Tеатр юношеского творчества стал для неугомонного мальчишки местом, где можно было найти выход своей энергии, примерить на себя самые неожиданные образы. Так Галибин понял, чем он хочет заниматься в жизни. Ему посчастливилось учиться в ЛГИТМиКе в пору расцвета этого учебного заведения. Да и карьера складывалась удачно: в двадцать три года он сыграл Пашку-Америку в фильме «Трактир на Пятницкой», после чего проснулся знаменитым. Всего в фильмографии актера более шестидесяти ролей, среди которых лучшими называют его работы в картинах «Романовы. Венценосная семья», «Мастер и Маргарита», «Батальоны просят огня», «Нас венчали не в церкви». А потом он вдруг принял решение уйти из актерской профессии и занялся режиссурой. Работал в лучших театрах Северной столицы, в Новосибирске возглавлял молодежный театр «Глобус». Бурный общественный резонанс вызвал конфликт Галибина с труппой Театра имени Станиславского, в результате чего худрук был вынужден покинуть свой пост. О том, какие выводы сделал для себя Александр в той ситуации, чем он живет сейчас, мы поговорили в интервью.
Цитируя известного персонажа, вы сказали, что кирпич просто так на голову не падает. Верите в то, что судьба предопределена?
Александр Галибин: «Я думаю, есть во Вселенной высший разум — больше, чем человеческий, который направляет нас по неким путям, чтобы не происходило катастроф. Или дает знаки, помогающие человеку не совершать каких-то ненужных поступков в жизни».
Индусы говорят, что мы рождаемся дважды: первый раз — когда появляемся на свет, и второй — когда понимаем, для чего мы здесь…
Александр: «Наверное, я еще на пути к этому осознанию, но поскольку человек я немолодой, на некоторые вопросы для себя уже ответил. Я очень благодарен своим родителям: они мне много хорошего дали, научили меня уважать чужой труд и трудиться самому. И я старался жить именно так — открыто, честно и по совести. Иногда мне это удавалось. Может, я пока и не знаю своей миссии, но, служа много лет Мельпомене, думаю, это и есть моя главная задача в жизни. В конце концов, я только путник. Встречаю на дороге, которая называется творчество, много разных людей. Некоторые не всегда адекватно оценивают тебя, ситуацию, в которой ты находишься. Но я понял, что если вступаешь в конфликт — это путь в никуда. Ты уже не можешь заниматься искусством: вся энергия уходит на противостояние».
Кто вам был ближе — отец или мама?
Александр: «Я бы не стал их разделять. У моих родителей непростая судьба: они пережили блокаду Ленинграда, тяжелейшее время, нищету и бедность. И они, как никто, знают, что такое дружба, любовь, верность, взаимовыручка. Бывали непростые ситуации, смерть близких, не хватало денег, но мама и папа держались друг за друга. У них очень ясные внутренние критерии».
Отец оказал влияние на выбор вашей профессии?
Александр: «Нет, это дело случая. Хотя любая случайность является закономерностью и следствием твоих поступков. Целая цепочка обстоятельств привела меня на театральные подмостки. А папа был категорически против того, чтобы я стал актером. Он долгое время работал на „Ленфильме“ постановщиком-декоратором. Был человеком творческим: играл на гитаре и на гармошке, танцевал чечетку. Брал меня, маленького, с собой в киноэкспедиции. Помню, в Павловске шли съемки фильма „Крепостная актриса“ — Сергей Юрский и Тамара Семина катали меня на тройке. Конечно, все это меня каким-то образом формировало, но в большей степени на меня повлияли занятия в Театре юношеского творчества. Там я провел замечательные годы отрочества».
А почему отец не хотел, чтобы вы стали актером?
Александр: «Наверное, проведя много времени за кулисами, он по-своему видел актерский мир. И отговаривал меня от этого шага. Он долго не принимал мой выбор. Считал, что если бы я занимался техническими науками, было бы гораздо лучше. Отец никогда не ходил на мои спектакли. Но потом, когда у меня появились роли в кино, пришла популярность, он потихоньку оттаял и даже стал мною гордиться».
В детстве вы многое перепробовали: слесарный кружок, бокс, фехтование и даже макраме… Искали себя?
