— Никита Сергеевич, к вам на занятия приходят уже готовые специалисты, выпускники театральных ВУЗов, что вы хотите донести до этих ребят? Открываете им, в чем заключается основной секрет киномастерства?
— Секрет заключается в создании особой атмосферы на площадке, на которой присутствуют операторы, художники, режиссер, а центром всего этого является актер. При этом и оператор, и режиссер, и художник должны понять, что цели можно достичь только тогда, когда будет удобно актеру! Гениальный актер Михаил Чехов говорил: «Атмосфера решает все. На площадке, на сцене, за камерой и в кадре фильма». Но правильная атмосфера — это не только темперамент взаимоотношений. Это правильное сочетание ритмов на сцене и в зале. Кино — это не только мотор и стоп, это все остальное, что помогает актеру максимально раскрываться. Это и умение виртуозно владеть своим техническим аппаратом, что я в последнее время редко наблюдаю в молодых актерах. Если не начать заниматься этим вопросом, мы будем еще долгое время видеть на телеэкранах сериалы, в которых пустые, как барабан, актеры плачут, а по щекам текут гроздья глицериновых слез. Есть еще и другая проблема. Русская актерская школа — это огромное количество актеров, которые, закончив театральные заведения, разъезжаются по своим городам. И очень часто они оказываются в совершенной изоляции, с не очень талантливым режиссером и полным отсутствием перспектив. И вот наша Академия пытается заниматься всеми этими проблемами. На самом деле Академия пытается заниматься разными проблемами. На занятиях поднимаются самые насущные вопросы, в том числе и как попасть «в большое кино». Рецептов нет, но я склонен думать, что попасть можно через нашу Академию. Уникальный перфекционизм и раскладывание профессии на спектры, способы, как и что можно сыграть, дают огромные технические возможности, которые вооружают актеров в борьбе с режиссером.

— Слишком неожиданная концепция — вы учите актеров бороться с режиссером?
— Сегодня актерская школа требует органики и общения. Можно попадать из сериала в сериал, и постепенно актер становиться заложником собственной фактуры в силу своей нетребовательности. Но актер должен быть победителем. А в нашей ситуации режиссер — профессия, которая ни за что не отвечает. Этакая симуляция деятельности, притом что некоторые вообще не понимают, что такое режиссура. Сценарист пишет, художник включает все свое мастерство, оформляя сцену, оператор снимает, актер выворачивает душу, а режиссер говорит: «Я так вижу» и снимает халтуру. Ко мне как-то на съемки приехал Дмитрий Дюжев. Спрашиваю: «Где снимаешься? Кто режиссер?» Отвечает: «Да такой маленький, в кепке». Вот и все! Он даже не запечатлелся в сознании у актеров, которые у него работали, и из этого порочного круга не вырваться. Поэтому основы нашего общения — это Станиславский, Чехов, Вахтангов и Питер Брук, потрясающий и глубочайший знаток русской школы. То, о чем мы говорим, оно как бы ни имеет практического значения, но имеет гигантское значение, если актер хочет перешагнуть через режиссера, который этого не понимает.

— Многие ценители вашего таланта заметили, что вам на экране мастерски удаются паузы. А что с вами происходит, когда вы держите паузу, о чем вы так сосредоточено думаете?
— О зарплате. (Смеется.) Пауза — это термоядерная концентрация энергии, это также правильное распределение той самой энергии. Минута паузы, совпадающая с минутой в зале, — это мощный концентрат. Чем длиннее пауза, тем больше эффект от произнесенного слова, но на паузу нужно иметь право. Многие режиссеры думают, что если будет длинно, то это будет Тарковский. Ни фига… Сегодня артхаусные режиссеры дают команду актерам ходить возле забора. Ну и ходит тупо парень туда-обратно вдоль забора, а это не что иное, как шифрование пустоты. Мы должны заниматься влиянием на зрителя, а если мы его не заставим это сделать, он будет зевать и смотреть на часы. Для меня, например, высокий класс актера заключается в том, что он постоянно об этом думает. То, что я рассказываю на занятиях, для меня самого очень важно.

— Как получить роль у режиссера Михалкова? Что нужно актеру сделать на пробах, чтобы понравиться и получить работу?
— Прийти голым и понравится. (Смеется.) Актер хочет понравиться, он зависим, это все понятно, но мне неважно, что актер играет, мне важно, что он скрывает. Когда человек про себя рассказывает — все видно. Я однажды снимался с Савелием Крамаровым и увидел, какой он был до сумасшествия профессионал в работе, как он прорабатывал малейшие детали в роли, и неважно, попали они в кадр или нет. Вообще он был гениальный человек. Сидим как-то утром перед съемками, завтракаем. Он ест творог, и я его вдруг спрашиваю: «Ты развелся?» Он с ложкой в руке как заорет мне в ответ: «А ты ее видел?!» В одной фразе промелькнула вся жизнь. Поэтому не старайтесь понравиться, будьте собой — чем проще, тем лучше.

— А есть актеры, с которыми вы бы не стали работать?
— Конечно, есть актеры, которых никогда к себе не позову. Больше всего я ценю трудоспособность, юмор и свет, исходящий от человека. Также ценю актера, имеющего свою жизненную концепцию: если он прав и меня убедил, то «давай снимать». Артист должен понимать, что он на площадке главный. Что его любят и ценят. Без капризов, конечно.