вышла в эфир. Увидеть знакомые лица было приятно. С другой стороны, в одной из первых передач «Тушите свет» Хрюн и Степан уже сострили: «Лето начинается с ТВ−6, с ним же и закончится».

— Владимир, для начала поздравляю вас с долгожданным выходом в эфир. Насколько мучительным для сотрудников бывшего ТВ−6 вообще было это ожидание?
— Ну, во-первых, было очень обидно, когда нас закрыли. Потому что суд был совершенно несправедливым (это нам сейчас даже благодетели из МНВК говорят). Статью о банкротстве акционеров отменили 1 января, а суд мы проиграли 11-го. Комиссия просто приняла решение задним числом — вот это было обидно. 22 января канал прекратил работу. Дальше мы все выходили на «Эхе Москвы», чтобы как-то заглушить горе. Отработали там до 1 апреля — 2,5 месяца. Потому что 27 марта уже выиграли конкурс.
— С каким настроением работали все это время?
— Мне-то было легче, потому что я на «Эхе» работал каждый день. Делал радиоверсию «Граней», плюс Бунтман и Венедиктов подрядили меня работать по первой профессии — выпускал ежедневный исторический календарь «Ну и денек». Тяжело было тем, кто работал по неделям. Миша Осокин, Света Сорокина — отработали свою неделю, а следующую ходили-страдали из угла в угол. Мне их было жалко, потому что это профессиональные журналисты, и такой перерыв для них — потерянное время. При этом мы же еще с декабря не получали денег. Борис Абрамович так ничего и не заплатил, и на радио все работали совершенно бесплатно. Мы подписали договор (чтобы налоговая еще и «Эхо» не закрыла), что получаем зарплату — рубль в день, то есть 25 рублей в месяц. А с 1 апреля стали готовиться к выходу в эфир.
— Техника-то на канале осталась?
— Да, техника вся осталась с ТВ−6. Хотя это тоже спорная вещь. Но Борису Абрамовичу, когда отобрали канал, она просто стала не нужна (все, что было нужно, мы ему отдали). А наши помещения в «Останкино» принадлежат государству. Просто раньше их снимал канал с «шестеркой» на конце, а теперь — с буквой «С». Лично моя бригада не ощутила какой-то нехватки. У нас есть компьютер с Интернетом, где можно взять электронные версии газет, телефон, бетакам, картотека. Потому что мы уже научены горьким опытом: когда нас в одну ночь выгнали с НТВ, у меня пропало все — архив, который собирал 8 лет, шмотки в шкафу остались. И я не доставил удовольствия кагэбэшникам, что приду в захваченный НТВ и стану выносить свои ботинки. Поэтому перед закрытием ТВ−6 мы заранее подстраховались: эвакуировали картотеку, кассеты, архивные хроники BBC. Домой я принес две свои личные вещи: блестящую кружку (под цвет стола подбирал) и наушники — единственная моя телевизионная собственность. С выходом на работу отнес все назад в кабинет. Одежду нам новую купили. Я ведь теперь еще ночью снимаю утренний обзор газет — а там другой имидж, бодрячок такой должен быть. После «Граней» переодеваюсь в рубашки веселых расцветок и иду записывать другую программу. Так что жизнь налаживается.
— Сотрудники за это время не разбежались?
— Из моей бригады не ушел никто. А вообще на канале потери есть. Сейчас от нас в телекомпанию «Эхо» переманили Андрея Норкина — вся его бригада осталась без работы. У меня свои режиссеры, у Осокина — свои, с которыми он 20 лет работает. А люди Норкина никому не нужны. Ушел Крискевич — его бригада тоже осталась без работы. С ними же ушло несколько корреспондентов и операторов. Отделу корреспондентской сети сейчас сложно. Потому что люди на местах не могли четыре месяца ждать нашего выхода в эфир и стали работать на кого-то другого. В данный момент нет корреспондента в Уфе, в других городах. Но остались собкоры за рубежом — Вадик Глускер в Париже, Серега Морозов в Лондоне, Ленский в Нью-Йорке. Кое-что удалось сохранить.