Александр: «Мне всегда хотелось делать что-то новое. Я экспериментировал, пока не попал в Театр юношеского творчества и не успокоился. Хотя я испытывал на себе и сильное влияние двора. Родители возвращались с работы поздно (мама трудилась на заводе, иногда в три смены), я был предоставлен самому себе. И эта вольница не могла не сказаться на моем характере — человек я свободолюбивый. Терплю какое-то влияние на себя лишь до определенного момента».
А что потом — бунт?
Александр: «Нет, потом просто ухожу, ничего не объясняя. Бунт неконструктивен. У каждого человека свой путь. Я поступаю так, как чувствую. Хочется сотворить в жизни нечто такое, чего еще никто не делал до меня».
Когда не поступили в театральный, восприняли это как досадную помеху или как знак, что не стоит идти в актеры?
Александр: «Честно говоря, у меня почему-то изначально не было ощущения, что я сразу поступлю. Я расстроился, но знал, что буду пытаться снова. По дороге домой я увидел плакат, где было написано о наборе студентов в техническое училище. И я решил сделать так, как хотел мой папа, — отдать документы туда. В приемной комиссии посмотрели аттестат и сказали: „Мы вас возьмем без экзаменов“. (Школу я окончил прилично.) Но у меня не оказалось при себе паспорта, и мне предложили прийти завтра. Увы, в техническое училище я так и не попал, потому что на следующий день отправился в изыскательскую экспедицию в Карелию вместе со своим другом».
Чем вы там занимались?
Александр: «Изыскательская партия — это такой арьергард, который идет с энным количеством приборов на спине и линейкой и формирует железнодорожную ветку. Еще ничего нет, а он идет сквозь просеку. Мы работали в такой партии, были первыми, кто открывал новую дорогу. Так я набирался ума-разума».
И какая там теперь проложена дорога?
Александр: «К сожалению, не знаю. Сначала мы общались с ребятами из той партии, а потом как-то потерялись».
В театральный вы все же поступили через год, а после окончания вуза попали в знаменитый Театр имени В. Ф. Комиссаржевской…
Александр: «Да, я прослужил там три года, а потом ушел в кино».
С чем это было связано?
Александр: «Поступало такое огромное количество предложений, что их стало невозможно совмещать с работой в театре. Рубен Сергеевич Агамирзян (художественный руководитель Театра имени
А материальный фактор сыграл роль?
Александр: «Деньги — это одна из составляющих. На тот момент у меня уже была семья, ребенок маленький. Надо было на что-то жить… (В первый раз Галибин женился еще в студенческие годы. Его избранница Ольга Наруцкая также училась в ЛГИТМиКе, но была на пять лет старше, до поступления в театральный она успела окончить филфак ЛГУ. Вскоре на свет появилась их дочь Маша. Но через несколько лет брак распался. Актер сумел сохранить хорошие отношения с дочерью. Мария пошла по его стопам: окончила Санкт-Петербургскую академию театрального искусства, работает на радио. — Прим. авт.) Кроме того, хотелось куда-то ездить, мир посмотреть. Кино давало возможность совершать такие путешествия, на которые я бы никогда не отважился, — начиная от Сахалина и заканчивая Мурманском».
Второе рождение
Побывав на грани жизни и смерти, человек начинает по-новому оценивать многие вещи…
Александр: «Да, в 1982 году произошло событие, которое заставило меня полностью пересмотреть свои взгляды на то, как я живу. Я тогда снимался в картине у Бори Токарева „Нас венчали не в церкви“. Месяц шли съемки, и я отпросился на три дня, чтобы съездить на день рождения дочери (они жили на даче, за городом). И прямо в поезде потерял сознание. Не хочу вдаваться в медицинские подробности, но я запустил болезнь, все терпел и вот довел себя до того, что понадобилась экстренная операция. Я мог умереть. И видел тот самый черный коридор, про который рассказывают люди, пережившие клиническую смерть. Я шел куда-то по этому коридору к свету, передо мной открылось белое пространство, в которое мне предстояло войти. Но я не смог. Ощущения после операции были сродни ощущениям человека, который проснулся посреди ночи и вышел на кухню попить воды, а вернувшись, обнаружил, что в комнате обрушился потолок. То есть он мог бы сгинуть под этими обломками, но какая-то сила его увела. То же самое и со мной. Я понял, что остался жив потому, что сделал не все, что должен, в этой жизни. Раньше я существовал как бы в потоке: семья, домашние обязанности, съемки в кино, игра в театре. Пришло осознание, что нужно что-то менять. Но понадобилось еще несколько лет, чтобы ощущения сформировались в конкретное действие. Я принял решение распрощаться с актерской профессией и уехал в Москву. Поступил на режиссерский курс ГИТИСа к Анатолию Васильеву».
