— Александр, насколько с энтузиазмом вы восприняли идею стать ведущим программы «Мировой рынок»?
— Замечательно воспринял эту идею, как и идею самой программы. Благодаря «хипстерам», которые развили эту тему, сейчас на рынки вообще началась мода. Еще пять лет назад они не были настолько интересны широкой публике. Конечно, туда всегда ходили люди, но, в основном, старшее поколение, бабушки, которые еще помнят рынки со времен Советского Союза. Но рынки — это ведь еще и товарооборот. Поэтому какое-то время назад умные люди поставили перед собою задачу — затащить на рынки молодежь и сделать их модными. И вот при помощи хипстеров, которые внедрились в эту стилистику, они опять стали популярными. Причем все это теперь в хороших европейских традициях, так что посещение рынков становится очень интересным времяпрепровождением.
— Блошиные рынки, например.
— Да, это как сходить в музей. В каждом европейском городе есть свой блошиный рынок, и очень на многих мы побывали. В Италии, например, на них очень много старинной мебели. Когда там разбирают старые дома, из них выносят совершенно дивную мебель, которой по 100−150 лет, и она продается практически за бесценок. А в Антверпене на меня совершенно неизгладимое впечатление произвел «Рынок должников». Там, если человек просрочил платеж в банк или задолжал кредитной организации, с ним не цацкаются, а приходят домой и описывают буквально все имущество, которое есть в квартире. Потом раз в неделю все это выносится на центральную площадь, где устраивается распродажа «вещей-должников». Самое смешное, что там можно встретить, например, полпачки порошка или полбутылки алкоголя, заткнутого пробкой. В Брюсселе мы снимали самый крупный рынок серебра в Европе. Там ценностей на сотни миллионов евро, а люди их просто стоят и продают на улице. По своему состоянию антиквариат там — самый лучший в Европе. Посуде может быть по 100−200 лет, она начищена до блеска и продается целыми комплектами, из-за чего на нее в геометрической прогрессии растет цена. Из российских рынков неплохой блошиный рынок в Ростове-на-Дону. Там и казачье оружие продается, и антикварные воинские знаки, и очень много казачьей утвари. Они же там — боевые ребята. Причем все это реальные вещи. Можно встретить, например, немецкую каску времен Первой мировой со следом казачьей шашки. Про нумизматику я вообще не говорю, да и по мелочи — фонари, лампы, ключи, пуговицы. Хотя этого-то добра везде полно. Еще там имеется продуктовый рынок «Старый базар» с местной рукколой, хамоном и отличной рыбой.
— Где-то 20−25. А примером среди всех рынков для меня стал рынок Матхаллен в Осло — самый современный в Европе, который открыли два года назад. У меня есть мечта, чтобы вся Россия была покрыта примерно такими рынками. Там полностью искоренен «институт перекупщиков», и производители продают свою продукцию напрямую. Грубо говоря, покупая яблочный сок, вам расскажут про яблоню, из которой его сделали. А приобретая сыр, вы узнаете про «уникальную» корову, которая пасется на уникальном лугу, и даже про ее «уникального» пастуха. Ну и так далее. Там вся линейка продукции такая.
— По формату программы вам приходится все время торговаться в кадре. Насколько это свойственно вам, как человеку, как личности? Или вы это делаете специально на камеру?
— Сначала мне это было тяжеловато, когда я осваивал формат. Потому что до этой программы я никогда столько времени на рынках не проводил. Как и любой человек, я поначалу стеснялся торговаться, потому что если уж это делать, то нужно, чтобы это было обаятельно. Насколько ты сумеешь найти общий язык с продавцом, настолько он тебе скидку и сделает.
— А вещи, которые вы покупаете во время съемок, все предназначены для вашего личного пользования?
— Нет, это все хранится на складе в нашей телекомпании. По большому счету, когда мы закончим съемки, я планирую распродать их на каком-нибудь благотворительном аукционе и всю прибыль пустить на благие дела. Мне кажется, это будет неплохой финал программы. Я бы, например, снарядил группу одаренных ребят или воспитанников детского дома в путешествие. Такие поездки расширяют кругозор и формируют сознание.
— Да, я — дважды отец. У меня сын и дочь.
— Программа «Мировой рынок» выходит на канале «Моя планета». Но у вас есть и параллельное поприще — вы работаете еще и на канале «Мама».
— Да, между собою мы называем его «MTV про детей». Потому что туда позвали всех ведущих, которые в свое время начинали музыкальное телевидение. И нас продолжает смотреть наша аудитория, которая тогда была еще школьницами, а теперь уже стала мамочками. И мы для них по-прежнему авторитеты.
— Ваш приход на музыкальное телевидение был абсолютно логичным — вы ведь окончили Гнесинское училище по классу музыкальной комедии, после которого еще два года работали на Бродвее. То есть с форматом музыкального шоу знакомы не понаслышке.
— Да, я считаю, что с Бродвеем мне повезло. Я сразу попал в серьезный шоу-бизнес, и это была для меня отличная школа.
— Поддерживаете свои музыкальные навыки?
— Периодически для друзей я что-то музицирую. Я достаточно неплохо играю на барабанах и до сих пор иногда делаю это для души. Один из таких моментов даже вошел в съемку программы «Мировой рынок», когда я сел за барабанную установку в Тунисе. То, что я — музыкант по образованию, в какой-то степени мне помогает. Гнесинское училище имеет очень хорошую репутацию, и это формирует тебя, как личность.
— Отцовство — это когда ты начинаешь по-настоящему понимать, что люди вкладывают в слово «любовь». Потому что пока у тебя нет детей, ты не знаешь, что такое — любить по-настоящему. Рекомендую сделать это всем, иначе вы так и не почувствуете этого счастья.
— При вашем рабочем графике остается полноценное время на семью?
— Ой, вот уж не спрашивайте. Тут, что называется, в каждой избушке — свои погремушки. (Смеется.) К моему графику все уже привыкли.
— Вы — не светский персонаж. В том смысле, что не появляетесь ни на каких мероприятиях просто так.
— Мне это надоело еще в молодости. Мне сейчас уже 45, а перестал я на них ходить лет с 25. И поверьте, за 20 лет там ничего нового не случилось. Содержания там никакого нет. Проще устроить где-нибудь междусобойчик с друзьями. А просто так посещать тусовки — это скучно.
— Как проходят ваши совместные выходные с семьей?
— Мы живем за городом, поэтому и на великах гоняем, и на лошадях ездим. У меня у сына с дочкой разница в возрасте семь лет, поэтому им интересны разные вещи. С дочерью недавно мы съездили в Крым. А с сыном можем в пейнтбол сходить поиграть. Девочке это не нужно, ей пока 13 лет, а это самый «девичий» возраст.
— А-а-а-а. (Смеется.) Нет, я ее сдал на склад.
— Александр, ну, а супруга вами гордится или немножко жаль ей, что вы все время на работе?
— Попробовала бы она мною не гордиться! Таким, как я, по-моему, не гордиться невозможно. (Смеется.) У меня же все-таки и репутация в профессии есть, и я, в конце концов, взрослый мужик, не последний человек на этой Земле. Конечно, напрямую я ее об этом никогда не спрашивал, но я же это чувствую. У нее на лице все написано.