— Ушедших не расцениваете как предателей?
— Нет. У людей просто сдали нервы. И я понимаю их состояние — когда тебя закрывают третий раз за год. А у Андрея Норкина сын учится за границей, большие расходы. Это мне все по фигу — я ведь на телевидении всего 10 лет, а до этого нигде не работал и нормально жил. Был репетитором, занимался с учениками историей. Потом Олег Добродеев, руководивший тогда службой информации на первом канале, уговорил меня: «Бросай ты эту историю, переходи на нормальную работу». Поэтому ко мне вопросов нет. Я как в фильме: «Хочешь, ментов резать пойдем, хочешь — завтра разбежимся». (Смеется.) Но с кагэбэшниками я работать не буду, и на госканал никогда не сяду. У Эрнеста Мацкявичюса вот тоже нервы не выдержали. Он хотел вести «Герой дня» весь год, а оказалось, что это лучше получилось у Бермана с Жандаревым. Он обиделся и сел на госканал. А чего тогда, спрашивается, на НТВ не оставался? НТВ тоже практически под Кремлем, только газпромовским.
— А вы за эти месяцы без эфира ни разу не пожалели, что ушли с НТВ?
— Никогда. Это позорнейший канал. Я порадовался, что им продлили лицензию, потому что запрещать кого-то — не самый лучший метод работы. Но все же ясно: как только мы ушли — прокурор Устинов стал лучшим другом НТВ. Он и у Тани Митковой на прямых включениях появляется, и у Лени Парфенова в студии сидит.
— А что, ТВС вы считаете независимым каналом?
— Ну я вот начал работать — мне пока никто еще не позвонил и ничего не запретил. Все осталось, как было. Просто Женя был нашим гендиректором, а теперь стал главным редактором. Ну не будет же Аркадий Иванович Вольский сидеть и читать программу передач ТВС на неделю? Или будет этим заниматься президент «МДМ Банка» Мельниченко? У него своих дел по горло. Просто люди в трудный момент протянули нам руку помощи.
— Посмотрят наши читатели на ваше фото с Примаковым в обнимку и подумают: «Ну понятно, какая тут рука помощи…»
— А что, я про Евгения Максимовича ничего плохого не могу сказать. Он вытащил нашу страну из дефолта, когда всем было очень трудно. И мы, кстати, никогда его не преследовали, даже когда Примаков был премьер-министром. Александр Николаевич Яковлев вообще председатель комиссии по реабилитации. У меня вся семья: и отец, и мать — репрессированные. Поэтому ничего плохого в них я не вижу. С Сашей Мамутом у меня с юности хорошие отношения — мы вместе учились в университете. Наш канал никогда ни перед кем не лебезил. И когда кто-то попадал в нехорошую компанию — мы ему честно об этом говорили. Арестовали Гусинского — мы стали его защищать. И были правы. Потому что, как все знают, дело «Русского Видео», за которое его в Бутырку посадили, оказалось фуфлом. И Борису Абрамовичу, когда он создавал эту идиотскую партию «Единство», мы открыто об этом говорили. Теперь-то он и сам это понимает: притащил неизвестно кого во власть — ему же и досталось. Так что огромное спасибо всем нашим некоммерческим партнерам, которые сейчас это оценили и пришли к нам на помощь.
— Вы отмечали в коллективе свое возвращение в эфир?
— Да, 1 июня у нас был банкет. Все собирались у Миши Осокина, а я, как представитель ТВС, праздновал с ребятами из «Тушите свет». Там ведь тоже коллектив большой, и я с ними очень подружился, когда начал работать в этой программе. Сейчас, кстати, Хрюн и Степан пока появляются вдвоем, без третьего ведущего, поскольку еще нет студии, где можно было бы снимать. А потом все наши отмечания закончились, и в ночь на понедельник я уже записывал обзор газет.
— У вас все получилось по схеме «с корабля на бал». После большого «отпуска» — сразу ведете две программы: «Грани» и «Место печати».
