Когда в августе прошлого года известный политический журналист Александр Гурнов появился в качестве ведущего программы «Неделя спорта» на канале «Спорт», народ недоумевал: какое он-то имеет отношение ко всему этому? Оказывается, самое прямое. Во-первых, у Гурнова первый разряд по плаванию, во-вторых, он с шести лет играет в теннис, и в-третьих, долгое время профессионально занимался горными лыжами. Увлечение последними осталось и до сих пор, из-за чего телеведущий недавно и пострадал.

Две недели назад он вернулся из Австрии со сломанной ключицей…

— Александр Борисович, как же это вы умудрились?

— Самое смешное, что и рассказать-то толком нечего. Поехал я на новогодние каникулы в Австрию кататься на лыжах. В первый же день вышел на гору, оступился, упал и сломал себе ключицу. Причем в таком месте, которое само по себе не заживает. Пять дней ходил на перевязки, мучился, потому что все очень болело. В общем, как говорится, профессиональные пловцы тонут в ванне, а профессиональные горнолыжники падают на ровном месте.

— Отдых, видимо, был испорчен напрочь?

— Представьте себе мое положение. Мы же поехали отдыхать компанией, четыре семьи. Встречаемся в восемь утра на завтраке, потом все уезжают на гору, а я остаюсь один в пустом отеле, где ходят только заспанные уборщицы. Бар, ресторан — не работают. В шесть вечера все возвращаются довольные, накатавшиеся, идут в сауну, бассейн, и только в восемь я встречаюсь со всеми уже на ужине. То есть с восьми до восьми сидишь в своем номере, как в одиночной камере. Ну очень тоскливо!

— То есть супруга вас бросала одного и уезжала кататься?

— Да нет. Она, конечно, очень расстроилась, все хотела остаться и сидеть со мной. А чего со мной сидеть-то? От этого рука скорее не заживет. Так что я ее сам отправлял кататься. Зато пока сидел, прочитал все модные сегодня книги, которые только возможно: «Кожа для барабана», «Учитель фехтования», «Великая шахматная партия», «Байки кремлевского диггера»… Понравился разве что «Учитель фехтования». Все остальное — редкая ахинея, за которую и браться не нужно. В общем, провалялся я с книгами пять дней, пока меня не отвезли в Инсбрук и не сделали операцию — вставили металлические штыри. Причем сделали все настолько отлично, что уже на второй день я почувствовал себя абсолютно здоровым. Видимо, вкололи столько лекарств, что, когда я проснулся, у меня прошло все, включая насморк. Кстати, врач, который меня оперировал, все шутил: «Вам еще очень повезло, что вы сломали левую руку, — хотя бы сможете водить машину». Я говорю: «Не волнуйтесь. У меня одна машина с левым рулем, а другая, у жены, с правым. Так что на этот случай все предусмотрено». Когда меня выписали, я еще два дня в гостинице потусовался, а в последний день поднялся на горку и все-таки разочек прокатился на прощание…

— Со сломанной рукой?!

— Ну говорят же, что снаряд не падает два раза в одну воронку. (Смеется.) А потом, есть такая примета: руки ломают или в первый день, или в последний.

— Кстати, насколько большой у вас горнолыжный стаж?

— Тридцать с лишним лет. Кстати, одним из первых моих тренеров по горным лыжам был Леонид Тягачев. Помню, в то время у Тягачева был «Ситроен», на котором было написано «Соломон» — как символ полного преуспевания в горных лыжах. Да и стаж переломов тоже имеется. Когда я был маленьким, ломал себе все: руки, ноги, ребра, ключицу, пальцы. А с тех пор, как поступил в институт и бросил серьезные занятия лыжами, ни разу ничего себе не ломал. То есть за 20 лет это первый случай.

— Если вы с детства были так увлечены спортом, почему же сразу не пошли в спортивную журналистику?

