— Настя, везде написано, что вы из какой-то обеспеченной московской семьи…
Ну, мой отчим работал руководителем газового треста в Балашихе, и мы жили за городом, потому как моей маме нравится, в отличие от меня, жизнь на природе, на свежем воздухе. Но мама у меня трудилась художником-гримером на «Мосфильме», поэтому актерский цех был мне близок с детства. Я любовалась красавицей Татьяной Лютаевой, мне нравились юные гардемарины, особенно Сергей Жигунов, в которого я была влюблена ребенком. Странно, но мама не хотела, чтобы я шла в актрисы. Меня утверждали на главные роли сразу в несколько фильмов, но она не пускала на съемки. В одной детской картине я должна была играть в окружении псин, и моя мнительная мама испугалась: «Как, я поеду на один проект, а ты на другой, да еще с собаками, которые тебя могут покусать?!» Но мама и свою профессию особенно не жаловала. Ей по вкусу было сидеть дома со мной, быть мне подругой, и она ненавидела дальние экспедиции, когда приходилось ребенка бросать. (Улыбается.) Она и сейчас наслаждается ролью бабушки. Причем весьма моложавой. Когда гуляет на Патриарших с внуками, ее все принимают за родительницу моих детей. (Улыбается.) Хотя мамина специальность меня никогда не привлекала, но я научилась профессионально краситься, благодаря ей мне не требуются художники-гримеры. Мама — это старая школа мастеров-виртуозов. Сегодня популярны визажисты, которые почему-то все, как один, высветляют уголки глаз, делаю их навыкате, поэтому садиться в кресло к ним даже страшновато. Порой они так красят тебя на сериалах, что буквально уродуют. Помню, на «Братанах» Володя даже бегал к ним разбираться, так как пришел в ужас от того, что они со мной натворили
— А почему вас тянуло в актерство?
— Актеры — редкие люди, которые могут много чего попробовать в жизни, примерить на себя маски многих героев, прожить несколько судеб…
— Мне кажется, большинство хорошеньких девчонок мечтают увидеть себя на экране…
— Не задумывалась о внешности. Правда, мама рассказывает, что я себе очень нравилась, и от зеркала меня было не оторвать. (Улыбается.) Но дело в том, что я эстетка, обращаю внимание на все элегантное. Это касается и вещей, и людей. Я могу зацепиться взглядом за красивых женщин… Жаль, что у нас в стране они совершенно не умеют одеваться. Эффектные, а все портят вульгарностью. Причем и на улицах такая ситуация, и на разных светских мероприятиях. В России понятия правильного гардероба какие-то извращенные.
— Вы — девушка, про которую обычно говорят: «Молодая, да ранняя…»
— Да, я в девятнадцать лет вышла замуж, сразу родила детей… Это притом, что, наоборот, стремилась не к семейной жизни, а к тому, чтобы в профессии состояться. Но все равно честно отсидела с детьми, не рвалась на съемки, потому как мама ответственная, не доверяющая няням. Но депрессия от того, что я ушла со своей дороги и вернулась на нее, спустя несколько лет, у меня была.

— Траекторию вашего движения изменил Владимир Епифанцев…
— Абсолютно точно. Он тогда зашел в наш институт и случайно увидел меня на сцене, в отрывке из Сэлинджера. Я там играла страшненькую девчонку. Володя обратил внимание на мою игру. Именно на нее, так как потом, когда я смыла грим, уже уходила, и нас познакомили, он меня даже не узнал. А я подумала: «Интересный парень с ирокезом!» Мне всегда нравились такие эпатажные, не банальные мужчины. (Улыбается.) И в последующие дни он меня уже не оставлял — нашел номер телефона, писал эсэмэски, дарил диски с музыкой своего друга Кирилла Немоляева из группы «Бони Нем»… Так начались наши отношения. Все окружающие смотрели на Епифанцева с подозрением, говорили, что я творю, он же мало того, что без денег, так вдобавок маньяк, монстр, снимающий жуткое видео, и его лучше остерегаться. Его представляли слишком однозначно. А я никакого страха не испытывала вовсе, только жгучее любопытство от совместной работы. Я же интуицией чувствовала перспективу. Уже через три недели снялась у него обнаженной в образе ангела с черными крыльями. Я была облита якобы кровью и откусывала голову человеку (у меня изо рта торчала голова куклы). Это известная работа. Она была представлена на выставке «Арт-Москва», и потом Володя ее продал за весьма неплохие деньги для кабинета какого-то олигарха.
