Он будто сошел с полотен Модильяни. Завораживающие глаза, какая-то неправильная изломанность линий, создающая тем не менее удивительную гармонию… Евгений Дворжецкий, даже играя в бесконечных сериалах, всегда оставался немного «над». В нем чувствовался аристократизм, принадлежность к великой династии.
Еще при жизни Евгения нередко говорили, что какой-то злой рок довлеет над их кланом. Его отец, великолепный театральный актер Вацлав Дворжецкий, провел в лагерях тринадцать лет. Брат, Владислав Дворжецкий, культовая фигура советского кино, умер, не дожив год до сорокалетия. Это была странная смерть. Владислав отправился в длительные гастроли по городам и весям. Неожиданно в середине вояжа сорвался домой. «Просто соскучился», — объяснил он близким. И вновь отбыл — его ждали в Гомеле. По дороге в Белоруссию его машина на всей скорости влетела в неосвещенный трейлер. Он остался жив, но от пережитого ужаса (верх у машины был срезан будто бритвой) спустя два дня ушел из жизни. Инфаркт.
«Мой брат умер, когда ему было тридцать девять. Столько же, сколько мне сейчас», — сказал Евгений в одном из телеинтервью в 1999 году. А через пару месяцев, утром 1 декабря, «девятка», за рулем которой он сидел, угодила под грузовик…

Анна Дворжецкая: «Когда папы не стало, мне было девять с половиной лет. Видимо, я пребывала в каком-то страшном шоке, поэтому вплоть до шестнадцати у меня длился период, похожий на сон. Вспыхивают только какие-то отдельные моменты. Наверное, память начала так работать, чтобы вычеркнуть трагические обстоятельства. Мне кто-то рассказывает про меня — вот я делала тогда то-то и то-то, а я в упор ничего не помню. Мама говорит, что я тогда не ела ничего и заставить меня было невозможно. Она специально поехала со мной в Париж к знакомой, чтобы как-то меня там растормошить, чтобы мы обе развеялись хоть как-то. И там я действительно начала есть. Но сама я ничего этого не помню. Только одно яркое воспоминание. Я тогда ходила в школу во вторую смену. Когда возвращалась домой, было уже темно — зима, сумерки наваливались рано. Идти безумно страшно. Так вот, я вытягивала руку в сторону и представляла, что иду за руку с папой, и сразу становилось спокойно. Я долго помнила ощущение его руки. К сожалению, оно со временем уходит…»

Представляю, как непросто было твоей маме: потеряла мужа, да еще с тобой такая беда…
Анна: «Нет, я старалась держаться. Наверное, тогда я поняла, что детство закончилось. Я даже пыталась не плакать при маме, ведь ей было еще тяжелее, чем мне. У нее на руках к тому же остался мой шестимесячный брат. Поэтому я уходила к себе в комнату и там плакала. Мы с мамой не то чтобы вычеркнули эту тему, мы просто ни к чему старались не прикасаться: фотографии, фильмы не пересматривали… Потому что очень тяжело было. Сейчас уже, можно сказать, проще, прошло время, но боль — все равно там, внутри, и никуда не девается. Думаешь иногда: а вот если бы он был жив, как бы все было, как он относился бы ко всему, что происходит».

Наверное, он очень удивился бы, увидев тебя на сцене его родного РАМТа. Ты ведь не собиралась становиться актрисой?
Анна: «Да, до девяти лет я твердила, что буду кем угодно, но только не актрисой. А когда папы не стало, все СМИ стали писать: мол, злой рок, династия Дворжецких прервана… И тут мне стало так обидно! „Ну как же так? — думала я. — Есть же я, есть мой брат Миша! Мы тоже Дворжецкие!“ И тогда я сказала маме: „Не знаю, чего я там смогу или не смогу в этой профессии, но давай попробуем!“
Мы пошли в актерское агентство, где числилась мама, там меня тоже зарегистрировали. Буквально через несколько дней позвонили и позвали на пробы в картину Лены Цыплаковой „Полосатое лето“. Было страшно, потому что я не знала, что нужно будет делать, я даже стихи какие-то выучила на всякий случай. Но когда зашла, все в один голос сказали: „О, это Джейн!“ В итоге меня тут же утвердили на роль. Потом был сериал „Даша Васильева“, где я играла дочь героини Ларисы Удовиченко. Там меня не сразу утвердили: я много раз ездила на пробы, что-то было не так, продюсеры не хотели меня брать, а режиссер Анатолий Матешко настаивал на моей кандидатуре. В итоге роль все-таки досталась мне».

