- Что значит для вас сегодня быть представителем знаменитой цирковой династии аж в третьем поколении, когда вы уже сами легенда? Это груз или бонус?

- Нет, слово легенда я бы побоялся произносить (смеется). Бернард Шоу сказал: «Жизнь делает человека знаменитым, а смерть великим!» Так что… (смеется). Подождем пока использовать громкие слова. Конечно же, это прежде всего ответственность перед историей не только своей фамилии, но и перед историей российского и мирового цирка. Потому что Запашные не в первом поколении ассоциируются прежде всего с цирком наивысших достижений. И здесь надо не просто продолжить династию и работать, есть же династии врачей, учителей, артистов, других творческих профессий, здесь надо еще и оправдать фамилию на самом высоком уровне, потому что наш дядя, Мстислав Запашный, наш папа, Вальтер Запашный, работали на самом высочайшем уровне. Так что здесь ответственность и перед фамилией, и перед зрителями, и перед историей. А теперь я понимаю, что у меня есть еще и новая ответственность — воспитать следующее поколение. Я отец троих детей, плюс две племянницы, дочки брата. И я осознаю, что теперь должны не только сами не ударить в грязь лицом, как артисты, но и правильно воспитать собственных детей. И чтобы они точно так же, достойно несли флаг фамилии Запашных на мировой арене. Вот так!

- А кем вы видите своих детей?

- Конечно же, прежде всего бы хотел, чтобы мои дети и родственники работали в цирке. Ведь это трудолюбивое искусство, честное искусство, искусство, которое многому учит и дает хорошие перспективы. Но я не исключаю проявления их в чем-то другом. Например, у брата обе дочки очень хорошо уже играют на фортепиано. Брат уже даже в наших шоу их умение использует, когда они вдвоем сидят и играют на пианино. У них это очень хорошо и здорово получается.

- Вы как-то сказали, что ваш отец был достаточно суров с вами и Аскольдом в воспитательных целях. Вы переняли его воспитательный подход по отношению к своим детям?

- Да (смеется). Но другое дело, что сейчас немножко обстоятельства поменялись в плане того, что мы были и остаемся двумя братьями, а на руках у нас сейчас четыре девочки (смеется). Здесь ключики, как это я называю, разные. Все-таки принцесса есть принцесса. И та жесткость, не путать с жестокостью, которую отец мог проявлять по отношению к нам, она с девочками не всегда работает. Хотя мальчишка у меня подрастает. Пять лет уже Даниэлю. В общем, какие-то общепринятые подходы в воспитании использую. Пару лет назад Глория вдруг решила «отмочить», своему руководителю, заслуженному артисту, сказала: «Я сегодня репетировать не буду». Он спросил ее, почему, а она лишь ответила: «Знаешь кто мой папа?»

- Ух ты!

- Да! Но ребенок есть ребенок. Он ее сразу привел в мой кабинет. Я попросил ее повторить тоже самое при мне, но после этого она никогда больше в цирк не зайдет. Она сразу в слезы, заревела и пообещала больше никогда этого не делать. Или Стефания! Ее мама Оля месяца четыре назад позвонила мне и говорит, что дочка категорически отказывается делать уроки. Объясняя свой поступок тем, что ей это не нужно, что она уже артистка, что она уже выступает. Я попросил поставить телефон на громкую связь: «Стефания?» — «Да, папа!» — «Стефания, ты уволена!» После этого положил трубку. Часа через два мама мне перезвонила и сказала, что дочка выучила уроки на сегодня, на завтра и на послезавтра.

- Это же здорово, это говорит лишь об одном — они любят цирк!

- Они любят, да, и я этим где-то пользуюсь (смеется). Это первое, что нужно привить ребенку, он должен искренне получать удовольствие от того, чем он занимается. Чтобы это не было для него рутиной. Они сегодня буквально бегут в цирк. У них соревнования. Они мечтают, есть какие-то достижения, цели. Ну и я, по-хитрому, научился этим как-то пользоваться.

- Не секрет, что родные братья или сестры сорятся и еще как. У вас с Аскольдом есть секрет жизни без ссор?

- Нет такого, без ссор у нас с Аскольдом никогда и не получалось. Все-таки мы люди, всякое бывает, как и причин бывало много. Другое дело, что мы оба очень рано начали осознавать, что любая ссора не должна иметь долгоиграющего продолжения. Нужно сделать все, чтобы не пройти точку невозврата. У нас всегда перед глазами был плохой пример наших родителей: мой папа и наш дядя, Мстислав Запашный, много лет вообще не общались между собой. И мы понимали, как бы мы сегодня не вели себя, завтра все это мы обязаны проглотить, забыть и не вспоминать.

- А как удается не смешивать личные и рабочие отношения?

- А вот нет, не удается! Мы каждый раз, когда собираемся за семейным столом: первый тост за праздник (Новый год, дни рождения), второй за родителей, третий тост обязательно уже про работу — за зверушек, чтобы травм не было, в таком духе. И это правда.

