В культовом фильме «Завтра была война» Ирина сыграла героиню по имени Искра Полякова. А потом в реальной жизни из Искры возгорелось настоящее пламя. По крайней мере все, за что бралась Ирина, она делала с огоньком. О таких, как она, обычно пишут книги и снимают кино. Столько событий в одной отдельно взятой жизни — это дорогого стоит!

Давайте начнем с ваших юных лет. После премьеры «Завтра была война» вы стали невероятно популярны. И вдруг куда-то пропали. Как потом оказалось, решили уйти в монастырь. Зачем? Почему?
Ирина Чериченко: «Это произошло в молодости, так уж сложилась ситуация. Я снималась в картине белорусской киностудии „Птицам крылья не в тягость“. И на свое двадцатипятилетие оказалась в Псковском кремле, где мне встретились совершенно светлые и духовные люди. Я провела там три месяца на съемках, и меня затянуло настолько, что еще в течение нескольких месяцев я глубоко переживала свое возвращение в Москву. В итоге я поняла, что хочу пожить в монастыре хотя бы немного. Меня отвез в Пюхтинский монастырь мой духовный наставник отец Зиновий из Псково-Печерского монастыря. Я приехала туда на месяц, а осталась на девять. И не понимала, что мне делать дальше. Что-то меня настораживало. В конечном счете я осознала, что для жизни в монастыре надо иметь определенный склад характера. То, чего во мне не было. Во мне — буря, огонь, я должна куда-то нестись, кому-то что-то доказывать. А в монастыре никому ничего доказывать не надо было. Там от тебя ждут только смирения. И мне тогда предложили или принять постриг, или уезжать. Перед постригом я молилась несколько дней и ночей. И все внутри меня говорило о том, что это не мое. Я даже бросала монетку — орел или решка. Хотя никому об этом не говорила. Представляете, верующий человек бросает монетку! Орел — ухожу, решка — остаюсь. И три раза у меня выпал орел. Я собрала вещички и поехала с отцом Зиновием в Псков, а оттуда в Москву».
Вы всегда кидаете монетку?
Ирина: «Да! (Смеется.) Я так и в театральный поступала. Орел — „Щука“, решка — „Щепка“. В общем, очень часто так делаю».
И все получается?
Ирина: «Процентов на восемьдесят я всегда угадываю».
Вы сейчас верующий человек?
Ирина: «Я верующая, но не настолько воцерковленная, какой могла бы стать, если бы не попробовала жизни в монастыре. Мое отношение к религии никак не связано с нашей политической церковью, которая существует сегодня. Я от этого очень далека. Особенно избегаю больших храмов, массового скопления людей. Я себя несколько по-другому ощущаю».
Я слышал, что вы занимаетесь восточными практиками. Ваша вера в Бога не мешает этому?
Ирина: «Нет, не мешает. Ведь я верю в высший разум, который нам помогает и дает возможность выжить на этой земле. Это совсем не имеет отношения к привязанности и поклонению какому-то образу. Я и в восточных практиках больше говорю о том, что мир и есть мой Бог».

Наверное, часто бываете в Индии?
Ирина: «Да, в Индии хорошо. Но я туда езжу не столько из-за практик, сколько из-за своего здоровья. У меня астма и всякие онкологические проблемы. Из-за болезни мне приходится прибегать к хирургическим вмешательствам, а потом надо восстанавливать себя. И когда я находилась в плачевном состоянии (болезнь, постоянные съемки в сериалах, даже жить не хотелось), именно тогда я попала в аюрведический центр в Москве, в чудесные руки доктора Шахвар. Там мне объяснили, что у меня синдром выжженного организма. В этом центре меня привели в порядок, и я поняла, что мне просто необходимо побывать в Индии. Вот так я там и оказалась. Четыре года назад занялась йогой. И это несмотря на то, что была на тот момент в полном изнеможении, весила меньше пятидесяти килограммов, даже не могла делать дыхательные упражнения, основу йоги (у меня кружилась голова), и падала в обморок. Но в течение трех недель я обрела себя. Соединилась душа с телом. И вернувшись из Индии, я через полтора месяца вообще слезла с психотропных препаратов, на которых плотно сидела полтора года. Могу сказать, что для меня это действительно очень полезно. Теперь я всем рассказываю, что надо любить себя, обращать на себя внимание, а главное — находить для себя время. Но большинство людей в городах занимаются собой урывками, пытаясь восстановить силы. Вот это настоящая утопия. Надо уезжать — только так ты можешь освободиться. Причем нельзя уезжать меньше чем на три недели. Это бездарно выброшенные деньги. Только за это время человек хоть как-то может прийти в норму. Но таких отпусков должно быть как минимум два в год, а лучше три или четыре».

