— Виктор, многие театральные критики утверждают, что вы принадлежите к немногочисленной актерской братии, кто в состоянии очень достоверно играть любовь…
— Но я слышал от своих коллег, что наши отечественные актеры не умеют играть любовь. А уж снять все это красиво вообще никто не может. Лично я никого не берусь судить по данному вопросу, но вам спасибо за ваши слова.

— Я к тому, что любая роль идет через себя. Насколько вы всегда были влюбчивы?
— Ну, в меру. Пребывать в состоянии влюбленности — нормально. Играть чувства и не испытывать к партнерше симпатии странно по меньшей мере. Хорошие отношения тут желательны. Причем совсем необязательно, что они должны перерастать во что-то большее. Хотя, что греха таить, у актеров частенько случаются служебные романы. Тем не менее общая картина, конечно, далека от обывательского сознания, что все люди нашей профессии непостоянны и вечно имеют множество связей на стороне. Этот штамп не соответствует действительности.

— Вы женаты вторым браком, и с Людмилой уже довольно долго вместе…
— Двадцать два года. Думаю, что это за счет взаимопонимания, уважения друг к другу и умения найти компромиссное решение в спорных ситуациях.

— Помните, чем эта девушка поразила вас при первой встрече?
— Она открыто показывала свою независимость. Сама маленькая, меньше метра шестидесяти. Выглядело забавно. И это мне так понравилось… Потом она хорошенькая… Люда наполовину армянка, и внешность у нее очень яркая. Жена у меня совсем не умеет сидеть без дела. Она по образованию психолог, медик, сегодня не работает, занимается домом, семьей, но все равно сейчас пошла на курсы детского массажа.

— У вас сын от первого брака и двое детей от второго. Какой вы папа?
— Я — разный. Поскольку постоянно отсутствую, то, когда появляюсь дома, пытаюсь за один вечер наверстать упущенное за неделю. Понятно, что это безнадежное занятие. (Улыбается.) Но дети у меня замечательные. Старший, двадцатипятилетний Борис, закончил книготорговый колледж и в последнее время серьезно увлечен компьютером. Дочери Насте двадцать один год, и она у нас уже вышла замуж. Параллельно еще учится в ГИТИСе на продюсерском факультете. Ну и младший сынок Данила, которому скоро исполнится пять лет, уже пошел в садик. Активно занимается с логопедом и с преподавателем по английскому языку. Также он научился плавать и кататься на двухколесном велосипеде. И он уже старается оценивать художественные работы папы. Я имею в виду мои изделия в керамической мастерской.

— Немногие знают, что вы прекрасно рисовали с детства, вышивали бисером и ваши картины выставлялись в Бахрушинском музее, в Доме-музее Ермоловой… А в данный момент живете за городом и там построили себе мастерскую, в которой проводите все свободное время, как я понимаю…
— Да, и потом все, что я делаю, дарю друзьям и коллегам. Вот, допустим, нашему главному администратору Христофору, греку по национальности, я вручил пепельницу в виде Театра Диониса. Скачал фотографию и по ней сделал подарок. Смешную пепельницу-пуговицу презентовал нашим девочкам-костюмерам. А одной из них, которая по знаку Зодиака Рыбы, еще подарил декоративных рыбок из шамотной глины, чтобы повесить на стенку. Цветной клоун-жонглер с шариками из обожженной глазури также обрел свою хозяйку. Есть еще портретные шаржи, красивые подсвечники, а розу с капельками воды, которую можно использовать как конфетницу, у меня сразу взяла жена. (Улыбается.)

— Вы не делаете тайну из того, что младший ребенок у вас усыновленный…
— Но мы и не кичимся этим. Не любим говорить на данную тему. Мы усыновили малыша благодаря моей жене. Сначала я хотел, чтобы мы сами родили, но потом понял, что одно другому не мешает, и таким образом мы обрели Даню, который сразу стал нам абсолютно родным.

— Вы из семьи инженеров. Кто вас подтолкнул на актерское поприще?
— Мой двоюродный дед Витя. Я ребенком много дурачился. Как в школе, так и дома. Например, взяв палочку и повязав платочек, изображал бабушку — передвигался, кряхтя, по комнате. Вся родня, разгоряченная алкоголем праздничного вечера, хохотала. Мне эта реакция была приятна, и дед говорил, что мне прямая дорога в клоуны. А потом, мой отец великолепно пел, и это тоже, полагаю, сказалось на моем дальнейшем развитии. Уже в старших классах я за компанию с одноклассницей пошел в ДК, в студию при народном театре, где благополучно участвовал в постановке спектакля, и тогда задумался о поступлении в театральный вуз. Ясно, что родители отнеслись к этому довольно скептически. Мама все ставила под большое сомнение, старший брат иронизировал, а папа молчаливо ждал. Когда в первый год провалился, родственники не удивились, и я вроде вполне логично пошел трудиться к ним на машиностроительный завод. За год еще больше утвердился в том, что это все не мое, и предпринял вторую попытку поступления на актерский факультет ГИТИСа. И она оказалась удачной. Потом родители уже гордились мной, и папа однажды признался, что я осуществил то, о чем он в свое время мечтал… И когда мне вручали звание народного артиста, я взял отца с собой в Министерство культуры, чтобы он вместе со мной пережил этот момент.