- Почему вы всегда на переднем плане, а Аскольд несколько в тени?

- Просто потому, что у нас немного разный фронт работы. Мы распределили наши обязанности так, что брат занимается творчеством, построением наших спектаклей. И давайте с вами будем честны, режиссера «Гарри Поттера» большинство людей не назовут, хотя фильм понравился. Очень часто, занимаясь всем этим, а это занимает практически все его время, брат не получает того должного публичного эффекта, на который может рассчитывать творческая личность. Хотя недавно его Михаил Мишустин наградил премией Правительства Российской Федерации, что стало очень приятным событием для нас всех. Я, как директор цирка, обязан в ключевых вопросах всегда быть на острие, плюс к этому, все прекрасно понимают, что у нас с братом практически одинаковы точки зрения по всем вопросам. И часто мы с Аскольдом договариваемся, например, нам звонят и предлагают интервью, а Аскольд мне и говорит: «Эд, иди ты, мне есть здесь, в цирке, еще чем позаниматься». И я иду. Может быть, по совокупности, у кого-то складывается впечатление, что брат менее активный или более в тени, но мы продолжаем себя позиционировать, что мы братья Запашные, мы вместе. И это чистая правда!

- В таком случае, как вам удается совмещать должность директора Цирка, оставаясь выступающим артистом, участвовать в ТВ-шоу, даже мультфильмы озвучивать? Откуда берете время и силы?

- У меня нет выходных по много-много месяцев. Я не шучу. Но так я работаю, я так уже привык. Я сильно сокращаю личное время. И я ни о чем не сожалею.

- Что за график у вас такой, чтобы организм не давал сбои? С возрастом все сложнее поддерживать физформу, как удается оставаться подтянутым?

- Я веду здоровый образ жизни. Не пью, не курю, занимаюсь спортом, несколько раз в неделю посещаю тренажерный зал, баню, сауну, вредных привычек нет. Как-то так. Надеюсь, что правильно питаюсь. Хотя травм у меня достаточно.

- В таком случае, до какого возраста планируете выходить в манеж с хищниками?

- До тех пор, пока публика не начнет меня жалеть. Никулин это почувствовал в 60 лет. И сказал, что все, хватит. А Олег Попов в 86 лет умер на гастролях. И того, и другого я прекрасно понимаю. Наверное, Олег Константинович немножко подзадержался, можно было бы чуть раньше закончить карьеру. Но я его видел в 75 летнем возрасте, он великолепно работал, люди действительно осознавали, что перед ними легенда.

- Вы когда-нибудь сожалели о чем-то, оглядываясь назад?

- В глобальном смысле слова, нет. Если бы у меня была бы возможность сейчас полететь в прошлое и что-то начать менять, точно не поменял бы ничего. За исключением определенных долгоиграющих травм. Здесь бы я подстраховался. Тело напоминает. У меня 11 порванных связок, 3 позвоночных грыжи, которые я уже удалял, искусственный диск в шее. Вот это не хорошо. А все остальное, как мне кажется, это череда ошибок, которые привели все равно к положительному результату. Поэтому я ни о чем не жалею.

- А о своих высказываниях, например, конце 2019 года, где вы говорили о допустимости применения физической силы к футбольным фанатам: «Я бы ввёл ОМОН, „покрошил“ бы этих болельщиков. Попереломал бы части тела. И завтра они бы на вы разговаривали. Неприемлемо на стадионе в присутствии маленьких детей материться». Заявление вызвало широкий резонанс в спортивной среде и СМИ.

- Это вызвало широкий резонанс только потому, что я не ожидал такого поведения журналистов. Знаете, когда Киселев общался с Дудем, он сделал правильную вещь, поставил условие — передача не должна быть смонтирована, а исходники должны быть у него. Тем самым он не подставился. Меня же там нарезали по самой полной программе. И это вызвало фанатский шквал. Многим показалось, что Запашный слово фанат воспринимает как грубое высказывание по отношению к болельщикам. Хотя я сам являюсь футбольным фанатом. Вот и все. Мне надо было по-другому себя повести в плане этого интервью, чтобы в дальнейшем сразу опубликовать полный, не купированный текст передачи. Это единственное, о чем я жалею. А обо все остальном, нет.

- Как сильно изменился российский цирк со времен СССР, когда его считали лучшим в мире?

