С октября на НТВ появится новый цикл «Профессии — репортер». Однако теперь круг журналистов, работающих в этой программе, сужен до четырех. Раз в неделю свои 26-минутные фильмы будут показывать Андрей Лошак, Вадим Такменев, Илья Зимин и Александр Зиненко.

В прошлом году Андрей Лошак получил премию ТЭФИ, став лучшим репортером 2003 года. Надо сказать, заслуженно.

— Андрей, что, по-вашему, будет главной фишкой новой «Профессии — репортер»? Известный по «Намедни» стиль инфотейнмент — развлечение плюс информация — или нечто совсем иное?

— Главная фишка — это скорее авторы новой программы. Мы все — разные и достаточно узнаваемые. У каждого свой взгляд, свое отношение, свой подход к проблеме. Каждый из нас уже что-то из себя представляет, чего-то достиг в этом жанре. На это и делаются ставки.

— Почему программу будет делать именно эта четверка?

— Это был не наш выбор, а решение руководства. Мне сделали предложение, я согласился. Если говорить о какой-то предыстории, то поскольку почти девять лет я работал вместе с Леонидом Парфеновым, мне было очень важно, что скажет он. Я с ним посоветовался, и он сказал: «Давай». Поскольку ему самому на данный момент мне предложить было нечего, то я с радостью принял предложение канала.

— То есть отношения с Парфеновым вы поддерживаете?

— Конечно. Мы вместе были на Олимпиаде в Афинах, снимали фильм про Олимпиаду. Точнее, снимал его Леня, а я ему только помогал.

— Мне показалось, я уловила сожаление в вашем голосе, когда вы произнесли фамилию Парфенов.

— Не в этом дело. Просто сама ситуация, которая сложилась вокруг него, мне кажется очень несправедливой. Но, честно говоря, я бы не хотел делать никаких комментариев. Если он сам захочет, он это прокомментирует. Пока он этого делать не собирается, так что чего я-то буду лезть со своими двумя копейками?

— В новой программе вы сохраните свой уже узнаваемый стиль или намерены как-то меняться?

— Нет, я останусь собой. Собственно, я никогда ничего не пытался искать или выдумывать. Когда три года назад Леня предложил мне поработать корреспондентом в «Намедни», я был уже зрелым человеком. Поэтому я не стригся как-то специально, не менял свой образ. И в кадре появлялся в том же, что ношу в жизни. Я по-прежнему буду говорить о том, что мне интересно, что меня волнует, и буду делать это так, как считаю нужным. Пока у меня это получалось.

— Поскольку в программе работают сразу четыре человека, как будете делить темы?

— Мы разные, и нас волнуют разные вещи. Так что нам трудно будет пересечься. Я вот свою первую программу вообще снял о женщинах. Потом будет программа о шахтерах. Сейчас, слава богу, ничего нигде не рухнуло, но это же вечные темы, они всегда будут актуальны.

— Что нового вам удалось узнать о женщинах?

— На самом деле ничего. Просто, приезжая в провинцию, я заметил, как там избалованы мужики и как много там несчастливых женщин. У них просто читается в глазах: забери меня скорей, увези за сто морей… Они достойны намного лучшей доли. Мы сняли фильм о том, что женщины, доведенные до такого состояния, стали обыкновенным товаром, некой статьей экспорта. Они неплохо конвертируются в валюту, и вокруг них уже даже развился какой-то бизнес, на который они с удовольствием идут, потому что для них это хоть какой-то выход. Речь идет о международных брачных агентствах, о профессиональных сводниках и т. д.

— В чем, по-вашему, секрет хорошего репортажа, чтобы зритель смотрел его не отрываясь?

— Я считаю, все зависит от умения репортера. Если очень захотеть, даже самую скучную пресс-конференцию в «Интерфаксе» можно превратить в сногсшибательное шоу. Все зависит от подачи. Тут уже нужно проявлять верх изобретательности и не бояться быть субъективным. Быть свободнее, вот и все.