— Вы тоже та еще авантюристка… Знаю ваших коллег, которые в контрактах прописывают пункт отказа от постельных сцен…
— Есть те, кто и от экранных поцелуев отказывается. Меня подобное поражает. Это же профессия, какие могут тут быть комплексы? Лично я всегда готова к экспериментам. Мне нравится психологическое кино, вроде работ Дэвида Линча, Ларса фон Триера.
— В личной жизни вы тоже явно склонны к риску…
— Да, я, спустя три месяца после знакомства с Володей, забеременела и вышла замуж за человека, которого, по сути, не знала. Мама находилась в шоке. Я тоже, откровенно говоря, не была готова к такому развитию событий, сомневалась, но Володя убедил меня пересмотреть свою точку зрения. И я видела, какой у меня муж сильный, честный, и, в принципе, обладает всеми теми качествами, которые я ценю в мужчинах. Притом, что у меня первоначально не было какой-то оголтелой влюбленности, когда ты сутками поглощена мыслями об одном человеке. Был момент, когда Володька меня проучил. (Улыбается.) Мы встречались в зависимости от моей занятости, ходили куда-то, смотрели спектакли, а после одного такого вечера, когда даже поцеловались, по-моему, впервые, Володя пропал. Через неделю я стала о нем думать, и, наконец, он позвонил. Я раздраженно дала понять, что его поведение несколько странное. Как позже Володя признался, тогда он проверял свои чувства ко мне, размышлял, что он испытывает, и позвоню ли я первая. Сегодня он иногда замечает, что со мной на первых порах надо было жестче себя вести. Критикует меня, говорит, что я грубая, не дипломатичная, не люблю его. (Улыбается.) Так что бывают трения, и муж претензии ко мне предъявляет. Вон летом мы так отчаянно поругались, что он отключил телефон и уехал к маме на две недели. Но потом вернулся. Во многом Володя прав: я люблю командовать, не терпима, и вообще у меня характер не сахар. Но при этом у меня всегда есть ответ мужу: «Я — результат твоих действий. Мне было всего девятнадцать, и ты мог слепить из меня что угодно. (Улыбается.) Хотя последнее время прихожу к выводу, что мне нужно перестраиваться, быть более мягкой, хвалить, жалеть мужа…
— Какие подарки от супруга получаете?
— Какие-нибудь изысканные. Чудесное украшение или редкие духи. Он находит эксклюзивные ароматы.
— А какой из вас воспитатель подрастающего поколения?
— Мне постоянно хочется наших мальчишек образовывать, развивать. Я из тех, кто может спонтанно сесть с ребятами в самолет и отправиться в ознакомительное турне. Например, мы отдыхали на Майорке, и так я устала от однообразного времяпрепровождения, что предложила отправиться в Мадрид на корриду, что мы немедленно и сделали. А потом пошли в музей Прадо, где пробыли несколько часов. Я там не могла оторваться от картин Эль Греко, которого обожаю. Таким образом, мы получили совсем иные впечатления. Я сыновей уже лет с двух таскаю по всем музеям мира. Они впитывают эту атмосферу. Или недавно отправились в Сеул, оттуда на Бали, затем в Сингапур… Путешествия необыкновенно расширяют кругозор. А муж рассказывает детям сказки на ночь. Может фантазировать часами, поэтому мальчики предпочитают, чтобы их укладывал папа. (Улыбается.) Я дома жесткая. Дети должны строго придерживаться расписания и делать все по часам. Восьмилетний Гордей и пятилетний Орфей ходят на плавание, на гимнастику для общего развития к суперталантливому тренеру. Старший учится в испанской школе, посещает художественную школу, хип-хопом увлекается. Самое потрясающее, что он шьет отлично. Уже в четыре года мог мне сшить платье для «красной дорожки». Он по натуре художник. У него даже манекен имеется, и он виртуозно облачает его в ткани. Я еще хочу дополнительно найти для сыновей высококлассного педагога по английскому и этим летом отправить их в Англию.

— Вас не так часто можно увидеть в телевизоре. Проект «Верь мне» выбрали по какой причине?
