По профессии артист, а по натуре рисковый исследователь, для которого не столь важен итог, сколько путь. Звезда «Молодежки» Александр Соколовский признает жизнь исключительно наполненную, в которой есть и спорт, и экстремальные увлечения, и иностранные языки. Его возлюбленная не из творческой сферы, но в остальном увлечения актера полностью разделяет. Подробности — в интервью журнала «Атмосфера».

— Александр, недавно вы бросили фразу, что выросли на зарубежном кино и инстинктивно чувствуете, что созданы для него. Какие действия предпринимаете, чтобы оказаться на съемочных площадках Голливуда? Наверняка тогда и мысли об «Оскаре» вас не оставляют…

— Нет, о наградах я не мечтаю и, в принципе, сдержанно отношусь к призам и признанию такого рода. Думаю, это скорее приятно преподавателям, когда они узнают, что их студент так высоко взлетел. Я знаю множество талантливых людей, которые не были признаны при жизни, но от этого не стали менее значимыми для народа. Посмотрите, например, как долго тот же «Оскар» уходил от Леонардо Ди Каприо. Что касается моих взаимоотношений с американским кинематографом, то действительно в детстве я пересмотрел очень много лент благодаря моим родителям-­киноманам. Они одними из первых купили видеомагнитофон. Я вообще маме и папе крайне признателен за свой хороший вкус в кино и в музыке. В доме у нас всегда играла качественная мировая музыка 50-х, 60-х, 70-х, 80-х годов. Поэтому я, в отличие от многих ровесников, разбираюсь в кумирах той эпохи. Меня нельзя поставить в тупик именами Rod Stewart, Prince, B. B. King. Я с детства учил английский язык, и было понятно, что в этой культуре мне будет легко адаптироваться. И когда ездил в США, и когда я снимался в проекте «Трейдер», где говорили преимущественно на иностранных языках, работа не представляла для меня никакой сложности. А вот создан ли я для западного кинематографа, покажет время. Попробовать в любом случае стоит.

— Именно в этих целях вы пересекали океан?

— Конечно. Летал на разведку. У меня же никаких связей в Голливуде не было, и я отправился в Лос-­Анджелес искать людей, которые бы мне объяснили, как там все устроено. Бессмысленно грезить о том, о чем ты не имеешь представления. Поэтому я решил каждый год на месяц туда отправляться, совмещая приятное с полезным. Надо сказать, мне в Штатах хорошо. И комфортно, и без всякого культурологического барьера… С любым американцем могу поддержать разговор на три самые популярные там темы: спорт, музыка, кино. Я же еще и спортивный парень — увлекаюсь практически всеми популярными там видами спорта, кроме бейсбола. Но пока путь к реальной работе явно долог. В этой же стране все строго: пока у тебя не будет на руках разрешения легально трудиться, ты не представляешь интереса для работодателя. Это пространство бизнеса. Про творчество там разговаривает, наверное, лишь десять процентов. Я делаю шаги по осуществлению задуманного, отсылаю пробы, но пока говорить не о чем. Единственное, я не исключаю в дальнейшем своего переезда.

— Зато вы уже можете похвастаться интересными съемками в других местах за пределами отечества…

— Да, я снимался в Тунисе, в пустыне Сахара. В Турции, в Стамбуле. В Польше. Это были все замечательные проекты совместного производства. Кстати, по западной системе работы. Но миф, что она идеальна. Возможно, в топовых голливудских картинах вся схема процесса совершенна, но в остальных случаях встречаются некие допущения. Притом что и в наших высокобюджетных проектах все происходит четко и слаженно.

— Зрители вас знают по сериалам «Молодежка», «Магомаев», «Суперплохие», «Вы все меня бесите», «Гранд». У вас какое-­то чутье на зрительские проекты?

— На роли я соглашаюсь интуитивно, и команда для меня имеет большое значение. «Гранд» был сделан суперкачественно: от сценария до постройки великолепной декорации, где все было абсолютно достоверно. Кроме того, я впервые задействован в комедии. Раньше этот жанр проходил мимо меня, к сожалению. Если не считать «черной» комедии. Я все-таки выпускник ГИТИСа, артист драматический, и мне интересно осваиваться в этой сфере. Тем более что мой персонаж, Юрий Сергеевич, ироничный циник. На самом деле с комедией как таковой я сталкивался, когда служил в Московском Губернском театре, играя спектакль по рассказам Михаила Задорнова.

— Театр вы называете более живым организмом, нежели кинематограф, при этом признаетесь, что чуть-­чуть боитесь сцены, несмотря на то, что выходите на нее с девяти лет.