— Ну, если я перечислю все, чем занимался с детства… Я был очень разносторонний ребенок. В Доме пионеров, например, ходил во все кружки, включая авиамодельный. Одно время довольно серьезно увлекался филателией. Кстати, потом, лет в двадцать, продал всю свою коллекцию марок за очень приличные деньги, на которые смог съездить в отпуск, погуляв на полную катушку. А что касается спорта, то помимо лыж я занимался еще теннисом и плаванием, у меня даже разряд был. Вообще-то, я хотел уйти в спорт и посвятить себя именно горным лыжам, потому что это у меня получалось лучше всего. Я катался со сборной, занимал какие-то места. И в институт, в общем-то, не поступил в первый год после школы во многом из-за лыж. Родители в то время были за границей, а мне не очень хотелось учиться, вот я и катался. Тренеры говорили: «Откатаешь еще сезон — запишем тебя в институт физкультуры без экзаменов». Но когда мама об этом узнала, она была срочно выслана папой в Москву, сломала мои лыжи о колено, приковала меня наручниками к столу и наняла репетиторов. Так я поступил в МГИМО на факультет журналистики.

— То есть насильственно-принудительно?

— Да нет, я на самом деле хотел быть журналистом. Я же вырос в семье журналистов, и журналистика мне нравилась даже не столько как профессия, сколько как образ жизни. Родители всегда очень много ездили, встречались с интересными людьми. У нас дома собиралась очень разносторонняя компания, начиная от Аджубея и кончая Высоцким. И мне хотелось быть таким же, как папа. В школе я делал стенгазету, был бессменным главным редактором. А уже классе в восьмом начал печататься в «Пионерской правде», в «Комсомолке». Естественно, поначалу с папиной помощью.

— И все же работать на спортивный канал вы пришли, не имея опыта работы в спортивной журналистике. Видимо, пришлось изучать много нового материала?

— Много, скажу честно. Хотя, как вы поняли, я не чужд спорту, и кроме того, моими первыми серьезными репортажами на ТВ, которые выходили в программе «Время», где я работал, вернувшись из армии, были репортажи из Сиэтла — с Игр доброй воли. Так что со спортивной тематики я как раз когда-то начинал. Но то, что на канале «Спорт» мне пришлось многому учиться — это точно. Спортивная журналистика — совершенно отдельная область, где нужна огромная эрудиция, которой у меня пока нет. Но я постепенно в это окунаюсь, постоянно читаю спортивные газеты. Тут ведь одних имен надо знать сколько.

— Никого еще не перепутали в эфире?

— Было один раз, мне это все до сих пор вспоминают. (Смеется.) Все же знали, что я пришел на канал без опыта работы, и все ждали, когда же Гурнов скажет какую-нибудь глупость. И я таки сказал. Мы беседовали в эфире с Александром Яковлевичем Гомельским, и он мне в конце говорит: «Ну, мне уже пора, потому что меня же дома ждет маленький…» Я говорю: «Ну да, внук». Он: «Не внук, а сын». Я-то знал, что у него есть младший сын, но почему-то назвал его внуком. Потому что его сын чуть старше, чем мой. Моему четыре года, а его младшему сыну — шесть. При том что самому Александру Яковлевичу уже 76 лет. И мне теперь все до сих пор вспоминают, как я у Гомельского ребенка перепутал.

— А есть какой-то вид спорта, который вы открыли для себя, придя работать на канал?

— Есть. Футбол. Я вдруг с удивлением выяснил, что футбол, оказывается, — главный вид спорта в России. Ведь, по мнению нормального русского человека, в футбол у нас никто не играет. А те, кто играют, играть не умеют. И тем не менее в стенах спортивной редакции футбол — это просто какая-то священная корова. Если есть хоть какая-то футбольная новость, выпуск новостей начинается именно с нее. Это на самом деле грустно. Это говорит о том, что уж если мы считаем, что у нас в футбол играть не умеют, значит, к другим видам спорта люди относятся еще хуже. То есть успехи российских акробатов на батуте, как и успехи российских биатлонистов, широкую общественность вообще не волнуют. А еще одним открытием для меня был тот факт, что российский футбол не окупается. То есть вложить в него денег и заработать на этом невозможно. Я пытался в этом как-то разобраться глубже, но знающие товарищи мне посоветовали этого не делать.

— Ваша программа «Неделя спорта» существует уже пять месяцев. Как сами ее оцениваете?