— Да. Но я все-таки благодарен «Эхо Москвы», что с их помощью не выходил из формы. Мы так же следили за сообщениями информационных агентств, определяли новость дня, обзванивали экспертов — технология работы была схожая. А вот с 1 апреля действительно месяц валяли дурака. Но поскольку я со своей командой работаю уже 8 лет, разогреваться нам особенно не пришлось. Просто взяли и начали работать.
— Можно меркантильный вопрос? Новую зарплату вам уже назначили?
— Если это не коммерческая тайна, «МДМ Банк» нам выдал карточки, теперь вот ждем. Пока еще ничего не получили. Я же, кстати, сейчас еще и от НТВ получаю зарплату на свою старую карточку. Они со мною до сих пор не могут расплатиться, потому что, когда я там работал, четыре года не был в отпуске. Теперь мне приходится получать от «Газпром-медиа» компенсацию. Вообще мы про деньги обычно не заговариваем, но и на ТВ−6 мы честно отработали декабрь и январь — никто нам ни копейки не заплатил. А 6 января мы с Норкиным и Мацкявичюсом участвовали в игре «Обратный отсчет» у Андрея Болтенко. Я там выиграл 6000 $. Андрей потом позвонил: «Приходи в бухгалтерию в конце месяца, получи выигрыш». Сначала хотели с женой отдать эти деньги в детский дом, а когда без копейки остались, решили, что они уже не будут лишними. Ну, а в конце месяца нас выгнали с канала, и ни в какую бухгалтерию я уже не пошел. И смех, и грех.
— Вам за это время не поступали предложения от других каналов?
— Сразу же после того, как нас закрыли, я был на конференции «Союза правых сил». Ко мне подошла Ирена Лесневская с РЕН-ТВ: «Не хочешь до конкурса поработать у нас в ночных новостях?» Я говорю: «Ирена Стефановна, вот именно до конкурса я не хочу нигде работать. Давайте дождемся марта, пусть нас замочат уже в пятый раз, вот тогда и встретимся». Не пришлось, слава богу.
— Многие ваши коллеги кардинально поменяли имидж. Шендерович и Киселев сбрили бороды. Что же вы не последовали их примеру?
— Понимаешь, я один раз побрился, когда поехал с сыном на Кипр отдыхать. Хотел загореть. Так меня потом жена не узнала. Так что и сейчас я не пошел на это только из соображений семейной жизни. Рита мне вообще хочет челку отрезать, чтобы я как Витя Шендерович был — с залысинами, но я пока морально не готов к этому. А вообще я всегда был без усов и бороды. Пока в 1989 году не посадили на 15 суток в Бутырку.
— Вас? За что?
— По 145-й — сопротивление работникам милиции при исполнении. Да это уже не важно. (Смеется.) Там ведь зэкам запрещено иметь режущие и острые предметы. И среди них считается высшим шиком бриться в знак протеста. Никто не понимает, как они это делают, если ни у кого нет бритвы. Но это отдельная история. А я, наоборот, в знак протеста целую неделю не брился. И за 15 суток у меня выросла борода. Вот с 1989-го года и ношу. Так что пока не готов радикально меняться.
— Весь ваш коллектив, ушедший с НТВ, раньше называл себя командой. Сейчас вы по-прежнему так считаете?
— Думаю, да. У нас даже хохма была. Женя шутил: если он проиграет конкурс — пойдет в ресторанный бизнес. И мы уже, исходя из этого, подыскивали себе места — кто будет вышибалой, кто официантом. Потому что нам теперь надо при нем держаться даже вне журналистской профессии. Я, например, вырос в программе «Итоги», без нее себя не мыслю. Потому что в ней меня вообще научили включать видеомагнитофон. Я даже о существовании телецентра на улице Королева узнал, только когда пришел работать на телевидение. До этого считал, что все ведущие сидят в Останкинской башне и обедают в ресторане «Седьмое небо». Поэтому и свою программу по жанру я считаю «Итогами» прошедшего дня. Когда меня кто в шутку, кто всерьез сватает на другие каналы, говорю: «Я сотрудник программы „Итоги“ и разделю ее судьбу».
