Cтарший сын Домогарова Дмитрий трагически погиб в ДТП в 2008 году. Саша — сын от второго брака актера с гримером Ириной Гуненковой. Этот союз продлился двенадцать лет, и в отличие от других женщин Домогарова экс-супруга всегда отзывалась о нем тепло и с уважением. Да и сам Александр, по всей видимости, сохранил к Ирине привязанность. Недаром этим летом, когда в прессе стали писать о тайной женитьбе актера, он ответил на страничке в социальных сетях, что новая возлюбленная — не кто иной, как его бывшая жена Ира. По словам Домогарова-младшего, родители и до и после развода жили дружно, поэтому каких-либо перемен он не заметил. Несмотря на то что у нашего героя отношения с отцом вполне доверительные, Саша категорически против, чтобы тот вмешивался в его профессиональную деятельность и как-то способствовал продвижению в карьере. Домогаров-младший успел сняться в шести картинах. В том числе — в комедии Тимура Бекмамбетова «Елки», в исторической ленте Авдотьи Смирновой «Черчилль» и в «Тайнах дворцовых переворотов» Светланы Дружининой. Но когда он оказался перед выбором: идти работать в театр или попробовать свои силы в качестве режиссера, предпочел второе. Сейчас Александр снимает рекламные ролики на РИА «Новости» и мечтает о настоящем большом проекте.

Саша, сколько вам было лет, когда у вас взяли первое интервью?
Саша Домогаров: «Я учился в пятом классе. Помню, в школу пришли люди с камерой, оборудованием. Посадили меня зачем-то у рояля, что-то расспрашивали, я отвечал. Довольно милое стандартное интервью. Вопросы о том, какие предметы мне нравятся, кем я хочу стать, когда вырасту».
Ну и какие были ощущения? Ведь не у каждого подростка берут интервью.
Саша: «Тогда, если честно, было по барабану. Я не задумывался вообще: кому, зачем, для чего это нужно, какая от этого польза. Прикольно, конечно, — микрофон, камера. Сейчас я более внимательно отношусь к интервью. Не могу сказать, что мне очень нравится их давать, хотя поболтать я люблю. Могу даже невзначай выдать какие-то секреты». (Смеется.)
Поскольку профессию вы выбрали публичную, общение с журналистами неизбежно.
Саша: «Да я ее не выбирал. Мне просто некуда было идти после школы. В одном месте, куда меня пытались пристроить, требовался блат. В другом пришлось бы очень много денег платить. Единственное, куда я мог поступить, — это театральный вуз. То есть я пошел туда, куда было легче попасть. (Московское театральное училище имени М. С. Щепкина в свое время окончил и отец нашего героя. — Прим. авт.) На самом деле я хотел учиться во ВГИКе на режиссерском отделении. Я не считаю его хорошим вузом, но тусовка мне казалась ближе. В итоге я и выбрал направление киношное, а не театрально-актерское. Что такое актерская профессия, я прочувствовал примерно через полгода учебы в „Щепке“, и мне понравилось. А сначала все показалось просто ужасным. Какие-то издевательства. Я попал из прекрасного мира детства, где мне абсолютно на все было наплевать, в мир, где надо за себя отвечать, ты один, никто тебя не прикроет».

На все наплевать? Пишут, что вы учились в элитной школе, изучали три языка, жили по обмену в Париже и в Лондоне.
Саша: «Вранье! В Лондоне я был всего раз, жил там две недели. И еще неделю — в Париже. Это мелочи по сравнению с возможностями моих одноклассников, которые каждые полгода ездили куда-то за границу. Школа была не элитная, а просто с углубленным изучением иностранных языков. Но никакого образования там не давали, все занимались с репетиторами. Английский в меня вдолбили, когда я был маленьким, я учил его с шести лет. Ну, а когда ребенок становится взрослее, уже невозможно заставить его делать то, что он сам не хочет. Поэтому французский у меня не пошел, о чем я теперь жалею».
То есть учиться вам не нравилось?
Саша: «После пятого класса я стал ходить в школу только ради тусовки. У меня появились друзья-старшеклассники. В моем портфеле лежала одна-единственная тетрадка на все предметы. А дневник я специально потерял еще в седьмом классе, чтобы его не спрашивали».
Жесткой руки отца не было, а мама не могла проявить твердость?
Саша: «Мама ее проявляла в самом начале. Именно она настаивала на изучении английского, я ходил в музыкальную школу и занимался фигурным катанием. Хотя эта „жесткая рука“ не помогла: я не стал ни фигуристом, ни музыкантом. Но все-таки рад, что играю на фортепиано, могу что-то для себя пописать, помузицировать. Я только сейчас понял, как это здорово. А тогда, если бы не мама, я бы бросил и музыкальную школу, и фигурное катание в первый же день. Кажется, в детстве меня не интересовало абсолютно ничего. Мне нравилось играть, гулять, тусоваться. А! Еще я снимал любительское кино. В седьмом классе у меня появилась видеокамера, и мы с друзьями что-то пытались делать, даже не понимая толком, как надо. Эта забава тоже прошла достаточно быстро. Потом я катался на скейтборде. В общем, ничего серьезного».