От сумы и от тюрьмы…

И снова экскурс в прошлое. В вашей биографии написано: после несостоявшегося ухода в монастырь вы неожиданно попали… в испанскую тюрьму. А там как вы оказались?
Ирина: «Долгая история. На дворе — лихие девяностые. Это был период безвременья, фильмы не снимались, в театр никто не ходил. Я не служила нигде, в кино предложений не было. И друзья моего мужа, которые отделились от ансамбля „Ритмы планеты“, пригласили меня к себе. Им нужна была пятнадцатая танцовщица, которая уехала бы с ними на девять месяцев на гастроли, но потом не претендовала на место в ансамбле. Я согласилась, поскольку у меня еще и балетное образование. За полтора месяца выучила репертуар, влилась в коллектив и уехала работать на юг Испании, в Бенидорм».

Вроде все официально, а как же тогда получилось, что вас забрали в полицию?
Ирина: «У меня были права, я хорошо вожу машину, с 89-го года. Да и зарабатывали мы сущие копейки — сорок пять долларов в неделю. И вот когда я утром бегала по пляжу, познакомилась с молодыми спортивными ребятами, играющими в футбол. Мы начали общаться по утрам. Они узнали, сколько я зарабатываю, и спросили, не хочу ли я по понедельникам, когда у меня выходной, ездить в Барселону или Мадрид — возить их. Оплата — пятьдесят долларов в день. Я, естественно, согласилась. И возила их достаточно долго — месяца полтора. Пока однажды в Барселоне утречком нас, когда мы выходили из гостиницы, не «приняла» полиция. «Футболисты» оказались наркоторговцами, на них уже давно шла охота. Я о наркотиках тогда понятия не имела. Мне говорили, что испанский балет весь под наркотой, но мне казалось, что ребята просто веселые и улыбчивые. В общем, у меня случился сердечный приступ, из которого я выходила сутки. Мне повезло, что в полицейском участке в архиве сидел человек, который во время войны служил в советской армии. Он очень хорошо знал русский язык. И когда у меня был первый допрос, он пришел и сказал, чтобы я не волновалась — дескать, у испанцев на меня ничего нет. Просто они давно следили за этими ребятами, а я оказалась рядом. В общем, я встретила добрых людей. «Спортсмены"-наркоторговцы сказали полицейским, что я не при делах, только возила их. А полицейские потом отвезли меня обратно в Бенидорм. И все закончилось для меня без драматических серьезных последствий».
Сколько длилось ваше заточение?
Ирина: «Три дня. Но для психики этого было более чем достаточно. Неудивительно, что я тут же улетела из Испании, недоработав до окончания срока контракта».

Девять лет в «Койке»

И что произошло по прибытии?
Ирина: «Вернувшись в Москву, я долго болела. Видимо, внутренний стресс вызвал болезнь. Полтора месяца я сидела дома и очень тяжело возвращалась к московской реальности. Затем встретилась со своим старым другом, который возглавлял на российском рынке одну очень известную финскую кондитерскую фирму. Он предложил проводить дегустации и презентации своей продукции в Москве. Я согласилась. Как-то на выставке ко мне подошли представители бельгийской компании. Они были поражены моим английским языком, моей коммуникабельностью, открытостью, да и — чего уж там! — артистизмом. Предложили мне место директора представительства и очень хорошую зарплату. Так началась моя бизнес-карьера. Я проработала четырнадцать лет директором представительства, директором по продажам, по маркетингу, директором по развитию новых проектов. Как говорится, была очень успешна в узких кругах бизнеса. Позже занималась йогуртами. Потом был шоколадный проект. Но вскоре я решила уйти из бизнеса».
Почему?
Ирина: «Я всегда прислушивалась к своему организму. И когда у меня обнаружили опухоль, я поняла, что пора уходить. Безусловно, бизнес — это деньги, благополучие, свобода, это квартира в центре, это возможность растить ребенка, которого я воспитывала одна. Но очень важно в жизни вовремя остановиться».
Не страшно было?
Ирина: «Конечно, было очень страшно остаться без хорошей работы, фиксированной зарплаты. Но я решила уйти и ушла. И как раз в это время моего сына пригласили на Киностудию имени Горького на кастинг. Я пошла с ним. После очередной операции, вся в швах, перевязанная, абсолютно серого цвета. Сижу в коридоре и смотрю на свою фотографию из фильма „А завтра была война“. Плачу и думаю: „Господи, неужели я могла представить, что когда-нибудь буду сидеть на своей любимой киностудии и ждать сына с кастинга? Я, никому не нужная актриса Чериченко…“ Вдруг открывается дверь, оттуда выскакивает женщина и обращается ко мне: „Ира! Чериченко! Меня зовут Марина Карнаева, мы с вами когда-то работали вместе на картине, давно это было… Мне ваш сын сказал, что вы сидите в коридоре. Где вы? Что с вами?“ Я ответила, что нигде. И тогда она сказала, что у нее свое актерское агентство. И если я не против, то она с удовольствием поработала бы со мной. Я разрыдалась и согласилась, поскольку очень хотела вернуться в профессию. И вот уже девятый год мы работаем вместе».