— Говорят, для съемок вам выделят совершенно новые технические средства.

— Естественно, в нашем распоряжении будет весь технический арсенал, который имеет современная журналистика. Лично для меня это очень прикольно — самому осваивать все эти технические штучки. Так что фильмы будут очень многофактурными. Там может быть и скрытая камера, и какие-то постановочные кадры, все-все. Будем снимать самые разные живые истории. Главное, на самом деле, чтобы скучно не было. Это и есть принцип инфотейнмента, который мне близок. Очень важно, чтобы не ушел зритель. Тем более что руководство поставило перед нами совершенно четкую задачу: рейтинг такой-то, или… Так что получается, мы все должны быть просто как Олеги Поповы, страшно занятными.

Снимая свой первый фильм для новой «Профессии — репортер» под названием «Помилование», Вадим Такменев много дней провел в тюрьме, ожидая вместе с осужденным, посылавшим прошение о помиловании, решения судьи. Сейчас Вадим Такменев находится в Атлантическом океане на авианосце «Адмирал Кузнецов». Мы отловили репортера за четыре часа до вылета его самолета.

— Вадим, а на авианосец-то вас зачем понесло?

— Авианосец «Адмирал Кузнецов» — это символ российского флота, единственный авианосец, который остался в России. Много лет он стоял на приколе, был в ремонте, и впервые за долгое время он выходит в серьезный военный поход на 30 дней. Там будут проводить военные учения совместно с американцами где-то у берегов США. Наша идея — использовать здесь прием, который мы заявили в «Профессии — репортер», когда журналист не просто рассказывает о том, что увидел, а внедряется в действие, которое происходит в кадре. Почему я безумно рад, что на 30 дней стану настоящим матросом и попытаюсь испытать на себе, как и что они делают: драят палубу, едят на камбузе, моются один раз в два дня, и если болеют, то где они лечатся. Вообще об этом корабле ходит много легенд: когда его строили, погибла куча людей, которые просто терялись в этой махине и не находили выхода. Об этой тайне «Адмирала Кузнецова» мне и хочется рассказать в своем новом фильме.

— А вы хотя бы немного знакомы с морским делом?

— Нет. На отдыхе я плавал на яхте, и мне всегда было жутко плохо. Поэтому сейчас у меня самолет через четыре часа, а ночью был эфир, и единственное, что я успел, — это забежать в аптеку и купить таблетки от морской болезни.

— Жизнь репортера — это постоянные командировки. Как жена реагирует на ваши частые отсутствия?

— Жена привыкла. А вот дочек я, кстати, и никуда не уезжая, не видел уже три дня. У меня две девочки — 5 и 7 лет. Поэтому когда этой ночью мы вчетвером с ребятами снимались в утренней программе, я, зная, что дети обязательно будут смотреть эту программу, по-настоящему, не для проформы, сказал им в камеру: «Доброе утро». Помню сегодняшние прикольные ощущения: когда я еще спал, ко мне подошли мои девочки, поцеловали меня одна в одну щеку, другая — в другую и говорят: «Папа, пожалуйста, только возвращайся и будь там осторожней». Мы живем с женой десять лет, и все это время я работаю на телевидении. Поэтому, когда родились дети, для них разъезжающий папа — это уже как данность.

— Репортаж — это всегда непредсказуемость, работа не по сценарию…

— Да, тем и интересна профессия репортера. И мне очень интересен эксперимент, на который мы сейчас пошли. Снимать не трехминутные репортажи, а почти документальное кино на 26 минут. Здесь может быть и драматургия, присущая кино, но в то же время оно останется репортажем, поскольку в нем не будет сценария. Мне это безумно интересно. Надеюсь, это будет интересно и нашим зрителям.

Когда-то Илья Зимин задумывался о работе ведущего, но потом понял, что сидеть в студии — это не для него. Гораздо интереснее ездить по стране и снимать репортажи.

— Почему свой первый фильм «Кавказская пленница» вы решили посвятить Абхазии?

