Девчонка, которая была для многих модным инфлюенсером, гоняла на мотоцикле и штурмовала эльбрус, ныне покоряет иные вершины. В ее актерской биографии Снежаны Самохиной все больше достойных проектов, а в семье появляются дети, один из которых приемный. Обо всем этом — в интервью актрисы журналу «Атмосфера».

Снежана, до того как стать актрисой, вы были блогером. Вы открытый человек, какую степень откровенности можете себе позволить?

— Я никогда не считала себя блогером. Блогер делится своими размышлениями, знаниями, опытом в какой-то сфере. Я не эксперт, просто вела страницу в соцсети и монетизировала деньги из нее. Это всегда давалось с огромным трудом, потому что я не люблю выставлять на всеобщее обозрение детали своей жизни, особенно личной. А попытки выбрать определенную тему заканчивались провалом. Надо сказать, это титанический труд, который требует огромного вовлечения, а есть более приятные вещи, которыми мне хочется заниматься.

Я достаточно прямой человек, но с годами стала намного реже с кем-либо откровенничать, научилась сублимировать свои переживания в творчество. За последний год в моей жизни произошло немало значимых событий, но мне хотелось обсуждать их с настоящими, живыми людьми — моими друзьями.

Не было такого, что в кризисной ситуации вас спасала поддержка аудитории?

— Мне приятнее разделять радостные моменты, делиться творческими достижениями. А в том, что касается личных переживаний, — бывало, чей-то пост действительно помогал мне пережить эмоциональные сложности, но я убеждена, что у каждого из нас свой путь, и не беру на себя ответственность кого-то поучать.

На ваш взгляд, актерская профессия позволяет говорить о тех же болевых проблемах, только опосредованно?

— Актерская профессия — отдельный вид психотерапии. (Смеется.) Работая с материалом, ты находишь ответы, которые так долго искал, через других лучше понимаешь себя. Это возможность сублимировать и прожить не только собственный опыт, но и чужой. Мне часто предлагают роли дерзких, крутых девчонок. Я не нахожу большого сходства со своими персонажами, но любопытно, как меня воспринимают другие люди.

О, я тоже думала, что вы отчаянная и дерзкая, — разве это не так?

— Смотря что понимать под дерзостью и крутостью. (Смеется.) Если уверенность в себе — то, как правило, я не сомневаюсь в принятых решениях. Если умение за себя постоять — в обиду себя не даю. Но при этом я очень ранимый, эмпатичный человек, и мне порой не хватает здорового пофигизма. Сложно сказать «нет» близким людям. Сейчас благодаря своим персонажам я учусь балансировать, а раньше имидж бойкой девчонки, от которой лучше держаться подальше, был для меня удобной маской.

И короткая стрижка этому способствовала. Но сейчас, вижу, вы сменили имидж.

— Благодаря такой прическе я заняла определенную нишу в рекламе, у меня были контракты с мировыми брендами. Но оказалась заложницей «амплуа», хотя уже лет с двадцати пяти не ощущала себя комфортно в этом образе. Отрастить волосы было делом непростым, но теперь я нравлюсь себе больше.

В новом сериале телеканала СТС «Моя мама — шпион» вы играете секретного агента — героиня вам близка?

— Я ходила на пробы, уже будучи глубоко беременной, буквально на следующий день на свет появилась моя дочь. О том, что меня утвердили на роль, я узнала от своего агента, когда спустя три недели впервые вышла из дома, чтобы сделать маникюр. И вот тут, конечно, стоило призадуматься, как я буду играть. Моя героиня Крис — легкая, бесшабашная девчонка, еще студентка, в чем-то напомнила мне меня лет десять назад. Так же как и я когда-то, она не видит преград и идет к своей цели напролом. Но сейчас у меня иной жизненный этап, другие приоритеты, я мать уже троих детей, и переключаться было сложновато.

Вы признавались в интервью, что учитесь у более опытных коллег. Как работалось в тандеме с Владимиром Вдовиченковым?

— Володя — прекрасный! Не только как артист, это невероятный человечище. Он добрый, чуткий, великодушный, настоящий мужчина. Умеет в нужный момент пошутить, тонко поддержать: какое-то слово скажет — и тебе уже лучше. Я очень любила, когда снимали наши сцены, потому что мы всегда что-то придумывали, экспериментировали. Сам проект был достаточно энергозатратный: много трюков, сложные смены — и то, что у нас образовалась такая прекрасная команда, вдохновляло и придавало сил. Ирина Пегова в перерывах бегала с водителем играть в нарды — я с интересом наблюдала за ее игрой, это тоже переключало, давало возможность расслабиться. С моим молодым коллегой Кириллом Снегиревым мы обсуждали какие-то приемы, фишечки, которые каждый из нас придумывал для роли. Мы прожили целую жизнь за эти четыре месяца. И это большая удача — иметь таких замечательных партнеров на долгом съемочном пути.