В вашей жизни было столько испытаний… Скажите, те трудности, которые пришлось преодолеть, вам помогли или помешали?
Ирина: «Я отношусь ко всему философски. Наверное, через это надо было пройти. И это знаки, на которые следует обращать внимание, что-то менять. Я вообще живу этапами. Вот я решила, что если до сорока лет не выйду на сцену, то забуду об актерстве навсегда. И как раз накануне моего тридцати-девятилетия мне позвонил режиссер Ваня Щеголев. Спросил, как я отношусь к профессии и что я сейчас делаю. Я ответила, что лежу в джакузи, а к профессии отношусь замечательно. У Вани я снялась в фильме „Смотрящий вниз“. На этой картине моим партнером был Андрей Соколов. Помню, Андрей меня однажды спросил: „Ты очень хорошая актриса, почему не снимаешься?“ А я ему: „Андрюш, ты считаешь, что после четырнадцати лет простоя мне нужно выйти на улицу и закричать: я хорошая актриса, возьмите меня? Или начать обзванивать режиссеров?“ И тогда он пригласил меня на свой спектакль „Койка“. Я посмотрела, мне понравилось. И он предложил работать во втором составе с Аней Тереховой. Целый год я ждала своего выхода на сцену. И первого августа, за два дня до моего сорокалетия, Андрей разрешил мне сыграть мою премьеру в Питере. Я отыграла спектакль как во сне… Меня трясло от счастья! Это был такой адреналин!.. Как я могла столько лет жить без сцены?! Девять лет я проработала в этой постановке. К сожалению, по состоянию здоровья в прошлом году мне пришлось уйти из любимого спектакля, которому я обязана своим возвращением».

Алешкина любовь

Вы несколько раз были замужем. Среди ваших экс-супругов, к примеру, актер Валерий Яременко. Обычно женщины говорят о своих бывших либо плохо, либо никак. Сколько я ни читал ваших интервью, вы всегда отзываетесь о своих мужчинах только положительно, никакой грязи…
Ирина: «А почему я должна говорить о них что-то негативное? Я о себе никогда плохо не думала, поэтому всегда окружала себя симпатичными и приятными мужчинами. Могу сказать, что я счастливый человек. У меня нет друзей, которые бы меня предали, у меня никогда не одалживали денег, чтобы потом не вернуть. Я умею дружить, я люблю близких мне людей, и поэтому мне все возвращается. (Улыбается.) И ко всем своим бывшим мужьям я отношусь с огромным уважением и благодарностью за все совместно прожитые годы. Надо быть сильным человеком и иметь большую силу воли, чтобы в какой-то момент честно сказать себе, что все прошло. И что можно остаться прекрасными друзьями. Зачем насиловать друг друга? Мы еще так молоды, у нас еще столько возможностей… Интимная жизнь — это одно, а дружеские отношения — совсем другое. Если что-то пропадает, надо отпускать друг друга. Я живу именно по этому принципу, поэтому у меня нет никакого горького послевкусия. Ну и к тому же я не из тех людей, которые живут за чужой счет. Я с давних пор могу сама заработать и сама себя обеспечить. Поэтому я ни у кого ничего не требую, не прошу. Это, наверное, тоже один из показателей хороших отношений. Если тебе надо, то люди сами помогут. А если ты начинаешь требовать, угрожать, вот тут и начинаются проблемы».
Сейчас вы живете с известным теле-ведущим Алексеем Лысенковым. Как вам вместе? Мне кажется, вы совершенно разные люди.
Ирина: «Мы очень комфортно существуем с Лешей, хотя действительно очень разные и не совпадаем практически ни по одному предпочтению. Он обожает рыбалку, лодки, мотоциклы и машины, футбол, телевизор. Я — театры, музеи, балет, оперу, йогу. Но мы уважаем наши интересы и желания. Поэтому без давления друг на друга получаем удовольствие от того, что нам нравится, что мы любим».

И как у вас это получается?
Ирина: «Для этого у нас есть свои компании по интересам. У меня — моя, женская, которую он хорошо знает, у него — мужская, с которой я тоже близко знакома. Мы доверяем друг другу, и именно это — залог успеха нашего совместного сосуществования. Но мы, конечно, стараемся проводить вдвоем больше времени, когда оно появляется. Например, путешествуем всегда вместе. Это то, что мы никому не отдаем. Поездки планируем на год вперед. И стараемся покататься на лыжах несколько раз за сезон. Нам действительно очень комфортно вместе, потому что мы любим друг друга. И очень важно давать близким свободу осуществлять свои желания. Жизнь такая короткая!.. С каждым годом ты понимаешь, что тратить ее на то, чтобы подавлять в себе свои стремления, делать то, что разрушает твой собственный мир, — неверно. У меня как в анекдоте: «А как вы расслабляетесь?» — «А я не напрягаюсь».
Я слышал, что сейчас Алексей готовит новый проект на телевидении. Это так?
Ирина: «Что касается нового шоу, мне трудно что-то предсказывать. Безусловно, мне очень хочется, чтобы проект получился интересным, чтобы зрители увидели Алексея в новом амплуа, пора уже. Сейчас самый сложный период и у группы, и у Леши. Все работают по двадцать часов. Поэтому дома я стараюсь его обязательно дождаться и обменяться с ним хотя бы парочкой слов, чтобы он чувствовал мою поддержку. А иначе зачем нужна вторая половина?»