— Наталья, вы действительно родились в поезде?
— Мама была на седьмом месяце, когда в поезде у нее начались роды. Ее ссадили в Нижнем Новгороде, и там родились мы с братом, при этом она даже не знала, что ждет двойняшек. После этого нас отправили домой, в Москву, где и зарегистрировали.
— Вы родились на 20 минут позже брата Ивана и стали неожиданным сюрпризом?
— Да. (Смеется.) В те годы не было УЗИ — и врачи думали, что у мамы растет очень крупный ребенок.
— Ваше неожиданное появление как-то сказывалось на дальнейшей жизни, вас считали подарком судьбы?
— Скорее наоборот. (Смеется.) Я боролась со многими комплексами, понимая, что моего рождения не ждали. Второму всегда тяжелее идти. В случае двойняшек во время родов первый становится второму на голову и отталкивается. Хотя когда у Вани в школе были драки, то я бегала и защищала его. Кричала: «Не бейте, это мой брат!» На что он говорил: «Иди отсюда!»
— Он, как старший, оказывал на вас влияние?
— Сложно сказать… Я потащилась за ним учиться в московскую киношколу на мультипликатора. И именно там я встретила педагогов Ольгу Николаевну Бойцову, Аллу Ивановну Степанову, которые определили мою дальнейшую судьбу. Благодаря им я поступила практически во все театральные вузы Москвы и выбрала Школу-студию МХАТ. Я очень благодарна своим педагогам.
— Они вас не отговаривали от непростой актерской судьбы?
— Отговаривали! Но это же бесполезно, — пока ты все не попробуешь на своей шкуре, чужой опыт в расчет не принимаешь. Помню, как мы, студенты, сидели за партами, а педагоги нам говорили: «Зачем вы сюда пришли? Вы сумасшедшие! Столько актеров никому не нужно. Идите на бухгалтеров учиться». Я тогда думала, что они издеваются или шутят над нами. Но спустя годы, когда ко мне подходят девочки-мальчики, которые хотят поступать в театральный вуз, я думаю — зачем, не нужно! А с другой стороны, понимаю, если человек хочет, то его трудно остановить. Каждый должен пройти свой путь и сделать выводы.
— А вы сами не жалеете, что остались в этой профессии?
— Нет, не жалею. Может быть, потому, что у меня не было особых вариантов поступления в другие вузы. После окончания школы я планировала подать документы в Текстильную академию, но для этого нужно было подготовить огромное количество рисунков. Для чего потребовался бы год. А у меня такая жажда деятельности была, что я с легкостью выучила басню, стих, прозу и пошла поступать в театральный. В семье мое решение восприняли нормально, так как у нас в этом плане полная демократия. Считается, что человек должен сам выбрать себе спутника жизни и работу, а в остальном — можно советоваться.
— У вас с братом сейчас такие же отношения, как и в детстве?
— Надеюсь, что такие же. У нас был сложный период… Но мы с братом как любили друг друга, так и любим. Мы очень близки, я радуюсь Ваниным успехам, он — моим.
— Рассказывают про мистическую связь, существующую между близнецами и двойняшками. Она действительно есть?
— Ничего мистического в нашей семье не происходит. (Смеется.) Но мы всегда все друг про друга знаем.
— Став мамой двух сыновей, вы больше начали понимать своих родителей?
— Когда с возрастом появляется ответственность, то больше начинаешь понимать родителей. По-другому смотришь на их требования, конфликты. У меня была такая история с бабушкой. Я со своей двоюродной сестрой и собакой — у нас жил спаниель — решила прогуляться по большому кругу, и бабушка нас потеряла. Я помню, как она прибежала, кричала, ругалась, почему мы ушли. Я тогда очень сильно обиделась на нее, не поняла, в чем виновата, и даже ушла из дома. А спустя много лет произошла зеркальная ситуация с моим сыном. Мой старший, Коля, ушел из зоны видимости, и в этот момент я поняла все чувства и переживания бабушки. Так что все возвращается.
— Как вы справляетесь с двумя мальчишками, да еще в режиме постоянных съемок?
— На самом деле не справляюсь. Честно. Меня все время мучает чувство вины. Но как-то пытаюсь балансировать.
— Вам кто-то помогает?
— Проекты идут с перерывами. А так мама помогает, няню приглашаю.
— Вашему старшему — 15, младшему — 5. Оба возраста сложные. Вы как-то находите с ними общий язык?
— Мы стараемся проводить как можно больше времени вместе. У старшего сейчас переходный возраст. И у нас возникают с ним трения. Конечно, я переживаю. То думаю, что неправильно его воспитывала. То начинаю себя винить, что слишком мало внимания ему уделяла. То мне кажется, что были гиперопека и вседозволенность. Я считаю, что мужчина — это тот человек, который должен больше отдавать, чем брать. А у нас получается так, что Коля вообще ничего не хочет делать и думает, что мама все за него разрулит. А с младшим у меня все наоборот: Вова растет в ежовых рукавицах. Как-то я спросила своего духовного отца: «Я не понимаю, как воспитывать мальчиков, что с ними делать?». И он мне сказал две простые вещи: «В своей семье я не разрешаю хамить и врать — это строго карается, остальное — по ситуации». И я стала придерживаться этих правил. Хотя про себя могу сказать, что не могу долго и последовательно быть жесткой. Сыновья знают мою слабину. (Смеется.)
— Они смотрят вас по телевизору?
— Нет. Я считаю, что сериалы детям не особо интересны, а фильмы их сейчас интересуют совсем другие, в которых я не снимаюсь. (Смеется.) Друзья Коли знают, что я актриса, но спокойно относятся к этому. Было одно время, когда шла «Атлантида», я приходила в школу — и у меня начиналась автограф-сессия. Сейчас все более-менее спокойно. Узнают, но не настолько катастрофично для меня, потому что я не готова к повышенному вниманию.
— Какую роль вы ни за что не согласились бы сыграть?
— Что-то связанное с эротикой на грани. Я не готова, что меня могут увидеть мои дети или их друзья. А также роли, связанные с религией или церковью и направленные против них, поскольку я верующий человек.
— Наталья, мы разговариваем в первые дни весны, когда все начинают строить планы на теплое время. У вас уже есть задумки?
— В ближайшие планы входит накачать пресс, потому что за праздники я как-то сильно расслабилась. (Смеется.) Скоро начнутся запуски новых проектов, и я хочу завершить наконец свою концертную программу. Так что планов много.