Алексей Смирнов и Анастасия Пальчикова счастливы уже несколько лет, хотя семейный режиссерский тандем — большая редкость. И как личности они очень похожи. Создает ли это гармонию в семье или, напротив, высекает опасные искры? Подробности — в интервью журнала «Атмосфера».

— Настя, Леша, у вас недавно была годовщина свадьбы. Отмечаете эту дату?

Анастасия: Четыре года с момента знакомства, вернее, с начала нашего романа. День, когда мы поцеловались, мы отмечаем торжественнее, чем тот, когда расписались. (Смеется.)

— Как быстро развивались события?

Анастасия: Стремительно. Уже на третий день стали жить вместе. Для меня это беспрецедентная акция, я очень тяжело пускаю к себе людей.

Алексей: А для меня такое начало — единственно нормальное. Я считаю, какой смысл тянуть?

Анастасия: Мы познакомились на дне рождения Пети Тодоровского за год до того, как стали встречаться. Леша утверждает, что я с ним тогда флиртовала. Мне категорически так не кажется. (Смеется.) Но мы друг другу сразу понравились — это факт.

— Почему же ты, Леша, целый год не предпринимал никаких действий?

Алексей: Я в тот момент был занят, поэтому вел себя хорошо. И очень старался не влюбиться.

Анастасия: Мы оба тогда были в отношениях. А когда встретились во второй раз — уже нет. Леша хотел рассказать мне какую-­то историю, чтобы написать по ней сценарий. Он до сих пор мне не верит, но я стою на позиции, что просто ехала к молодому талантливому режиссеру выпить водки, а не на свидание. Кстати, история, которую Леша мне тогда рассказал, оказалась классная. Но сценарий писать с ним я отказалась. (Смеется.)

Алексей: А я ехал, конечно же, с конкретной целью. Сценарий был прекрасным поводом. Мы хорошо болтали, но я всю дорогу старался не оставлять место для альтернативных трактовок.

— Настя, у вас был какой-­то пиетет перед семьей, в которую попадали?

Анастасия: Нет. Для меня люди всегда важнее их заслуг. Но у Леши чудесные родители, мы быстро нашли общий язык. Это тот случай, когда на предложение: «Давай сходим в гости к родителям» — ты с удовольствием соглашаешься. С ними всегда интересно. Ни у кого из моих друзей и приятелей не было полноценно счастливой семьи. У всех — разводы, уходы. Или родители остаются жить вместе, но это кошмар. А Лешины папа и мама правда любят друг друга. И меня удивило, как сильно счастливая семья влияет на психику ребенка. Человека с такой стабильной психикой и с таким удивительным инстинктом самосохранения, как у Леши, я не встречала. Никогда. Все психологические проблемы он решает на раз: пошел, посидел в ванной, подумал, сказал: «Все, это мне не нравится, такого больше не будет». И действительно, больше такого нет. Для меня, которая годами мучилась от панических атак, бессонницы и кучу времени провела с разными психологами, это поразительно. Я все время пытаюсь объяснить Леше, что он исключение и у всех нормальных людей проработка психологических проблем занимает годы.

Алексей: Я действительно вырос в очень хорошей семье, в детстве не имел никаких психологических травм, именно поэтому, думаю, меня очень сложно выбить из колеи. Могу орать, бегать, прыгать, но это все моя зона комфорта, а накручивать себя я никогда не буду. Потрачу двадцать минут на любую проблему и приду в форму и, что поражает всех, засыпаю за минуту в любых обстоятельствах. Я знаю, что с организмом можно договориться и избежать психосоматики, у меня не бывает ничего из примет моего поколения: ни панических атак, ни депрессий. На самом деле это вопрос распределения внутренних сил. Я это называю психической гигиеной, как с чисткой зубов.

— Настя, Леша абсолютно тот человек, с которым вы познакомились?

Анастасия: Ну не могу сказать, что я познакомилась с одним человеком, а потом поняла, что живу с другим. Просто люди раскрываются с течением времени. Но человеческую базу ты видишь сразу. Я знаю, что во мне есть черты, которые очень сильно раздражали других мужчин, а Леша их вообще не замечает. То же самое у меня по отношению к нему.

Алексей: Так как мы оба люди страстные, с открытым темпераментом, со стороны может казаться, что у нас буря, а на самом деле все прекрасно. Вот одна из причин, почему мы вместе. Приключений достаточно снаружи, а дом — это место, где, закрывая дверь, ты должен чувствовать себя хорошо. Комфорт и ощущение защищенности строятся людьми, и мы оба в это много инвестировали. Мне кажется, с каждым годом наша семья становится все крепче и крепче, и нам друг с другом еще интереснее.

— Вы такие энергичные и громкие не только дома?

Алексей: Бывает! И я видел, что люди периодически вздрагивают, когда мы спорим публично (смеется), потому что это всегда громко, оба машем руками, и выглядит все так, будто мы сейчас подеремся. Такое, наверное, из моей семьи пошло, потому что мы всегда могли ужасно скандалить, обсуждая что-­то. Недавно страшно спорили с Настей до трех ночи по поводу того, о чем же все-таки сериал «Псих». А когда у нас, как у всех пар, бывают какие-­то кризисы и трудные моменты, то мы, наоборот, очень спокойные и тихие.