— Когда проект задумывался, мы стали вычислять актуальные темы. И выяснили, что должны выйти в эфир аккурат накануне выборов президента Абхазии. Поскольку к России это не имеет никакого отношения, упрекать в пиаре нас нельзя.

— Снять настоящий смерч в море удалось случайно или готовились по метеосводкам?

— Нет, нам просто повезло. Мы стояли на обрыве, над морем, и неожиданно вдалеке перед нами завертелись три огромные струи воды. Я впервые видел такое. Все вертелось, кружилось, операторы сразу же включили все камеры и начали снимать.

— Что не вошло в фильм?

— Море выпитого домашнего грузинского вина. Нас вообще поразило гостеприимство местного народа. Причем это было абсолютно искренне, а не потому, что мы — телевидение. Куда бы мы ни пришли, везде накрывались столы, ставили кувшины с вином, и пока все не было съедено и выпито, нас никуда не отпускали. Так что на следующий день после таких вечеров ехать на очередную съемку было непросто.

— Домой-то себе вина привезли? Друзей угостить…

— Там таможня очень строгая: вино местного производства в фирменной упаковке вывозить не разрешается. Понятно, что это вино легко можно перелить в любую другую бутылку и привезти домой, но мы уж не стали над этим заморачиваться.

Александр Зиненко работает в «Профессии — репортер» практически со дня основания программы. В 2000 году за свою работу «Сны надзирателя» он был удостоен премии ТЭФИ. Снял фильм о колонии. Но не о зэках, а о тех, кто их каждый день охраняет и кормит.

— Александр, пожалуй, у вас одного из всей четверки есть уже сложившееся амплуа — снимать фильмы на простые жизненные темы.

— Я всю жизнь занимался вечными ценностями: семья, любовь, человеческие отношения. На мой взгляд, это самый трудный жанр — жанр человеческой документалистики.

— Работая столько лет в этом жанре, не сложно находить новые темы для фильмов?

— Нет, потому что эти темы будут всегда. Я вот, например, много лет занимался семейными темами, человеческими отношениями, но мне никогда и в голову не могло прийти, что я буду снимать репортаж о нестандартных или нетрадиционных семьях. Для меня это была чистая абстракция. А вот снимая свой первый фильм для новой передачи, я много времени провел в семье, где жена и два мужа.

— Это в какой стране вы такую семью нашли?

— В нашей. Абсолютно фантастическая история, произошедшая в русском селе. Когда я туда ехал, я искал какие-то психологические причины этого явления, хотел подвести это под некую идеологию, а оказалось все очень просто. Может быть, простота этой ситуации даже уникальна, но она говорит о многом. 25 лет жила семья — муж, жена, сын. Потом — банальная история: муж стал пить, жена с ним развелась и вышла замуж за другого. Но в один прекрасный день второй муж ей говорит: «Ты же видишь, что Юра пропадает, спивается, давай возьмем его к себе». В итоге эта семья продала квартиру, переехала из города в село, и они стали жить втроем. И вот так они живут уже 15 лет, достаточно пожилые люди. Занимаются своим бизнесом, торгуют на рынке рыбой. Модель — необычная. Но я думаю, что за ней стоит что-то очень русское — женщина пожалела мужика, а мысль об этом ей подкинул второй муж.

— Ваша собственная семья, насколько я знаю, отличается традиционностью — муж, жена и дочь?

— Да. Поэтому у меня получилось такое путешествие: на целый месяц я ушел из традиционной семьи в нетрадиционную. И кочевал по этим семьям целый месяц.

— Но домой-то вернулись с радостью?

— Еще с какой.

— И как ваша жена реагирует на такие «путешествия»?

— Нормально. У нее есть только одно пожелание — поскольку она понимает, что я вынужден пропускать через себя все эти темы и брать на себя какой-то негатив (а это неизбежно бывает, когда тебе приходится выслушивать людские горести) — возвращаться в семью в полном смысле этого слова. То есть стараться после командировки хотя бы немножко отключаться.

— Удается?

— С трудом. Но я стараюсь.