Ну и как, тебе понравилось работать в кино?
Анна: «Да, очень интересно. В „Полосатом лете“ практически все актеры — дети. Поэтому съемки напоминали пионерский лагерь, мы жили без родителей почти все лето, какие-то дурости творили. И на лошадях ездили, и из лука стреляли. Страшно только поначалу было в кадре. Хотя папа все мое детство снимал меня на камеру, я на нее даже внимания не обращала, но тут-то все по-серьезному. И свет выставляли, и слова какие-то нужно произносить. Но спасибо Лене Цыплаковой, она замечательно с нами общалась, давала правильный настрой, не абы как! И на съемках „Даши Васильевой“ все меня любили, относились ко мне как к обычному нормальному партнеру. Мои первые учителя мне многое дали — и Лариса Удовиченко, и Вера Сотникова, и Володя Стержаков. Они не просто так стояли рядом, они советовали, подсказывали, помогали. Было сложно, тяжело, я уставала, но знала, что работаю не только для того, чтобы все увидели, как Аня Дворжецкая снимается в кино. Я понимала, что мне тоже приходится зарабатывать деньги — надо ведь на что-то жить. Когда папа погиб, мама одна трудилась на пятидесяти работах. Вот и я ей помогала. Но сколько я тогда зарабатывала — не помню. Мне ведь тогда одиннадцать было, а это как раз тот мой полубессознательный период.
А в 2006 году я попала в кинокартину „Ниоткуда с любовью, или Веселые похороны“. Это мой первый профессионально-сознательный опыт в кино. И роль, над которой пришлось потрудиться! Фильм снимал Владимир Петрович Фокин по роману Людмилы Улицкой. В главной роли — Александр Гаврилович Абдулов. Эта картина, эти люди, с которыми я там работала, во многом повлияли на окончательное и бесповоротное мое решение стать актрисой. И я очень им благодарна!»

Ты, получается, не прямой дорогой пришла в профессию. А твой папа кем тебя видел?
Анна: «Во-первых, он очень желал, чтобы я была самостоятельной. Помню, однажды (мне тогда исполнилось лет семь-восемь) он взял меня с собой на работу. Снимали какую-то передачу в развлекательном центре на „Тульской“. А там для детей все: игровые автоматы, роликодром… Папа тогда сказал: „Я сейчас схожу по работе, а ты вот возьми деньги, поиграй“. Так вот, где он меня оставил, там и нашел через несколько часов. Он потом на меня даже ругался: „Какого черта ты тут стояла? Ничего сама сделать не можешь!“ А я просто перепугалась, меня так одну никто не бросал.
А по поводу моего будущего… У нас не было времени поговорить с папой об этом. Наверное, он был бы не против, чтобы я пошла в артистки. Я продолжаю фамилию. И надеюсь, что он мог бы мной гордиться».

Перст судьбы
И твой папа, и его брат Владислав ушли из жизни молодыми. Что в семье говорят по этому поводу?
Анна: «Люди говорили и о мистике, и о страшном роке, который висит над нашей семьей. Даже передачи какие-то были по ТВ, например „Тайные знаки“. А у нас это никаким роком не считается. Вот так совпали эти цифры. Но они умерли совершенно по-разному. И никто не знает, почему так вышло. Легенд никаких в семье не ходит».