— А если Настя скажет, что фильм ужасен, а ты — что это шедевр?

Алексей: Если это шедевр или, наоборот, отвратительно, всегда совпадаем. Есть, правда, одна смешная история. Пальчикова со ВГИКа не очень любит Феллини, но она его и не пересматривала позже. А я ей говорю: «Настя, сядь взрослой и посмотри. И повтори мне это в глаза». Она не делает этого специально, потому что понимает, что как только пересмотрит те же «Ночи Кабирии», так тут же им и проникнется. (Смеется.)

Анастасия: Не смотрю я только потому, что руки не доходят. А Смирнов просто уверен, что всегда прав. (Смеется.) Феллини, безусловно, выдающийся режиссер, но муж убеждает меня в том, что он должен быть моим любимым.

Алексей: В принципе, у нас и в жизни практически нет вещей, в которых мы бы расходились. Может быть, только отношения в семье видим немного по-­разному, каждый со своей стороны.

— Потому что вы мальчик и девочка?

Алексей: Думаю, главным образом потому, что и семьи, и биографии у нас разные. Я, наблюдая за родителями всю жизнь, вижу, что между мужем и женой нет личного пространства. Я не очень понимаю, как оно может быть, а Настя периодически воюет со мной за него. Хотя, может, она только на словах ратует за это, а на самом деле ей даже очень удобно и комфортно. (Улыбается.)

Анастасия: О, это Лешина любимая версия: «На самом деле тебе так нравится» или «На самом деле ты думаешь, как я». (Смеется.) Это уже наш семейный мем. Хотя, справедливости ради, он замечает во мне какие-­то вещи, в которых я упорно не признаюсь. Но конкретно тут — нет, я считаю, что у человека должно быть личное пространство. И, кажется, мне удалось чуть-­чуть обучить мужа пониманию личных границ.

— А в чем это выражается: что-­то не расспрашивать, дать возможность побыть одной, отпустить куда-­то?

Анастасия: Нет, не расспрашивать — это нереально. Но просто дать возможность человеку побыть одному, не думать, что его грустное настроение — это обязательно трагедия, которую срочно надо разруливать. Мне вот необходимо раз в год хотя бы несколько дней побыть с самой собой, в одиночестве. Леша, с одной стороны, понимает это, а с другой — очень нервничает, он крайне тяжело переносит разлуку.

— У вас бывают только споры или и ссоры тоже?

Анастасия: Если дело не касается чего-­то серьезного — мы ругаемся, как итальянская семья. И по творческим темам, и по бытовым, и на ровном месте. Просто мы оба эмоциональные. (Смеется.) Но у Леши вся семья такая. Когда мы познакомились, его сестра Дуня сказала: «Ну, Пальчикова как будто в нашей семье родилась». Но лучше уж пусть люди кричат, чем не разговаривают неделями. С моей мамой, при всем том, что она чудесная женщина, ссориться было невыносимо, она могла днями меня игнорировать. Так выразительно молчала, что лучше бы убила сразу. Но если у нас с Лешей какие-­то серьезные проблемы — тут мы оба вдруг превращаемся в очень негромких и разумных людей, просто садимся и тихо разговариваем.

— То есть несложно с таким бурным темпераментом существовать вместе?

Алексей: У меня был опыт взаимоотношений с людьми другого склада — и это как раз тяжело. Мне кажется, что главное в отношениях — совпадение темпераментов, потому что вы должны уметь друг друга выдерживать.

— Тебе сразу стало понятно, что у Насти такой же темперамент?

Алексей: Конечно. Я это сразу разглядел. Первое, что меня интересовало всю мою жизнь, — это женщины, и только потом — кино. (Смеется.)

— У вас была история режиссера и сценариста — удобный тандем, а все вылилось совсем в другую песню…

Алексей: Я считаю, что у режиссера не может быть мужа, только жена. (Улыбается.) Поэтому в съемочном периоде Насти я был «женой», вставал утром первым, готовил еду, убирал квартиру. Я боялся, что наступит день, когда мне приснится, что у меня поползли стрелки на колготках.

Анастасия: Леша — идеальная «жена» режиссера. (Смеется.) Я вставала на съемку в пять утра, а у меня на столе уже стоял горячий завтрак. Сейчас Леша на пороге съемок — и я пытаюсь соответствовать. Леша очень переживал, когда я снимала «Машу». Он посмотрел мою первую монтажную сборку (а это всегда полный отстой) и безумно расстроился, хотя мне ничего не сказал. Потом я уже узнала, что он репетировал речь — как сказать, что режиссурой мне заниматься не надо. А увидев вторую сборку, понял, что все, есть кино — и напился на радостях.