— Будучи ребенком, я не ощущал такого груза ответственности и не сомневался, кем стану в будущем. Видимо, какой-­то сбой, блокировка появились уже в театральном вузе. В детстве совершенно не страшно было наделать массу ошибок, а наши высшие учебные заведения, заставшие период Советского Союза, к сожалению, имеют сильно устаревшую школу преподавания, которая воспитывает в студентах страх провала. В США в актерских школах система противоположная отечественной. Я ходил на многие мастер-­классы и восхищался, что у них даже нет такого понятия, как «бездарный» студент, которого ругают перед всем курсом. У нас же всегда, если не получается спектакль, то виноваты ученики, а не учитель.

— Вы явно человек западного менталитета…

— Нет, как раз менталитет у меня русский. Просто не советский. Это же разные вещи. Мне тридцать один год, и пока я вижу, что отголоски прежнего политического строя в нашей стране довольно активны. Видимо, должно смениться несколько поколений, чтобы ушли эти пережитки прошлого, а еще наша закомплексованность, опасения за проявление эмоций, за лишние улыбки…

— Вы пробовали себя в клипмейкерстве. В дальнейшем собираетесь ли осваивать режиссерскую или продюсерскую стезю?

— Скажу вам так: меня увлекает процесс создания контента. Но на данный момент все мое съемочное оборудование — лишь увлекательное хобби, не больше. Кто-­то для досуга покупает себе инструмент, кто-­то холст с красками, а я приобрел кучу видеоаппаратуры. То есть мое средство самовыражения происходит через видеокартинку.

— Вы не анализировали, почему вас до сих пор нет в крупных полнометражных картинах? Пробовали быть самому себе менеджером?

— Нет, по-­моему, это странная история. Мне кажется, что даже если у тебя появится непоколебимая уверенность, что это прямо твой герой, навязать свою кандидатуру режиссеру невозможно. В России эта схема не работает. У нас часто все строится на приятельских отношениях, а это, безусловно, в корне неверно. Но, с другой стороны, у каждого свои функции, и о том, кто будет задействован в той или иной картине, лучше знают кастинг-­директора, продюсеры и режиссеры. Им виднее. Чем лучше они подберут состав в проект, тем успешнее будет их продукт. И у меня лично нет претензий. Я точно не из тех жадных, эгоистичных артистов, которые стремятся переиграть все на свете. При этом занятость у меня вполне приличная. Так, в позапрошлом году одновременно было шесть проектов, причем в разных городах. Я почти не спал и даже поставил личный рекорд — девяносто дней без единого выходного.

— Получается, и роли-­мечты у вас нет?

— Я бы с радостью сыграл Дориана Грея. А еще Остапа Бендера. Хотя меня несколько раз пробовали на роли, в описании которых значился такой авантюрный типаж, и не утверждали, из чего можно сделать вывод, что у меня, возможно, другая органика. Поэтому и роли приходят другие. Скоро на НТВ выйдет детектив «Фальшлаг», где я играю одного из главных героев. А сейчас снимаюсь для того же канала в военной драме «За час до рассвета» вместе с Константином Хабенским.

— В детстве вы занимались борьбой, плаванием, футболом, легкой атлетикой, и ныне со спортом дружите. Эти навыки явно пригодились в профессии.

— Да, но не так уж много у нас проектов, где требуется мощная физическая подготовка. Но скажу откровенно, скорее всего, я быстрее многих, если потребуется для съемок, обучусь новому для себя виду спорта. Мне этот вызов будет любопытен. Собственно, и для жизни я хочу освоить еще неизведанное. Например, парусный спорт — отправиться на регату.

— Также вы играли в хоккей вместе с легендарными Вячеславом Фетисовым и Александром Якушевым…

— У них сила необыкновенная! На моих глазах они обыграли сборную Приморского края — молодых ребят! Молодое поколение выносливее, но опыт ветеранов взял верх.

— А вас не печалит тот факт, что вы, по сути, пытливый парень, не воспринимаетесь как интеллектуальный артист?

— А кто из коллег входит в эту категорию? По-­моему, кино про умных людей у нас самый невостребованный жанр. Разве у нас много снимают историй про ученых, шахматистов, политиков? Спасибо российской индустрии, что они хотя бы про легендарных спортсменов начали делать картины. Я с огромным удовольствием сыграл бы ученого или мудрого полководца. Например, меня притягивает загадочная личность сербского изобретателя Николы Теслы. А также героического Александра Македонского.

— Вы явно любимы окружением. Часто ваши коллеги рассказывают о противостоянии миру, а вы с ним в ладу…

— Совершенно верно. Изгоем в обществе я не был никогда. Скорее наоборот. У меня с детства было много друзей, я люблю большие компании. И в целом неравнодушен к людям. Они мне интересны. (Улыбается.)

— Дружбу с женщиной тоже допускаете?

— Конечно. У меня есть девчонки-­подружки. Понимаете, общаешься же с личностью. Пол тут не важен. Другое дело, если эта личность не развивается, то рано или поздно ваши дороги расходятся, поскольку становится просто тоскливо, не о чем разговаривать. Эта ротация время от времени происходит: кто-­то, преподав определенный урок, уходит из ближайшего круга, кто-­то в него приходит.