А как вы смогли объяснить это близким?
Александр: «Ну, мы тогда уже довольно непросто жили. С близкими людьми пришлось расстаться. И уехать в Москву».
Чем же вас не устраивала актерская профессия?
Александр: «Кино ведь не развивает, а только отбирает то, что есть в тебе. Я люблю съемки, это очень увлекательный процесс, но он выжимает из тебя все соки. Как говорил Константин Станиславский, на сцене должна быть жизнь человеческого духа. Что это такое, я не понимал. Но потом посмотрел спектакль „Серсо“ Анатолия Васильева — и увидел. Жизнь человеческого духа на сцене. И очень захотел узнать, как это делается. Так в тридцать три года я начал свою жизнь с нуля».
(Работая в «Лаборатории» театра Анатолия Васильева «Школа драматического искусства», Галибин познакомился с немкой Рут Винекен — переводчиком и писателем. Она была вольным слушателем на курсе. В 1991 году они поженились, а через восемь лет развелись. Актер про свой второй брак вспоминать не любит, а его бывшая жена до сих пор хранит обиду. Вот что рассказывала Рут в одном из интервью: «Когда мы сошлись с Галибиным, у меня от первого брака росли три дочери. Я тогда тащила на себе всю семью. Писала очерки в швейцарскую газету, где платили прилично. Муж в то время зарабатывал гроши. Мы делали совместные проекты, и я надеялась, что дальше все будет хорошо. Со временем заметила, что слишком много брала на себя: и пьесы переводила, и драматургию новую находила, и деньги в дом приносила. Мне, конечно, обидно, что Александр умалчивает обо мне в интервью, будто нашего брака и не было вовсе. Видимо, ему стыдно вспоминать тот период». Новый роман Галибина также стал поводом для обсуждения. Актриса Театра имени Ленсовета Ирина Савицкова была на восемнадцать лет моложе его. Ни этот факт, ни то обстоятельство, что красавица была замужем, влюбленных не остановили. Когда Александр Владимирович еще говорил о своей личной жизни с журналистами, он описывал судьбоносную встречу так: «Познакомились мы в СТД. Я читал там лекцию о современной драматургии. Ирина пришла послушать. Опоздала. Вижу, входит необыкновенно красивая женщина и садится как раз на то место, где прежде сидел я. Закончив свое выступление, я присел рядом с ней. Разговорились, познакомились… и вдруг меня пронзила абсолютно четкая мысль: хочу, чтобы эта женщина была со мной. Всегда. Это — мой человек. Казалось бы, странно: взрослый мужчина, за плечами два брака, что за спонтанность? Не объяснишь этого. Есть то, что не подлежит анализу. Как говорится, так совпали звезды. Бог свел…» Родные Ирины были против этого союза, но девушка никого не слушала. Развелась с мужем и, подобно декабристке, отправилась с любимым на три года в Новосибирск. — Прим. авт.).
Почему вы уехали в Новосибирск?
Александр: «Предложили возглавить театр „Глобус“. Мне стало интересно, смогу ли я быть руководителем — человеком, от которого что-то зависит».
Как вас приняли?
Александр: «Замечательно. Театр в отличном состоянии до сих пор, считается одним из лучших в России, получил уже несколько премий „Золотая маска“. Я там провел чудесные три года. К нам с Ирой, моей женой, прекрасно относились. И я сделал там столько, сколько не сумел бы сделать в Санкт-Петербурге. Я считаю, что режиссер должен поработать в провинциальном театре, чтобы почувствовать разницу по сравнению со столицей. Она проявляется во всем: в людях, в отношении, доверии к тебе».