- Знаете, цирк мутировал. И во времена СССР в том числе. Он всегда был разным. Поэтому говорить о том, что цирк стал хуже, потому что люди другие пришли, нет. Цирк — это прямое отражение жизни в стране. Я вот такую аналогию провел. Как и любая другая сфера культуры зависит непосредственно от ее состояния. Мы сейчас что, живем в рыночной экономике, если в Советском Союзе было госзадание, была идеология, то сейчас в большей степени государство отпускает творческих людей в такие свободные плавания, с учетом того, что, дескать, делайте продукт и за счет этого выживайте. И вот так мы сейчас и живем. Чтобы вы немного осознали и почувствовали ситуацию, я недавно видел интервью Урина, директора Большого театра, у него спросили, правда, что Большой театр поддерживается порядка 7 миллиардами бюджетного финансирования? И он ответил, что это правда и возможно, даже больше. А Росгосцирк, компанию, к которой принадлежит имущественный комплекс порядка 30 с лишним цирков и столько же гостиниц — поддерживают 1 миллиардом. Вот вам существенная разница. И, конечно, Росгосцирк вынужден принимать определенные реформы, непопулярные меры для того, чтобы выживать при таких условиях. Если бы нас, как Большой театр, так же финансировали, то мы бы делали любой другой продукт, и не важно, как бы к нему сначала относился народ, мы бы воспитывали нашего зрителя. А так мы вынуждены жить здесь и сейчас, если народу хочется так, значит будем делать так. Вот и все. И соответственно очень многие обстоятельства меняются. Уже не на первом месте качество трюка, исполнительского мастерства, потому что зритель в этом точно не разбирается, на первое место выходят спецэффекты, костюмы, декорации, которые требуют очень больших средств. Отсюда меняется количество исполнителей. Плюс к этому, конечно, наши конкуренты продолжают использовать Россию как кузницу кадров. Я поднимал этот вопрос на государственном уровне, но не нашел никакой поддержки.

- Почему?

- Дело в том, что тот же Урин, когда мы с ним разговаривали на эту тему, задал мне вопрос, знаю ли я, что у них существует проблема в оперных певцах? Я спросил, что это значит? Он ответил, что они их воспитывают три, четыре, пять лет, кормят, поят, они студентами растут, им предоставляют практику, но как только они чуть-чуть оперились, их тут же Ла Скала к себе прибирает. И они не могут выстроить трудовые отношения, чтобы певцы у нас хоть какое-то время отработали, просто отработали те деньги, которые в них вложили. У нас трудовые отношения подразумевают что, сотрудник написал заявление об уходе и в течении двух недель я его обязан подписать. Спорт в этом плане мы сделали европейским. То есть, воспитанник «Зенита» подписывает контракт и будь любезен, он никуда не денется. А на культуру это не распространяется. Я говорил, нам надо взять систему спорта, отношений работодателя и спортсмена и перенести на культуру. Тогда мы какое-то время будем у себя, в том числе, удерживать кадры. Потому что иначе, зарубежные коллеги видят, как мы их воспитываем, вскармливаем, тратим большие государственные деньги, а они их просто готовыми забирают к себе. Правильно ли это по отношению к стране? Я считаю, неправильно.

- Но кто-то скажет, что вы их заставляете?

- Но мы же и вкладываемся, обучаем их. У нас студент четыре года учится в цирковом училище за государственный счет. Ему выплачивают стипендию. С ним проводят мастер-классы лучшие специалисты. А он выпустился из учебного заведения и уже через полгода его забрал тот же Цирк дю Солей. Все! Тогда вопрос, а зачем мы этим занимаемся? Есть еще ряд мер, которые нужно серьезно изменить для того, чтобы поднять качественный уровень российского цирка. Я не говорю про советский, почему, да потому, что по некоторым аспектам мы уже давно выросли, нам не надо возвращаться. Качество той же дрессуры сейчас лучше, я не буду говорить, в разы, но лучше, чем, например, чем в Советском Союзе. Сейчас есть ряд очень серьезных специалистов, которые составят серьезную конкуренцию и СССР в том числе.

- Откуда сегодня узнаете новости?

- Я практически перестал смотреть телевизор, поэтому новости черпаю из собственного смартфона. Подписан на ряд телеграм-каналов, которым я доверяю. И информационным, и аналитическим. Ну, или если какими-то другими путями информация до меня и доходит, я не ленюсь перепроверить. Тем более, когда сам обжегся на собственном опыте несколько раз, то понял, что любая информация, к которой у меня может возникнуть подозрение или показаться какой-то нестандартной, ее надо проверить.

- Насколько вы считаете себя сегодня современным человеком?

- В силу определенных обстоятельств, не самый я современный (улыбается). Молодежь уже это может сказать. Например, еду в такси, на радиостанции играет какая-нибудь музыка, а я понимаю, что этих певцов я не знаю (смеется). Вот как-то так. Хотя я молодежи задаю некоторые вопросы, а многие из них уже и Шварценеггера со Сталлоне не знают. Хотя те еще живы. И это не шутка. Но это если брать это за лакмусовую бумажку. А в принципе, я иду в ногу со временем. Я так считаю. Я в курсе всего происходящего, в курсе новостей, я не отделяю себя от политической жизни, я знаю, что в мире происходит, знаю нынешних глав государств, которые занимаются сейчас перестроением мира. И я в этом во всем ориентируюсь. Себя я могу назвать сегодня современном человеком, но, понятно, по некоторым аспектам, уже нет.