Ну, а во время учебы в театральном актерские гены все-таки проснулись?
Саша: «Поскольку детство я провел за кулисами театра, то достаточно хорошо представлял себе эту сферу. Все это привычно, знакомо, даже запах. И вид со сцены в зал я помню — это взгляд из моего детства. В общем, где-то через полгода учебы я понял, что актерство — это все-таки хорошая профессия. Я мог бы ею заниматься. Она несложная. Это казалось трудно лишь на первом курсе. Потому что вгоняли в какие-то рамки и еще давили на сознание: мол, ты должен соответствовать фамилии! В первый раз я задумался о том, что я сын известного человека, именно в „Щепке“. В школе я с этой проблемой не сталкивался вообще. И друзьям, и одноклассникам все казалось абсолютно нормальным. Я не думал о том, что меня станут сравнивать с отцом, и это оказалось неприятным. Потом я отпустил ситуацию — стало легче. Теперь, как только начинают говорить: „А вот отец-то твой…“, я стараюсь мысленно отключиться и подумать о чем-то другом».
Но сравнивать все равно будут. И актерская профессия амбициозна, и зависть к чужой популярности присутствует.
Саша: «Несомненно, а иначе невозможно в ней существовать. Это ее черная сторона. У кого-то профессиональный интерес к тому, что делают коллеги, у кого-то зависть. Но успеха, я считаю, иначе не добиться. Поэтому у меня и не вышло. Когда надо было пролезать, идти по головам, я не смог этого сделать. Наверное, потому, что никогда настолько сильно не болел актерством. Можно было бы воспользоваться блатом, фамилией и пойти работать в Театр Моссовета, меня бы взяли».

Вы на себе как на актере уже крест поставили?
Саша: «Нет. Просто у меня был выбор: либо театр, либо развиваться в другую сторону — как режиссер. Так что сейчас я делаю рекламные ролики на РИА „Новости“, а со съемками затишье второй год. Постоянно служить в театре я бы не смог, но если появится какая-нибудь антреприза, с удовольствием поучаствую. Мне это интересно, и я скучаю по игре очень сильно. Бывших однокурсников подбиваю: давайте соберемся, поставим вместе спектакль, прокатаем. Но все пока на уровне разговоров. А жаль. Профессия уходит. Пусть учился я плохо, но те навыки, которые все-таки дает обучение в театральном вузе, без опыта исчезают. Если сейчас выйти на сцену, будет долгое привыкание».
С отцом на эту тему не говорили?
Саша: «Вот в этом плане я стараюсь не пересекаться с ним вообще. Я сразу сказал родителям: на мои спектакли не ходить, мои работы не смотреть. Маму я пригласил один-единственный раз на свой дипломный спектакль. Отец, надеюсь, так ничего и не видел. Мне было бы неприятно».
Тем не менее у вас были роли в кино. Вы снимались в комедии «Елки», сейчас выходит уже третья ее часть…
Саша: «И там я играю все того же лыжника, даже не помню его имени. Это называется „артист одной роли“. Я — лыжник! Хорошая прогрессия после окончания вуза…»
Но «Елки» чем-то запомнились?
Саша: «Было весело. Вернулась старая команда, мы все успели подружиться. Единственное, нашей новеллы „лыжник и сноубордист“ становится все меньше. Хорошо хоть, не вырезали совсем. Кому-то наши с Саней Головиным герои все-таки нравятся. Ну и вообще: съемки — это круто. Опять были экстремальные съезды. В первых „Елках“ мы скатывались по лестнице на лыжах. А на этот раз нам в павильоне выстроили здоровенную горку. Чтобы туда подняться, надо было карабкаться по строительным лесам. А я высоты боюсь, так что некий адреналин присутствовал. В кино я сниматься хотел. Там даже смешная история получилась. Звонит мне мой партнер Саня Головин и говорит: „Будет продолжение „Елок“. Ты участвуешь?“ Я: „Да, конечно, здорово, супер!“ И все — тишина, молчание. А потом друзья из Сочи рассказывают: „Видели тут Головина, он в костюме сноубордиста катается — снимается в фильме“. У меня кипеж, паника: „Как это „снимается“? А меня почему не взяли?!“ Звоню Сане, он не берет трубку, пишу SMS. В итоге выяснилось, что это другой фильм, в котором Головин тоже играет сноубордиста. А я уже испугался, что про меня забыли».