Интересно, что, мечтая об актерской профессии еще в школе, вы тем не менее выбрали другой вуз. А учиться актерскому ремеслу отправились в Америку

— Я бы не сказала, что прямо мечтала об этом. Просто в девятом классе неожиданно для себя сказала подруге, что хочу быть актрисой. Она посмеялась, в то время мои увлечения были связаны в основном со спортом, и особыми творческими талантами я не обладала. Но когда я поступила в РАНХиГС и стала там учиться, почти все преподаватели стали говорить, что я ошиблась с учебным заведением, и мое предназначение — быть артисткой. У меня не было мысли бросать университет, но в один прекрасный день подруга предложила мне поехать в Лос-Анджелес. Перед этим предложением было трудно устоять! (Смеется.) Я отпросилась у своего декана Анатолия Вячеславовича Бусыгина на полгода, сказала, что вернусь и закрою сессию. Учеба и жизнь в Америке были очень увлекательны. Я тогда ничего не знала об актерских тренингах и поэтому выбрала школу, которая находилась ближе к дому. Это стало для меня ценным опытом. Но, как и обещала декану, я вернулась в Москву через полгода.

Но мечту не оставили?

— С американской мечтой пришлось проститься, так как я здесь влюбилась, закрутился роман. (Улыбается.) Параллельно со своим вузом я училась в школе интерактивных коммуникаций, в школе радио и посещала все популярные актерские курсы. Но это можно назвать баловством. Только когда я всерьез рискнула поменять профессию, нашла своего мастера — Василия Шефа и до этого года проходила обучение у него. То есть вы романтик, способны отказаться от честолюбивых замыслов ради чувств. Мне тогда было двадцать два года. Наверное, сейчас я бы уже так не поступила. На мой взгляд, если отношения серьезные, зрелые, обо всем можно договориться и не обязательно идти на жертвы.

А этот человек — Дмитрий, ваш бывший муж?

— Нет, это другой, тоже очень значимый для меня человек. Но, несмотря на то что ради наших отношений я приняла решение остаться в России, мы через какое-то время расстались. Спрашивается, кому нужна была эта жертва? На данный момент у меня трое детей, и я строю свою жизнь исходя из их интересов. Вписать сюда еще и мужчину, у которого свои жизненные планы, — на это у меня пока нет ресурса. Сейчас для меня приоритет — мои дети и моя работа.

Вы рассказывали, что поддерживаете отношения с бывшими. Почему вам важны эти связи?

— Не со всеми — у каждого из нас своя жизнь, но, когда мы случайно сталкиваемся где-то, не бежим сразу в разные стороны и можем остановиться поболтать, узнать, как дела. Буквально на днях мне позвонил мой бывший молодой человек, с которым мы расстались два года назад. Извинялся, что забыл поздравить меня с днем рождения. И внезапно стал рассказывать, что сделал татуировку, которую давно хотел, но, сам будучи врачом, не мог решиться. «Ты как никто другой понимаешь, какой это шаг для меня. Хочешь, я тебе ее покажу?». «О, — подумала я. — Надеюсь, она в приличном месте?» (Смеется.) Спрашиваю: «Может, лучше фото пришлешь?» А он уже снимает майку, и я вижу тату на его предплечье, какие-то мифические знаки. И этой радостью он захотел со мной поделиться, рассказать, что все-таки переборол свои внутренние установки.

Может, он еще немного в вас влюблен?

— Многие так думают. На самом деле это просто хорошие человеческие отношения. Правда, сейчас, в свои тридцать, я понимаю, что на это тоже нужен ресурс, и у меня нет ресурса дружить со своими бывшими. Поддерживать связь — почему нет, к тому же двое из них — отцы моих детей. Я должна выстраивать коммуникацию, и хочется, чтобы она была здоровой. Дмитрия я знаю уже много лет, мы познакомились, когда я была девчонкой. Он еще помнит меня той безбашенной оторвой, которой я была (и которых сейчас играю), мое взросление происходило на его глазах. И я вижу, как он из молодого человека, которому надо успеть все и вся, превратился в зрелого, успешного мужчину. Мы вместе воспитываем нашего сына, стараемся передать ему то лучшее, что есть в нас. Но в этом нет какой-то магии, романтичного подтекста, мы просто стараемся оставаться хорошими людьми. У вас большая компания: и дети, и отцы детей.