Но ты интересовалась биографиями своих известных родственников — дедушки Вацлава, дяди Владислава?
Анна: «Могу честно признаться (хоть мне и страшно стыдно), но я не видела очень многих фильмов с участием дедушки, дяди, папы. И это при том, что я институт окончила, ребенка родила, замуж вышла, уже развожусь — жизнь кипит. То ли я еще не доросла, то ли еще не время всерьез интересоваться биографиями своих знаменитых родственников. Но я уверена, что все наверстаю. И обязательно посмотрю все фильмы с участием Вацлава Яновича…»

Кстати, а почему ты его Вацлавом Яновичем называешь, а не дедушкой?
Анна: «А потому, что я с ним знакома была только в несознательном возрасте. Помню только: он, с огромной седой бородой, ел комаров. Вот так хватал воображаемого комара и ел. А я сидела у него на коленях и невероятно веселилась. Вот такое детское воспоминание! (Смеется.) Но я обязательно порасспрошу о нем у бабушки, Ривы Яковлевны. (Рива Левите с 1962 года преподает в Нижегородском театральном училище, ее ученики работают почти во всех ведущих театрах России. — Прим. авт.) Ей, между прочим, 1 октября прошлого года исполнилось девяносто лет!»

Известная фамилия — это ведь определенная ответственность. Ты когда-нибудь чувствовала на себе фамильный груз?
Анна: «Да, с детства. Например, во дворе с друзьями мне нельзя было что-то натворить. Потому что потом кто-нибудь обязательно сказал бы: „Вот, это дочка Дворжецкого сделала!“ Позже, когда в институт поступала, то понимала: все в курсе, что я дочка Дворжецкого Евгения и Дворжецкой Нины, все знают, что поступаю по блату. И я это знала, но никуда не могла от этого деться, ведь мне нужно было попасть в институт, а не показывать, какая я самостоятельная. Потому что если бы я не прошла, то даже не представляю, что со мной было бы. Начала бы тусоваться, наверное. В любом случае я осознавала: в институте никто не будет делать мне поблажек. Наоборот, станут с меня требовать больше, чем с остальных».

Учеба давалась легко?
Анна: «Совсем непросто! В самом начале я задавалась вопросами: что я здесь делаю, зачем сюда пришла? Мне совершенно все это было непонятно. Но так продолжалось лишь до конца второго курса. Именно тогда началась моя основательная учеба, внутренняя. В результате я доказала, как мне кажется, что имею право учиться на равных с другими студентами. Я считаю, что папа был очень хорошим артистом, и если у меня есть возможность и способности продолжить то, что они, Дворжецкие, делали, почему бы и нет!»

Ты ведь сейчас служишь в труппе Российского академического молодежного театра, где когда-то работал твой отец и где работает твоя мама…
Анна: «И опять же это повод для многих разговоров. Обидно, когда тебе в лицо говорят: мол, никто и не сомневался, что ты будешь работать в РАМТе. Но худрук, Алексей Владимирович Бородин, уже после того как принял меня в труппу, сказал: если бы на показе я ему не понравилась, он бы сообщил об этом мне и маме. Значит, он что-то во мне увидел? Сегодня я занята в массовках, выхожу на замены, ввожусь в спектакли. В театре очень тепло, спокойно, царит творческая, дружеская атмосфера. Я надеюсь, что меня там примут и полюбят, так же как и моих родителей».

С мамой тяжело работать в одной труппе?
Анна: «А мы с ней почти не пересекаемся. Просто пока у нас с ней нет общих репетиций и спектаклей. Но все еще впереди!» (Улыбается.)

Лицевой счет
Что люди говорят: на кого ты больше похожа — на папу или на маму?
Анна: «По-разному. Кто-то: „Ой, как на папу стала похожа!“ Кто-то: „Ну прямо мама вылитая!“ Мы с мамой вывели следующее: у меня лицо пополам. Если с одной стороны посмотреть, то оно папино, а если с другой — то мамино. Только я не помню, с какой стороны надо смотреть! (Смеется.) А вот моя дочь Соня — вылитая бабушка Нина».