— Ходила на пробы, и меня утвердили со второго раза. В первый им показалось, что я не слишком хорошо выгляжу. А я ведь не особо обращаю внимание на внешность. Читаю: героиня — жертва, рыдает. И что, я должна появиться при полном параде, с красной помадой на губах?! Во второй раз уже все срослось. Притом, что героиня — полная моя противоположность. Я — женщина-воин и не считаю, что человек, который от тебя отказался, причинил боль, достоин твоего сочувствия. А моя героиня постоянно названивает мужу, бегает за ним… Спасибо Володе, который, подчас, снимается не в шедеврах, чтобы обеспечить семью, я могу себе позволить отказываться от того, к чему не лежит душа. Я вот снялась когда-то у Николая Хомерики, так это было просто прекрасно. И я всегда жду «своего» кино. Вот сейчас веду переговоры с Сергеем Урсуляком, возможно, буду участвовать в экранизации «Тихого Дона». Так что я крайне редко иду на какие-то компромиссы. Исключительно для того, чтобы дома не засиживаться и Володю поддержать. Мне нравится в муже, что он не капризничает, как другие артисты, а понимает, что раз хотел иметь семью, значит нужно уметь ее содержать. Безусловно, он теряет время на лабуду, но это все для социальной жизни, для воспитания детей, для оплаты долгов. Мы по ипотеке купили уютную квартиру на Малой Бронной и сейчас занимаемся ее обустройством. Володя настаивал на хай-теке, но я убедила его выбрать более «теплый» интерьер. В итоге квартира получается в фиолетовых тонах, в восточном стиле, с вкраплением резной индийской мебели ручной работы. В этом районе, в старом доме с историей, теперь наше «место силы». Ни за что его не променяем на новостройку с панорамным видом. Нашей семье по душе уединенность. Неслучайно мы каждый год летаем в Индию, где подпитываемся особой энергетикой.
— Я вас видела в антрепризном спектакле «Утиная охота», еще вы играли с покойным Валерием Золотухиным в спектакли «Все мои сыновья» у польского режиссера Кшиштофа Занусси. Как вам работалось со столь легендарными мастерами?
— Великолепно. Занусси обычно всех артистов приглашает репетировать в свой дом под Варшавой. Мы жили у него несколько дней. Дело было зимой, помню просторный прохладный дом, занесенный снегом, кучу собак и темноту комнат, потому как его супруга, пани Лежбета, постоянно экономила электроэнергию и выключала свет везде. (Улыбается.) А режиссер Кшиштоф невероятно тактичный, никогда не повышает голоса, на твои предложения отвечает: «Настенька, а попробуйте что-нибудь другое». И вот выкручивайся, как хочешь. (Улыбается.) Валерий Сергеевич мне очень помогал. Он был удивительным партнером. Мне сначала было тяжело, ничего не получалось, я была в каком-то зажиме среди этих корифеев сцены, и Екатерина Сергеевна Васильева даже порой на меня срывалась, а Золотухин успокаивал и поддерживал. Зато как было приятно на премьере, когда Валерий Сергеевич сказал, что Васильева довольна моей игрой. (Улыбается.)
— У вас с мужем есть несколько совместных работ, верно?
— Да, картина «Ночь длинною в жизнь», четырехсерийный телефильм «Кремень», ремейк на «Рембо», сериал «Братаны». Я вообще всегда хотела работать только с мужем. В принципе, это касается и кино, и театра. Наши репертуарные театры мне совсем не интересны, я не понимаю, что в них происходит. Меня «зацепила» лишь «Долина боли», которую делал Володя на площадке у Кирилла Серебренникова. Причем муж там автор в полной мере: он и сценарий написал, и стенографию поставил. А недавно мы сами сняли четыре серии «Кремень−2. Освобождение». Вот это, я считаю, работа настоящего художника. Володя там и режиссер, и актер, и монтировал все сам, так как на телевидении работал в 90-х годах и знает эту «кухню». Муж меня постоянно подталкивает что-то сочинять. Сценарий полного метра уже есть. «Ненастье» называется. Никак финансирование на него не можем найти. Еще возрождаем «Дрему» для Интернета. Помните, была такая программа на ТВ−6? Так что планов у нас много. Но при этом мы антимедийные персоны. Не ходим на громкие премьеры, на разные церемонии, практически не даем интервью. Предпочитаем походы с детьми на каток или на мультик. (Улыбается.)

За помощь в проведении съемки благодарим ресторан «МАМЫ». Сытинский пер., д. 7/14.