— В свое время успехом увенчался и ваш показ Марку Захарову — за этюд «Ковбойские шутки» вас после окончания института взяли в прославленную труппу «Ленкома». Столкнулись там с «дедовщиной»?
— Если только со стороны музыкантов, и то чуть-чуть. (Улыбается.) В театре вообще царит дружеская атмосфера. Правда, тогда именитые артисты ко мне приглядывались… Сегодня же я уже двадцать девятый сезон служу в нашем театре, стал в нем заслуженным артистом, потом народным, играю очень много, как центральные роли, так и небольшие. И они разно-образные — характерные, комедийные, романтические. Так что мой репертуарный театр дает мне очень многое, и за антрепризу я берусь крайне редко. Участвовал лишь в постановке «Трактирщицы» и вот теперь играю в спектакле «Опасный… опасный… очень опасный!» Это «оригинальная версия» Леонида Филатова, которую он написал на основе знаменитого куртуазного романа Шодерло де Лакло «Опасные связи».

— Когда вы соглашаетесь на тот или иной проект, насколько для вас важна материальная составляющая?
— Любой проект — это время, поездки, репетиции; в общем, затраченные силы. Поэтому под абы что я не подписываюсь. Деньги — это хорошо, но интерес превалирует. За последний год я снялся у Василия Пичула в телесериале «Второе восстание Спартака», у Константина Худякова в сериале «Однажды в Ростове» и репетировал в театре у Глеба Анатольевича Панфилова в спектакле «Ложь во спасение». Сейчас занят у Сергея Жигунова в «Трех мушкетерах» и у Краснопольского и Ускова в семейной саге «Дом с лилиями». А вот предложений по полному метру пока нет. Но я не испытываю творческого голода. Скорее у меня есть потребность в добрых сюжетах. Я вижу кругом какой-то дефицит позитива. У нас очень много чернухи, ментов, убийств, которые на фоне натуральных ЧП выглядят еще более зловещими. Я бы сейчас с удовольствием снялся в детской сказке. Хоть в роли Иванушки-дурачка, хоть Кощея Бессмертного. И, естественно, меня тянет к классике, причем традиционной, а не к новому взгляду Кирилла Серебренникова. Да, он тоже имеет право на свою позицию, но мне она просто не близка.

— У вас разнообразный музыкальный репертуар, вы поете как романсы, так и какие-то хулиганские песни и произведения на стихи поэтов Серебряного века…
— Я пою только то, что меня трогает. Но делаю это крайне редко, в основном на фестивалях, и не даю специальных концертов. Я даже не учился вокалу — все приходило постепенно и благодаря наставлениям нашего театрального концертмейстера и моих коллег. На свое пятидесятилетие я сделал себе подарок — выпустил диск количеством тысяча экземпляров, это две громадные коробки. Он не продается, я его раздариваю друзьям и знакомым. Возможно, на пятидесятипятилетний юбилей добавлю к этим тринадцати песням что-то новенькое. (Улыбается.)

— Вы обрели популярность постепенно, путем накопления ролей, а не благодаря какому-то одному выстрелившему фильму. Это плюс, по вашему мнению?
— Однозначно. Если бы слава обрушилась на меня до двадцати пяти лет, то не знаю, выдержал бы я ее. Скорее всего крышу бы снесло напрочь. А так, без определенной звездной роли, даже спокойнее. И мне предлагают сценарии не одного толка. Притом что я нередко отказываюсь, когда вижу явную лабуду, глупейшие ситуации, необязательные слова, а главное, когда в роли можно увидеть кого угодно — и она совсем от этого не пострадает. Увы, и качество сериалов оставляет желать лучшего — актеры играют мимо партнеров, со странными паузами, существуют на уровне текста, а не эмоций. Притом что качество можно и нужно выдавать всегда, в любом формате. Разумеется, если серия снимается за два дня, в такой проект идти нельзя ни в коем случае — это халтура. А когда дается уже неделя минимум — это вполне подходящий срок для нормальной работы. И вот когда интуитивно видишь, что роль будто бы специально создана под тебя — тогда да! Это сродни примерке костюма. Когда он висит на тебе, как на манекене, или садится идеально, так, что никаких вопросов не возникает.

— Все ли грандиозные замыслы и амбиции у вас исполнились?
— Тщеславие свое я уже давно удовлетворил и теперь стремлюсь лишь к полной самоотдаче. Именно она цель творчества, как точно писал Борис Пастернак. Так что кто-то занимается формированием собственного имиджа, а кто-то обычной работой, после которой с таким наслаждением выбираешься на природу, рыбачишь, ходишь за грибами… Мужчине же нужно иной раз побыть одному. Жаль, что некоторые женщины этого не понимают. Мне в этом смысле повезло.