— Алексей, образ настоящего мужчины в нашем кино воплощают многие, но только у вас родилась мысль сделать моноспектакль об обычных мужчинах, о чем они думают, а не о том, о чем говорят, как у «Квартета И».
— Да, о чем они говорят, мы уже послушали… Причем это только «Квартет И» так говорит. Мужчины, которых я знаю, говорят совершенно по-другому. И помимо этого спектакля, кстати, я всегда хотел сделать документально-художественный фильм, и вот сюда, в Одессу, приехал именно с такой картиной. Это рассказ о бывшей звезде футбола, который стал бомжем, пьет, но обстоятельства заставляют его вернуться к игре, стать тренером команды без определенного места жительства и на Всемирном чемпионате по пляжному футболу среди бездомных в Италии победить. Мы снимали этот фильм два года, и это откровенная история. Там есть нецензурная лексика, но я считаю, что мат — это единственно честные слова, которые сейчас остались у людей.

— Хочу спросить о профессии, в которую вы шли через работу монтировщика, подсобного рабочего сцены, а в трудные времена, когда съемки заморозились, даже подрабатывали частным извозом, но не собирались бросать актерство. Явно вы пришли в эту сферу не ради денег…
— Я же в советское время пришел в профессию, когда про деньги никто не думал, а все искали работу по душе. С детства я увлекался музыкой, а в кино попал случайно, еще учась в старших классах, — меня просто заметили поющим на сцене и пригласили сниматься.

— Тем более для меня было странным, когда в одном из ваших интервью я прочитала, что, если бы музыка приносила такие же приличные заработки, что и кино, вы бы его бросили. Получается, что именно музыка у вас на первом месте?
— Возможно, был период, когда я так думал. Но если говорить о приоритетах, то больше всего я люблю радио. На пенсии вижу себя хозяином радиостанции. Так что, если у меня не будет кино, я точно найду чем заняться — буду со своей группой концертировать, более активно работать на радио, сказки детям писать.

— Еще вы выпустили альбом «Песни, которые пел отец». Значит, это он привил вам любовь к музыке и пению?
— И мама, и папа, и окружение — все повлияло. Но низкий голос у меня, как и у младшего брата, — отцовский. Папа родом с Алтая, и от природы был человеком очень артистичным, притом что по специальности инженер, проектирующий громадные заводы. Меня всегда журил, что выбрал совсем не мужскую профессию, на его взгляд. Мужчина, по его мнению, должен быть созидателем — строить дома, водить корабли, управлять самолетами; то есть делать что-то руками.

— Любопытно, что вы ему на это отвечали.
— Я ему говорил: «Папа, подожди, посмотрим!»

— Знаю, что вы с первого раза не поступили в Киевский государственный институт театрального искусства им. Ивана Карпенко-Карого, потому что не были комсомольцем. Судя по всему, вы были строптивым, несговорчивым, всегда имеющим свою позицию противоборщиком…
— Я был двоечник, хулиган, фарцовщик. Таких в комсомол не брали. А в принципе я рос нормальным советским ребенком, который ненавидел Советский Союз, слушал западную музыку, хотел носить джинсы и мечтал в будущем свалить за границу.

— Как я понимаю, в какой-то момент желание обосноваться за рубежом вас покинуло?
— Да, жизнь по-другому повернулась.

— Вы не из тех, кто постоянно эксплуатирует однажды придуманный образ, и признаетесь, что вам нравится учиться у молодых… Получается, не страдаете излишним пафосом, как некоторые ваши коллеги?
— Будущее — за молодежью. Поэтому я с большой радостью снимаюсь как у молодых режиссеров, операторов, так и вместе с молодыми актерами. И вижу, какое большое количество талантливых людей, за которыми приятно наблюдать на площадке. И не стыдно сказать, что мне есть чему у них учиться.

— Где снимаетесь сейчас?
— У французов. Уже вышла картина «Фаревел», где я играл вместе с Эмиром Кустурицей, а сегодня снимаюсь в фильме «Мебиус» вместе с Тимом Ротом, Жаном Дюжарденом, Сесиль де Франс и безумно счастлив. Режиссер Эрик Рошан увидел меня в фильме Никиты Сергеевича Михалкова «12» и пригласил в свой проект. Я получаю огромное наслаждение от съемок и уже научил уважаемого мной Тима Рота материться по-русски. (Улыбается.)

— У вас две дочери: старшая, одиннадцатилетняя Анастасия, и младшая, трехлетняя Софья. Они пошли характером в вас?
— Надеюсь, они похожи на своих мам. Ну и на меня тоже, разумеется. И меня это радует, потому как лучше быть с характером, чем без него. Они обе яркие девчонки, способные. Настя видит себя дизайнером, а Соня обожает рисовать и лепить. И на подсознательном уровне у нее просто сумасшедшей красоты картины получаются. Так что мои дочери явно творческие натуры, но как дальше все сложится — неизвестно.

— У вас большая фильмография. Вы играли как уголовников, так и чекистов, но как-то признались, что видите себя в роли влюбленного, поскольку в современном мире настоящая любовь редко встречается…
— Любви много, но ее никто не видит и не показывает. В кино и по телевизору нам демонстрируют каких-то вечных следователей, офисных идиотов, а людей там нет. Мне кажется, постоянно снимать такое уже даже неприлично. А в жизни полно настоящих историй, которые никто не переносит в фильмы. И мне действительно хочется сыграть влюбленного человека. Без любви люди не живут. Мучаются, существуют, но не живут. Полными легкими мы дышим, только когда есть настоящее чувство. Особенно это актуально для взрослых людей. Смысл жизни ведь именно в любви и детях. И чем старше я становлюсь, тем это для меня очевиднее.