— Есть несколько критериев оценки телевизионных программ. Первая — это рейтинг. Рейтинг моей программы чуть выше среднего рейтинга нашего телеканала. Это говорит о том, что она, конечно, не лидер среди других передач, но тем не менее мы чужой хлеб не едим и свои деньги отрабатываем. А очень высокорейтинговой она быть не может, потому что это в определенной степени программа-влияние. То есть такая политическая программа на спортивном канале, которая отражает его политику, освещая виды спорта, приоритетные в нашем государстве. А что касается остального… Конечно, у нас еще не полностью устоялся коллектив. До сих пор у меня есть вакансии, и очень многие вещи приходится делать самому, что называется, «на коленках». Недостаточно отработана и сама подача материалов, потому что мы пытаемся делать красивую, гламурную программу, а чтобы репортажи были вылизанные и хорошие, приходится очень много работать. Но постепенно это получается. У меня есть несколько хороших ребят, которые уже делают качественную, серьезную журналистику, а не просто сухой отчет о матче.

— Как по-вашему, от чего зависит в принципе популярность, она же рейтинг, канала «Спорт»?

— От событий. Когда у нас был чемпионат мира по легкой атлетике, первенство мира по водным видам спорта — рейтинг был выше. Сейчас — некое зимнее затишье. Но потом будет первенство Европы по футболу, потом — Олимпиада. Поэтому рейтинг очень зависит от спортивных событий, от сезона и так далее.

— При этом все самые значимые спортивные события, самые интересные футбольные матчи все равно показывают на центральных каналах. Как же тогда повышать рейтинг вашего?

— Объясню, в чем проблема. Конечно, у нас есть определенные ресурсы и определенная поддержка, в том числе и со стороны госструктур. Но дело в том, что распространение телевизионного сигнала у ВГТРК значительно шире, чем у нашего канала. Поэтому когда случается какое-то крупное событие в мире спорта и когда руководство канала «Россия» считает, что оно будет иметь рейтинг, премьерный показ того или иного матча (на который у нас тоже есть права) идет по центральному каналу. А у нас потом показывают повтор. То же самое на Первом канале, который покупает права на трансляцию крупных спортивных событий, которые люди обязательно будут смотреть. Скоро будет летняя Олимпиада — права на нее имеют в равных долях и ВГТРК, и Первый канал. Они поделят между собой какие-то виды спорта. А наш канал будет показывать все вместе — что-то параллельно, что-то в повторах. Потому что есть государственная задача: Олимпиаду должны посмотреть все зрители, а не только те, у которых принимает шестой канал. А что касается рейтинга… Многие мои знакомые, например, говорят, что телеканал «Спорт» просто обречен если не на бешеный, то на очень хороший рейтинг. Потому что мы, во-первых, очень хорошая альтернатива: когда нечего смотреть на других каналах — можно всегда включить «Спорт». А во-вторых, руководство ставит нам задачу поднять интерес к спорту, и это, в общем-то, уже происходит. В связи с этим наша целевая аудитория, которая смотрит канал постоянно, постепенно расширяется.

— Как я поняла, в спортивную тематику вы уже серьезно втянулись, и это вам нравится. А все-таки по политической журналистике не скучаете?

— Да нет. Принципиального отличия в моей деятельности сейчас нет. На 90 процентов это все то же информационное телевидение. Спросите Славу Флярковского, который сейчас делает новости на канале «Культура», — он вам скажет то же самое. Я бы не сказал, что я скучаю. Но я не исключаю варианта, что могу вернуться в политическую журналистику. И здесь не идет речь о смене профессии. Просто мне интересно и то, и другое.

— Сына своего вы, наверное, тоже уже к спорту приобщаете?

— Ну немножко, да. Хотя Сашка пока маленький, а маленьких еще не везде берут. Но он сейчас уже ходит у нас на ушу. Туда записывают детей с трех лет, и ему там очень нравится. Это не борьба, а такая укрепляющая гимнастика. Дети там скачут, ползают, сидят на полу. С этой зимы я хочу записать его в лыжную секцию, чтобы на будущий год мы смогли уже вместе с ним поехать в горы. А летом, когда Саше исполнится пять, хотелось бы отдать его или на плавание, или на теннис. Там уж как он сам захочет.

— В общем, будете растить спортсмена?

— Конечно. Не знаю, какую профессию он выберет в будущем, но спортом будет заниматься обязательно.