А с Витей Шендеровичем (к вопросу о команде) мы с детства дружим — вместе занимались в драмкружке во Дворце пионеров, когда были пятиклассниками. Потом я в 12 лет ушел из кружка. Витя так и остался артистом, учился в ГИТИСе, а я поступил на истфак. Мне уже было 37 лет, вижу титры: Виктор Шендерович, автор «Кукол». Думаю: фамилия довольно редкая, а вдруг и вправду он? Взял у Киселева его телефон, звоню. Представился (а у меня тоже фамилия в общем-то не распространенная). Говорю: «Извините, вы не занимались в 72-м году во Дворце пионеров?» Он мне: «Володь, кончай валять дурака и приезжай». (Смеется.) Так что у нас в дружбе получился перерыв в четверть века. Поэтому и в Вите я уверен, и в Свете Сорокиной. Ей сейчас тоже тяжело, нервы не выдерживают. Теперь она не будет каждый день вести новости. Сейчас вот она сняла фильм о Лебеде. Думаю, когда сделают новую студию, будет вести политическое ток-шоу. У нее это прекрасно получалось.
— А если бы вы все-таки не выиграли конкурс — думали о том, чем будете заниматься?
— Я за свою профессию не держусь. Я же говорю, что я профессиональный дворник. У меня ведь последнее место работы — дворник в ЖЭКе. Когда Добродеев узнал, что я помимо репетиторства еще и улицы подметаю, устроил меня на работу. А я хотел бы, как Витя Цой — работать истопником угольной котельной. Вот оператор газовой котельной — это фуфло. А Витя своими руками, хотя был музыкант, шарашил уголь в котельной с утра до вечера, как настоящий человек: разгружал его в фартуке, голый по пояс, и бросал в топку. Вот и я хотел бы так. Потому что мне денег особых не нужно, я никому не должен. А без куска хлеба и так не останусь. К тому же два языка знаю и уж сейчас-то тем более не пропаду. У меня много друзей в американском посольстве, предлагали гринкарту. Но я не собираюсь никуда уезжать. Мы на Бауманской живем — больше ничего не нужно. А вот прогибаться я никогда не стану. Кто прогнулся под кагэбэшников — сразу вылетел. Тот же Кох — его через три месяца выгнали. Рема Ивановича Вяхирева — выгнали. Саня Хабаров больше всех орал на митингах против Йордана, ездил в Питер, на Троицкой площади выступал. А потом взял и занял мое место, стал вести «Сегодня в полночь». Где сейчас Саня Хабаров? Его выкинул Йордан, как использованное изделие. Ни в коем случае нельзя прогибаться. Они только этого и ждут.
— А представляете, если ваш канал опять закроют?
— Все может быть. Сейчас же дали ход искам от МНВК, и они уже два суда выиграли. Якобы в 3-месячный срок, то есть 1 сентября, на нашем канале уже должен кто-то вещать от лица Березовского. Вроде как мы должны освободить кнопку к осени. Это пока только первый звоночек. Надеюсь, ребята пошутили. Как сказали Хрюн со Степаном: «Лето начинается с ТВ−6, с ним же и закончится». Кстати, я не верил, что нас и в январе закроют. А вот тем не менее закрыли. Поэтому еще раз хочу сказать (я знаю, что вас читают на самом верху): мы все еще раз выдержим. Закроют — сделаем все то же самое еще раз. Я вижу, Витя Шендерович уже чуть-чуть морально устал, но я на днях читал его интервью в одном журнале — он там хорошие слова про меня сказал. Так вот через ваше издание хочу его поблагодарить и сказать: Витя, ты не уставай. Потому что в основном нас закрывают из-за тебя и из-за программы «Тушите свет». Закроют — найдем новые возможности работать. Но никогда не прогнемся. Это они должны понять и, я думаю, уже поняли. Мы не пойдем кланяться на РТР. Я уверен, что и Киселев еще будет председателем Гостелерадио в нормальном демократическом государстве. Они от нас никуда не денутся.