Как вы думаете, у вас с кино не складывается потому, что нет желания пробиваться или нет таланта?
Саша: «У меня еще не было такого проекта, где надо было по-настоящему работать и показать себя. Бесспорно, я не великий мастер, не Леонардо Ди Каприо. Но думаю, что в кино быть супергениальным актером и необязательно, достаточно быть просто колоритным персонажем в жизни. Вот, например, Аль Пачино — по сути, он же все время играет самого себя».
А работы отца вы как оцениваете? Он тоже просто подходит под типаж?
Саша: «У него есть хорошие проекты, есть ужасные. Мне кажется, он несколько засиделся в сериалах. А их качество у нас пока все-таки не дотягивает до западного уровня. Полный метр — это гораздо круче! Единственная моя любимая папина работа — это телефильм „Огнем и мечом“. (Историческая кинолента, снятая польским режиссером Ежи Гофманом, рассказывает о восстании под предводительством Богдана Хмельницкого. — Прим. авт.) Отец сыграл там этакого романтичного злодея, и это было стопроцентное попадание в роль. Но там и режиссер крутой, и большой бюджет, и сюжет, историческая эпопея. Вот в таких картинах сниматься — просто мечта. Что касается типажа, у папы есть определенное амплуа — герой-любовник. Просто сейчас-то куда уже?»
Смотрите, вот он прочитает ваше интервью и обидится.
Саша: «А что на правду обижаться? Я бы на месте папы поискал что-нибудь характерное. Но я стараюсь не лезть в его дела. А то, что в каждый фильм берут раскрученных артистов, а нас не приглашают, это беда. Не знаю, почему у нас в России не открывают молодых. Мне кажется, надоедает видеть на экране одни и те же лица».
Ну почему? Валерий Тодоровский в «Стилягах» взял на главные роли тогда еще совсем не известных актеров. В недавно вышедшем на экраны фильме «Географ глобус пропил» снимались школьники из Перми.
Саша: «Вот скажите мне: как в такие фильмы попадают? Я очень этого хочу».
Вы себя больше в каком жанре видите?
Саша: «Мне нравятся комедии. А вообще все надо пробовать. Я точно не любил мелодраму, она у меня никогда не получалась». (Кинодебют Александра состоялся в картине «Только не сейчас» Валерия Пендраковского. Самому юному актеру его работа не понравилась. «Друзья утешают, но говорят, что любовь мне играть пока нельзя. Они правы: меня это чувство в кино пугает, я зажимаюсь. Я чувствовал себя на съемках неприкрытым, голым мальчиком, который пытается показать свои чувства девочке», — рассказывал он в интервью. — Прим. авт.)
Вы не герой-любовник?
Саша: «Я сейчас немного поправился, поэтому уж по размерам точно под эту категорию не подойду. Да и лицо у меня другое. Герой-любовник в моем исполнении — это было бы просто карикатурно и смешно. Хотелось бы проиграть интересную историю, когда вырисовывается выпуклый персонаж, за судьбой которого любопытно наблюдать».
На некоторых фотографиях вы очень похожи на отца.
Саша: «Мы абсолютно разные по характеру, даже больше по энергетике. Но внешнее сходство есть. Взгляд похож, речевые обороты, сидим в одинаковых позах. Во время учебы в театральном я замечал, что порой в своих жестах, мимике неосознанно его копирую. Может, подсмотрел случайно. Может, гены проявились. Но я тут же старался от этого отойти».
Ваш папа не был обделен женским вниманием, а вы?
Саша: «Я никогда серьезно этим вопросом не занимался. Ну на самом деле — просто не было времени ходить по клубам, искать кого-то. Я хотел кино снимать. Я не бабник, хотя начать никогда не поздно. (Смеется.) Да и девушки, насколько я помню, на меня не вешались. Может, это и хорошо. Надо самому добиваться».