Алексей: Да, я думал, как признаться ей, ходил к психологу, репетировал свой текст, а через полтора месяца она принесла второй монтаж, просто блестящий. В тот день я напился так, как не напивался никогда. И понял, что за своих близких переживаю больше, чем за себя.

— Ты пошел к психологу из-­за Настиного монтажа?!

Алексей: Нет, я начал ходить до этого. Но мы с ним обсуждали, репетировали, что я ей скажу.

— А почему тебе понадобился психолог? У тебя же очень здоровая психика, ты сам все свои проблемы решал легко…

Алексей: Я очень долго сидел без работы и в какой-­то момент начал ощущать, что теряю адекватность. Так что мне нужен был профессиональный человек, с которым я бы сверял картину мира. Я рад, что обратился к специалисту почти сразу, а не стал копить все в себе и дожидаться саморазрушения. Потому что вообще-­то я из тех мужчин, которые выросли с мыслью: «Какой психолог?! Я в десять раз умнее». А когда в этом поварился, понял, что психология — это вообще не про ум, а про возможность выстроить что-­то в своей жизни и увидеть себя таким, каким не можешь из-­за субъективного отношения.

— Леша, не было ли у тебя за эти два года профессиональной ревности — любимая жена снимает, а ты — нет, и не занят даже как актер, тем более после успеха твоего сериала «Садовое кольцо» и прекрасной роли в «Истории одного назначения»?

Алексей: Ну, я не совсем сидел без работы, готовил пилот одного сериала, еще кое-­что, но все не складывалось. Сейчас у меня, слава богу, запуск полного метра. А с ревностью все очень просто. Так как главная забота любого мужчины на самом деле состоит в том, чтобы его женщина была счастлива, то, конечно, ее победы и успехи — это немного и твои успехи. Все видят ее только в моменты силы, а я всегда рядом, поддерживаю и в слабости. Ни одной из папиных картин, снятых после развала СССР, не было бы без мамы. Когда кто-­то в семье делает кино, то все живут им — так это устроено.

Анастасия: Когда Леша мне рассказывал, насколько тяжело режиссеру в период между фильмами, я не до конца это понимала. Но прошло всего полгода, как я закончила «Машу» (фильм только вышел 1 апреля), а меня уже ломает. Слава богу, у Леши запуск. Я смотрю его пробы — и мне полегче. Так что мне повезло жить с режиссером. Кто-­то рядом с тобой делает фильм — и ты чуть-­чуть покурила на этой ломке, лучше, чем ничего. (Смеется.) А вообще когда режиссер начинает снимать кино, ничего другого для него не существует. Он отстраняется. Да, он по-­прежнему любит близких, но в глазах у него стоит только фильм. Наверное, для непосвященного жить с режиссером — тяжкая история.

— Настя, вы со знаком равенства говорите, что очень любите дом и свою плюшевую обезьянку. Это ирония?

Анастасия: Она не плюшевая, и нет никакой иронии. Обезьяна по имени Моня — член нашей семьи, моя лучшая подруга. (Смеется.) У нас с Лешей целые вечера проходят в общении с ней. Она может расстраиваться и тереть свой бок, но чаще всего пляшет и веселится. Еще у нас есть член семьи — заяц Лелик, который появился у Леши в три или четыре года. Есть ослик Юра — сценарист, назван в честь Юрия Арабова. Есть лев Лева — фокусник. Мы берем животных с собой в поездки. Как-­то мы поехали на яхтинг в Норвегию. Добирались до марины из Осло с кучей пересадок и в какой-­то момент поняли, что потерялась сумка, в которой сидел Лелик. Муж был в полном ужасе. С детства этот заяц был его лучшим другом, психологом и священником в одном лице. И тут пропал. Мы стали лихорадочно обзванивать станцию за станцией. Оказалось, что мы забыли зайца в отеле. Лелик переждал весь наш яхтинг там, потом мы его забрали. А дело в том, что Леша люто ненавидит любой дискомфорт. Походы, парусные яхты с тесными каютами — это не его. Он в Норвегию поехал только из-­за меня. Так что у нас тут же родилась семейная легенда, что Лелик оказался наглее и хитрее Леши, специально затаился и отсиделся в комфортабельном теплом номере, пока муж мой мучился в маринах с общим душем.

— Настя, Леша всегда называет вас легкой и веселой…

Анастасия: Я точно очень веселая. Но ни один человек в мире, кроме моего мужа, не говорит, что я легкая. (Смеется.) И я единственная, кто считает его таким же. А все окружающие рассказывают, как с Лешей бывает тяжело. Может, дело в том, что мы с мужем в принципе любим требовательных людей, имеющих свое мнение. Для нас это не сложность, а достоинство. Леша может настолько заполнить своей энергией все вокруг, что окружающие просто не справляются. А мы способны друг другу противостоять.

Алексей: Я всегда про себя считал, что меня много, и это особенность со знаком минус, но понял, что ничего не могу с собой поделать, я так устроен. Насти, наверное, тоже очень много, но в этом есть один огромный плюс. Живя с Настей, невозможно думать ни о чем больше, потому что она просто заполняет собой все! (Улыбается.)