Чужой среди своих
Два года назад Галибин был уволен с поста художественного руководителя Театра имени Станиславского. В Департаменте культуры Москвы сообщили, что это связано с истечением срока действия контракта, а также с недовольством труппы. Инициативная группа направила тогдашнему мэру Москвы Юрию Лужкову письмо с просьбой отстранить худрука. Авторы обращения обвиняли Галибина в отсутствии режиссерского таланта, неумении ставить спектакли, непродуманной художественной политике и плохом отношении к коллективу.
Если вспомнить конфликт, связанный с Театром имени Станиславского, что бы вы сейчас сделали по-другому?
Александр: «Есть компромиссы, на которые пойти нельзя. Обслуживать труппу — точнее, ту ее часть, которая решила, что может диктовать режиссеру свои условия, — я не хотел. Я ясно видел ту задачу, которую распланировал на пять лет вперед в этом театре. Если бы ситуация развивалась дальше, я бы добился своей цели. Но кучка людей считали, что до меня им жилось лучше. Если учесть, что в Театре имени Станиславского вообще непростая ситуация — и человеческая, и творческая, мне в этом противостоянии приходилось очень нелегко».
Вас не смущало, что вы настроили против себя большую часть коллектива?
Александр: «Нет, не большую. Это же просто как ком снежный. Я старался не ввязываться в эту возню, продолжал работать, выпускал спектакли, которые мне казались важными и нужными. И считаю, у меня было правильное видение. Вообще эта история скорее учебная для меня, нежели угнетающая, после которой хочется опустить руки. На тот момент у меня просто не было рычагов и законов, которыми я мог бы подкрепить свою программу. Иначе я бы такой ситуации не допустил. Еще раз повторю: я не захотел никого обслуживать. Наверное, можно было бы пойти на очень серьезный компромисс со своей совестью, но это путь уже какого-то другого человека, не мой».
Вы как-то сказали, что женщины, которые появляются рядом с мужчиной, не случайны и куда-то его ведут. На что они вдохновляли вас?
Александр: «Я принял решение закрыть свою личную жизнь для прессы. Те женщины, которые были в моей жизни… я могу сказать о них только хорошее. И вспоминаю их с благодарностью».
Вы счастливы сейчас?
Александр: «В состоянии счастья можно пребывать, только если ты отшельник. Наверное, это ощущение не является константой, но у каждого человека бывают мгновения, которые можно назвать счастливыми. У меня хорошая семья, замечательные дочери. Младшей исполнилось девять, она учится в четвертом классе, играет на флейте. А старшей, Марии, уже тридцать пять. Моей внучке Лизе четырнадцать. Причем младшая дочка и внучка прекрасно общаются. А вы спрашиваете о счастье!»
Чему вы хотели бы научить свою младшую дочь?
Александр: «Это невозможно сформулировать. Ребенка формирует среда, которая его окружает: школа, друзья, но главное — это, конечно, семья. Воспитание складывается из мелочей: из общения родителей между собой, из уважения, любви, поступков, которые они совершают по отношению друг к другу. Главное, чтобы ребенок вырос человеком сочувствующим, умеющим уважать других. И при этом мог себя защитить. Несмотря на сложные ситуации в моей жизни, я не терял чувства собственного достоинства, и это очень важно».
Вы снова снимаетесь в кино, служите в театре «Школа современной пьесы». Что-то изменилось в вашем отношении к актерской профессии?
Александр: «Возможно. Если я занят в каком-то фильме или сериале, я целиком себя отдаю, погружаюсь туда. Есть любимые картины, в которые я много вложил. Например, „Грибной царь“ по роману Юрия Полякова, где я сыграл большую роль. Съемки шли около года, это серьезная картина о моем современнике. Но не меньших сил потребовала и другая работа — „Выжить после“, а также подготовка к спектаклю „Лондонский треугольник“, премьера которого скоро состоится. Быть актером — моя судьба. И если серьезно и глубоко относиться к нашему ремеслу, это огромный, тяжелый духовный, физический и нравственный труд. Я встречал людей, которые сумели сохранить достоинство в профессии. На них стоит обратить внимание, уважать их, ценить и… прощать».