Наверное, новому мужчине сложно встроиться в эту систему?

— Да, но я же никого не обманываю. Дети — это часть моей жизни, главная ее часть. Их ментальное здоровье очень важно для меня. А для их ментального здоровья очень важно присутствие отцов. Я уже сталкивалась с тем, что мой партнер не принимал ситуацию. Что ж, значит, не надо. Меня переделывать бессмысленно. Сейчас я вообще не готова к новым отношениям. Но если я когда-нибудь дозрею, думаю, это будет мужчина, у которого тоже есть дети, который понимает, как это — пережить развод. Будем вместе воспитывать наших детей, как большая дружная семья.

Вы когда-нибудь думали о том, что станете многодетной мамой?

— Я это предполагала. (Улыбается.) Я люблю детей и сама рано стала самостоятельной. Третий ребенок, о котором я говорю, не мой, не я его рожала. Это мой двоюродный братик, и с этого года он живет вместе с нами.

Большой мальчик?

— Ему четырнадцать. Моя мама утверждает, что еще в детстве я говорила, что хочу сына, дочку и приемного ребенка. Так что мечты сбываются, хотя мечтала я не только об этом. (Смеется.)

Ваша дочь Алиса еще маленькая, а с сыном Артемом вы обсуждали появление нового члена семьи?

— Да, конечно. После того как Родион провел с нами пять месяцев, я спросила Тему, хотел бы он, чтобы тот и дальше жил с нами. И сын ответил, что да. Я видела, как им здорово вместе, у них много общих интересов, увлечений, игр, разница в возрасте не такая уж большая — четыре года. Но это решение не было простым. Помимо ситуации извне, которая сильно влияет на каждого из нас, 2022 год был тяжелым лично для меня. Я задавала себе вопрос: хватит ли внутренних сил, чтобы взять ответственность еще и за этого ребенка? И пришло ощущение, что я справлюсь, и это не заберет, а станет для меня источником новой энергии. Я не была уверена, хочет ли Родион стать частью нашей семьи, но он ответил, что с радостью.

В отношениях с ним вы ощущаете себя как старшая сестра, подруга, наставник?

Я ни в коем случае не хочу забрать себе роль мамы, потому что у него есть мама, она жива-здорова и насколько возможно участвует в его жизни. Поэтому, наверное, я его друг и опекун, человек, который заботится о его интересах. У меня вообще такая политика: я не ругаю своих детей, стараюсь с ними разговаривать, учу выражать свои чувства, рассказывать, что им нравится, что нет. Родион уже подросток, моему сыну десять, получается, этот отрезок времени в воспитании мы проскочили. Какие проблемы и кризисы были, как парень их преодолевал, я не знаю. Я стараюсь очень аккуратно выстраивать нашу коммуникацию, и потихонечку он начинает мне открываться.

Читала, что детство у вас было непростым и методы воспитания отчима — не всегда адекватными. Наверное, вы очень боитесь совершить подобные ошибки.

— У меня был очень хороший пример перед глазами, как поступать не надо. Уже лет в одиннадцать я осознала, что человек, который воспитывает меня, противоречит сам себе. Его слова расходятся с действиями. Я наблюдала, как он общается с другими, значимыми для него людьми, и замечала, что он нечестен по отношению к ним, ведет себя некрасиво. Я перестала его уважать. У него были очень радикальные методы воспитания, которые вызывали у меня протест. Не думаю, что он был тираном и наслаждался тем, что делает, но маньяки тоже верят в то, что они творят добро. Ему казалось, в отношении детей необходима жесткая сила, но я видела, что в семьях моих друзей все иначе.

Вы рано покинули отчий дом…

— Отправилась на поиски лучшей жизни. Я резко обрисовала свои границы, жила так, как считала правильным, выстраивая отношения с родителями уже в новом качестве. Сейчас я смотрю на мою маленькую дочку, у которой невероятная тяга к жизни, она уже ухитрилась обжечь ногу и сильно удариться головой, для меня это источник постоянного стресса. Но на самом деле я вижу в ней себя в раннем детстве — очень живая, любознательная, открытая, жизнерадостная. Тема больше похож на папу, очень любит читать, рассказывает мне про исследования космоса. (Улыбается.) Это мой эксперимент — хочу посмотреть, какими людьми вырастут мои дети, если я буду их мягко направлять и поддерживать. Я не хочу читать им нравоучения, рассказывать, как жить правильно. Не уверена, что сама это знаю. У сына сейчас сложный возраст, он порой огрызается, подкалывает взрослых, меня это раньше задевало. Я не знала, как реагировать, но оказалось, что все просто: надо сказать ребенку о своих чувствах, что мне это неприятно, больно. Он сразу расплакался, потому что он тоже чувствительный мальчик, хоть и дерзкий. (Смеется.) Мы договорились, что если в моих словах и поступках его тоже что-то ранит, он сразу об этом расскажет. Удивительный мир, но мне кажется, я была создана для того, чтобы быть мамой, и сумею сделать так, чтобы моим детям жилось проще и легче, чем мне когда-то.