Трагическо-романтической истории у вас пока не случилось?
Саша: «Нет, и слава богу! Мне это неинтересно — как в жизни, так и в кино. Может, настанет время, когда я стану обращать внимание на драматургию, взаимоотношения людей, задумываться о том, почему они так себя ведут. Пока ничего трагичного в моей жизни нет, у меня все достаточно просто и весело, без надрыва. Я не буду резать себе вены и бросаться с моста из-за неразделенной любви. Наверное, это плохо — чтобы работала душа, нужно переживать сильные эмоции. В школе были какие-то увлечения, влюблялся. Но так вот, чтобы до дрожи, до мурашек — давно ничего подобного не происходило. Хотя друзья девушки у меня есть».
А некий женский идеал в сознании существует?
Саша: «Конечно. Посмотреть на красоток я люблю, но подойти познакомиться — стесняюсь. Причем все красивые девушки обычно уже заняты. А отбивать нехорошо — люди будут страдать. Возможно, я даже получу по морде. Зачем это надо? Нет, конечно, если вспыхнет чувство, грех за него не побороться. Но пока такого не было».
Как в свое время вы восприняли уход отца из семьи?
Саша: «Я тогда был маленький и толком ничего не понял. Мне объяснили, что развод нужен, чтобы уладить какие-то юридические дела с квартирой. Я спросил: „А что изменится? Буду получать меньше подарков на Новый год?“ Мне ответили: „Нет, ты ничего не заметишь“. И действительно: мы и тогда дружно жили, и сейчас так же дружно живем».
Если верить прессе, летом произошло воссоединение семьи?
Саша: «Это если верить. А на самом деле никакого воссоединения не было, мы всегда так общались. У родителей теплые, хорошие отношения, они помогают друг другу».
А вы отцу доверяете? Можете посоветоваться о чем-то важном?
Саша: «Мы всегда советовались, и он откликался на мои просьбы. Помню, однажды я попросил, чтобы он пошел со мной. Я хотел выбить один проект — заняться уже не рекламными роликами, а выйти на уровень игрового кино. Я сказал: „Ты мне нужен. Под фамилию проект дадут“. Отец согласился, но нам отказали. На самом деле там надо было долго ходить, просить».
Саша, помимо режиссуры у вас есть какие-то увлечения?
Саша: «Стал недавно на коньки и сноуборд. Это хоть какой-то спорт, а мне он нужен. Встретился с другом детства — мы с ним вместе занимались фигурным катанием, а потом как-то потерялись. И я случайно, благодаря своей новой работе, нашел его контакт. Так что теперь снова катаюсь на коньках. Еще у меня лошадь есть».
Где она живет?
Саша: «В Подольске, там конюшня. Это крутой конь — русская верховая, зовут его Эльбрус. Он прекрасен в седле. Папа подарил мне его на день рождения, чтобы я освоил конный спорт. Но добираться в Подмосковье большая проблема: полтора часа туда, полтора обратно, там два часа — тяжело. Так что у нас с Эльбрусом в последнее время плохие отношения — я его редко навещаю. Лошадьми надо либо заниматься серьезно, либо иметь эту забаву у себя на вилле (которой нет) — чтобы прийти, погладить, дать кусочек сахара и отправиться дальше по своим делам».

Папин подарок оказался не по адресу?
Саша: «Ну просто нет возможности держать коня рядом с домом. А в Подольск не наездишься. Я всегда, с детства любил лошадей, считал их необыкновенными, умными и чуткими созданиями. Но у моего Эльбруса характер ужасно вредный. Просто какой-то он говнюк на самом деле! Кусается, не любит меня. Наверное, потому, что я с ним мало времени провожу. Его же надо холить, лелеять, мыть, выгуливать — и тогда он, возможно, станет относиться ко мне с уважением. А так он не чувствует во мне хозяина. Мы с ним дрались просто как человек с человеком: „Ах ты гад, ты меня укусил! На тебе в нос!“ Отношения у нас не сложились. Но он все еще мой. Я иногда к нему приезжаю, кормлю морковкой, он ее обожает. Наверное, самое главное мое увлечение — это все-таки кино. Только пока я ничего серьезного не снял. Время уходит, а я еще никому ничего не доказал. Это обидно. Все мои кумиры в этом возрасте уже утвердились. Мой самый любимый режиссер — Стивен Стилберг. Его жизненный путь — показатель того, как человек может быть предан своему делу. Он не отступил ни на шаг, рисковал и унижался. Но его работы — это шедевры».
Вы живете с родителями? В самостоятельное финансовое плавание еще не вышли?
Саша: «Я живу с мамой. У папы загородный дом, я езжу к нему в гости. Сколько раз пытался остаться надолго, но ничего не получалось. Очень долго по пробкам добираться. У меня еще такая проблема — не могу по утрам рано вставать, я сова. Так я на работу вообще только к вечеру попаду. Что касается финансов — я давно сам зарабатываю, и на съемную квартиру мне бы вполне хватило. Но жить одному скучно. Тогда надо искать девушку. А мне сейчас неохота. Жить с чужим человеком, сделать его потом своим — это же настоящий труд. Мне есть чем заняться. Я бы хотел раскрыться как режиссер, создать что-то свое, чтобы меня уважали».