Сколько ей сейчас?
Анна: «Соне полтора года. Я рано родила, мне всего-то двадцать один год был. Тяжело пришлось. Только выпустилась из института, надо на работу устраиваться. А супруг думал, что я какое-то время — год, два, три — буду сидеть дома с ребенком. Но у меня на тот момент уже в театре репетиции начались. В общем, там репетиции, а в доме — разногласия».

И что, расстались?
Анна: «Ну да. У нас все очень сумбурно получилось: и свадьба, и выпуск из института, и ребенок тут же, и жить вместе сразу начали. Может, не успели притереться друг к другу, такая вот ерунда. (Смеется.) Поэтому так вышло, что мы не можем больше оставаться рядом, но у нас общий ребенок. Так что прекратить свое общение с экс-супругом навсегда (чего бы мне очень хотелось) я не могу — у девочки должен быть папа, она же не виновата, что ее родители не хотят быть вместе».

Чью фамилию носит София?
Анна: «Фамилия у нее отцовская. Она Соня Яшкина! (Улыбается.) (Отец Сони — Всеволод Яшкин, актер, в 2011 году окончил ВТУ имени Щукина. — Прим. авт.) Тут я даже спорить не порывалась, не пыталась достучаться, что девочке с фамилией Дворжецкая будет в жизни как-то легче… В конце концов, Яшкина — тоже неплохая фамилия, ничего против не имею, дальше посмотрим. Кто знает, он ведь актер, может быть, станет известным и его фамилию будут все знать».

Получается, твоя дочь тоже будет расти без отца… У меня такой очень деликатный вопрос: твоя мама позже вышла замуж во второй раз — за актера Алексея Колгана. Как ты приняла отчима?
Анна: «Второго папу, если называть вещи своими именами… Конечно, поначалу все было очень тяжело. Папы не стало в 1999 году. А роман у мамы и Алеши случился в 2003 году. А там и свадьба. А мне — тринадцать лет! Переходный возраст. Всех не люблю, все плохие, все гады! Я прекрасно понимала, что маме нужно плечо, нужен мужчина. Она ведь еще молодая женщина и не имеет права себя хоронить, на всю жизнь оставаться вдовой. Но тогда он мне не нравился. Я не хотела с ним не только общаться — вообще ничего не желала о нем слышать. И чудесные наши с ним отношения сейчас — полностью его заслуга! А потом я поняла, что мама с ним счастлива. Это для меня было самым главным откровением: моя мама наконец-то улыбается, живет и дышит. Весь период после папиной гибели был для нее ужасным. Я не представляю, как она все перенесла. Как она выжила, не упала на кровать лицом вниз и не выкрикнула, что ничего больше делать не будет. Но появился человек, который… Нет, он не пытался ее поднять, он просто дарил ей счастье и любовь. И дарит до сих пор. Появился настоящий мужчина в жизни. Я его теперь очень люблю. И называю вторым папой. Это совершенно не отменяет того, что у меня есть папа Женя Дворжецкий. Просто я понимаю, что жизнь идет вперед. Нельзя оставаться в прошлом и жить с этим горем. Страшно все и ужасно, но я чувствую, что сегодня у меня полная семья, что у меня есть мама и папа — мои родители. У меня замечательный брат, который тоже зачем-то идет в артисты».

Серьезно?
Анна: «Ну хочет он, хочет! (Смеется.) Я его всячески отговариваю: „Миша, не надо тебе в артисты! Завязнешь!“ А он: „Я хочу, я буду, я пойду!“ При этом он (к сожалению или к счастью, не знаю) такой невероятно добрый… Абсолютная моя противоположность. Я иногда бываю язвой, а он всегда открытый и часто от этого страдает. Пока он только в седьмом классе, у него еще есть время подумать. В любом случае, какое бы решение он ни принял, мы его поддержим. Даже если он станет артистом!»

Будет еще один актер Дворжецкий!
Анна: «Да, и дети у него точно будут Дворжецкие! Так что все идет в правильном направлении!»