Изменилось ли поведение Артема, когда в семье появилась малышка?

— Оказалось, ему нужно в два раза больше любви. Меня выписали из роддома как раз в тот момент, когда сын заболел ковидом. Его отец предложил на время взять Тему к себе, чтобы, не дай бог, не заразилась маленькая. Когда они ушли, я плакала. Я не знала, как объяснить ребенку, почему сейчас, когда ему плохо, я не могу быть рядом. И все это из-за маленькой сестрички, которую он знать не знает и которая ворвалась в нашу жизнь и притянула на себя внимание мамы. Я не знала, как подобрать правильные слова, но он все понял, хоть и расстроился. А после его выздоровления, когда он вернулся домой, я старалась уделять ему больше заботы и любви, чтобы он не чувствовал себя обделенным. Но со временем Тема понял, что в появлении сестренки есть и свои плюсы — теперь за ним меньше контроля.

Удалось ли вам самой преодолеть детские обиды?

— Я больше не цепляюсь за детство. Это очень удобно — прятаться за травмы, пережитые в прошлом. Сейчас я живу свою взрослую жизнь. Детство не может повлиять на меня, если я этого не хочу. Зато прибавились взрослые обиды (смеется), негативный опыт, который, как правило, связан с отношениями с противоположным полом. Вроде бы мы все неплохие люди, но говорим на разных языках и порой высвечиваем не самые хорошие стороны друг друга. Не все еще проработано, но мне безумно надоело в себе копаться. Может, кому-то повезло встретить в жизни хорошего психотерапевта, но я убедилась, что чаще всего специалисты решают на сеансах свои собственные проблемы. Так что «волшебного рецепта» не нашлось,и приходится просто принять тот факт, что с некоторыми людьми мы видим мир по-разному. Думаю, сама геополитическая ситуация подталкивает нас к такому выводу. Да, члены семьи оказываются по разные стороны баррикад. Здесь важно осознавать, насколько эти люди ценны для тебя. С некоторыми достаточно близкими друзьями я перестала общаться из-за их политических взглядов — я просто не могу это слушать и принимать. Но есть члены семьи, ценность наших отношений выше, чем разница во взглядах. Просто прошу их не говорить о политике, когда мы вместе, — это рождает много негативных эмоций.

Вам важно, чтобы рядом были те, кто разделяет ваши ценности?

— Конечно, и мне повезло, потому что у меня есть настоящие друзья. Со многими мы вместе больше двенадцати лет, хотя случалось всякое. Недавно пережили кризис в отношениях с одной подругой. Она, как человек гиперответственный, подготовилась к разговору, даже написала на бумаге те пункты, где, по ее мнению, поступала не как хороший друг. И это было забавно, потому что я винила себя в том же самом. После этого разговора мы обе плакали. Но, проговорив, что мы стали взрослыми, у каждой семья, своя жизнь, и порой нам не хватает ресурса на поддержку друг друга, стало легче. Я получила много энергии и спокойствия и поняла, что этот человек останется в моей жизни, и когда мне будет нужна ее помощь, надо просто об этом попросить.

Я поняла, что семья для вас в приоритете, но насколько вы амбициозны в плане профессии?

— Семья — самое важное, но она у меня уже есть, отношения выстроены. Сейчас мне как раз важна реализация. Мне нужно ощущать себя полезной, чему-то учиться. У меня была стратегия, как выстроить свою актерскую карьеру, но жизнь внесла коррективы. Сейчас выдохну — и буду продумывать новую стратегию, потому что мне бы хотелось сыграть те роли, которых у меня еще не было, в которых меня пока не видят. Вы как-то признались, что в кино хотите сыграть жертву наслия, — почему? Не меньше я хочу сыграть одержимую маньячку. Для меня это одинаково высокая планка. Актер не может осуждать своего героя, он должен в нем найти добро, оправдать его и сделать так, чтобы зритель сопереживал ему. Для меня это задачка со звездочкой. Очень хочу побыстрее восстановить свой ресурс и ринуться в бой. Хотя наш мастер по йоге учил, что вначале надо расслабиться. Так что теперь я практикую технику, стоя на гвоздях. Это учит быть сконцентрированным на главном и одновременно расслабленным, когда мир вокруг рушится.