— Кристиан, когда вы начали переговоры с Ридли Скоттом об участии в проекте «Исход: Цари и боги»?
— В начале 2013 года. Хотя познакомились мы с Ридли еще четыре или пять лет назад. Рассел Кроу и Гэри Олдман сказали мне, что он — один из любимейших их режиссеров. Они оба говорили: «Ты должен с ним встретиться. Уверяем тебя, вы с ним сойдетесь. Вы будете работать вместе». Мы с Ридли встретились, пообщались и решили, что, когда появится что-то подходящее, нам нужно будет обязательно поработать вместе. И вдруг однажды Рид спросил у меня: «Не хочешь ли ты сыграть Моисея в моем фильме „Исход“?».

— Какова была ваша реакция на это предложение?
— Я спросил у него: «Мне придется носить сандалии и размахивать мечом? Или ты говоришь о каком-то абстрактном современном прочтении этой истории?». Он ответил: «Нет, сандалии, мечи, луки и все такое». И, надо признаться, я не сразу ответил согласием. Мне нужно было переварить, что мне предлагают сыграть такого значительного персонажа, как Моисей. Я изучил вопрос, подумал и сказал себе: «Да, я хочу работать с Ридом! Надо попробовать». Мне нравится бросать вызов самому себе, делать вещи, где шансы не в мою пользу. Соглашаясь на роль, я прекрасно понимал, что многие будут задаваться вопросом: как он осмелился сыграть такого персонажа?

— И как вы осмелились?
— Я чувствую, что история Исхода является не просто одним из множества основных священных текстов, это одно из самых значимых повествований в истории человечества. Я узнал, что Моисей был непростым и упрямым героем. Благодаря своей вере он превратился в борца за свободу, который не останавливается ни перед чем во исполнение воли Божьей. И при этом Моисей был противоречивой личностью: твердый в своей вере, но любящий спорить, сомневающийся, но напористый; воин и одновременно освободитель, горячий, но стоически спокойный. Короче говоря, Моисей — один из самых фантастических персонажей, которых мне приходилось играть.

— В чем суть этого фильма?
— В центре картины — отношения между Моисеем и Рамзесом, которые росли как братья. Рамзес стал фараоном, а Моисей — его самым преданным советником и правой рукой. Но когда Рамзес узнал, что Моисей еврей, он отправил своего названого брата в пустыню практически на верную гибель. Рамзес олицетворяет то разрушение, которое творит с человеком абсолютная власть. Рамзес действительно начинает верить, что он — Бог, и это заметно влияет на его отношения с Моисеем.

— Как вы готовились к роли Моисея?
— Я читал священные тексты, включая Тору и главы из Корана, а также известную книгу Джонатана Кирша «Жизнь Моисея». А еще перед съемками в этой эпической картине я решил взглянуть на эти события с юмористической точки зрения и посмотрел комедии «Всемирная история, часть I» Мэла Брукса и «Жизнь Брайана по Монти Пайтону».

— А с точки зрения физической подготовки?
— У меня все было наперекосяк. Вскоре после моей встречи с Ридли Скоттом, на которой мы обсуждали мое участие в фильме «Исход: Цари и боги», я попал в аварию на мотоцикле и сильно повредил запястье на левой руке. И долгое время у меня были большие проблемы с рукой. Вплоть до начала работы над этой картиной. Готовясь к роли, я учился стрелять из лука. На тренировках я не мог взять нормально лук, так как моя рука дрожала как сумасшедшая: нервы еще не до конца срослись. Но как только мы начали снимать, рука невероятным образом исцелилась. Человеческое тело действительно нечто удивительное. И когда я смог нормально держать лук в руке, стал получать удовольствие от стрельбы. А также от лошадей. В жизни я не езжу верхом, но всегда рад, когда такая возможность выпадает на съемочной площадке.

— Как вы думаете, какая будет реакция зрителей на фильм?
— Уверен, что очень разная. Кардинально противоположная. Кто-то будет спрашивать: зачем они вообще сняли этот фильм? Кто-то, кто очень хорошо знаком с Библией, будет оспаривать каждую сцену. Но, я надеюсь, найдутся и такие, кому будет интересно посмотреть, как мы воплотили на экране одну из самых почитаемых и важных библейских историй.