— Как-­то вы сказали, что чувствуете себя искушенным и избалованным вниманием к себе. Что вы имели в виду?

— Скорее всего, я это интервью давал, когда вышла «Молодежка». На нас свалился колоссальный успех. Всех артистов буквально рвали на части. На мероприятиях мы даже в туалет были вынуждены ходить с охраной. Возможно, я когда-нибудь напишу автобиографию, где подробно изложу события того периода. У меня накопилась масса забавных сюжетов.

— Вы пользовались ситуацией?

— Что вы имеете в виду? Идти на контакт с людьми точно стало гораздо проще, поскольку срабатывало мгновенное узнавание. И в некоторых моментах это было чрезвычайно удобно. Я с удовольствием проходил без очереди, когда меня пропускали. Однажды мне нужно было улететь на съемки, и меня посадили на рейс, который был под завязку. Вошли в положение и зарегистрировали. Такие ситуации приятны.

— У вас были периоды дикого безденежья, когда вы снимали «убитую» комнату и неделями жили на макаронах. Теперь знаете цену деньгам?

— У меня к ним менялось отношение. После моего вынужденного аскетичного этапа я позволял себе многое покупать в магазине. И должен вам признаться, что, когда долго экономишь, психологически сложно потом разрешить себе не смотреть на ценник. То есть позволить тратить. Но рачительное сохранение бюджета это полезный навык. И он есть у всех, кто в шестнадцать лет прибыл в Москву, арендовал тут жилье, перебивался какими-­то заработками и испытывал вечный стресс от нестабильного состояния. Тем более оно знакомо людям творческих профессий, где отсутствует определенность. К счастью, умение делить гонорар по конвертам и растягивать его на длительный срок не исчезает с приходом действительно внушительных сумм. Я «финансово разумен», как говорят в Америке. Езжу на довольно скромном мотоцикле, машина не шикарная, также не приобретаю какую-­то безумную брендовую одежду, у меня не самая последняя модель телефона, но при этом всегда есть «подушка безопасности» — средства, отложенные на крайний случай.

— Кстати, вы уже стали официально москвичом?

— У меня кочевой образ жизни, и покупки недвижимости в планах нет. Для меня — кайф в движении.

— Бросается в глаза ваша подчеркнутая галантность, что сразу выдает в вас уроженца северной столицы…

— Ну, я не ошибаюсь в применении столовых приборов за накрытым столом, например. (Улыбается.) С этикетом знаком не понаслышке, притом что могу легко есть пиццу прямо из коробки. Могу сказать о любви к музеям и театрам, но она есть и у жителей других регионов. Но Санкт-­Петербург для меня избранный, и я с удовольствием приезжаю к родителям, их дом в сосновом лесу.

— Вы появились на свет, когда им было по девятнадцать лет…

— Я очень благодарен маме и папе, что наша семья выжила, а я любимый ребенок, которому предоставляли свободу и не контролировали каждый шаг. Огромная удача, что с родителями мы друзья. Но, откровенно говоря, в их возрасте я точно не стал бы образцовым отцом. Я осознал, что готов к семье, лишь ближе к тридцати. Понимаете, я другой по складу человек. Да и время сейчас другое, редко кто рано заводит семью. И я считаю, это правильно. Но, безусловно, если бы в моей жизни рано появилась такая сильная любовь, как у моих родителей, быть может, я бы и повторил их опыт.

— Когда вы почувствовали внимание к себе со стороны противоположного пола?

— Поверьте, я совсем не герой-­любовник, хотя меня и часто используют в данном амплуа. Но я никогда не был тем парнем, в которого влюбляются все девчонки в классе. При этом сам страдал от любви безответной. В институте ситуация с девушками повторилась. Думаю, все-таки я способен представлять интерес как личность. Это может подкупать. Никак иначе.

— В данный момент вы не свободны?

— Я в отношениях, и у меня прекрасная девушка. Но я не сторонник подробных разговоров о любви. Никогда же ничего нельзя знать наверняка. Я слишком серьезно отношусь к этому чувству, чтобы рассуждать о нем вот так всуе, разбрасываясь. Я сталкивался с глобальными разочарованиями, обманывался в своих ожиданиях. Наверное, я романтический идеалист, не случайно же прочитал всего Байрона. (Улыбается.)

— Правда, что вас в избраннице привлекают прежде всего интеллект и кулинарные способности?

— Абсолютно. Ум — стопроцентная магия, и то, как женщина готовит своему мужчине, говорит о многом. Знаете, я не верю, что есть дамы, которые плохо готовят. Они просто не хотят. А моя девушка — виртуозный повар! Теперь она меня кормит. Весьма разнообразно, учитывая, что я исключаю для себя мясо и фастфуд. Между прочим, раньше я и сам не прочь был встать к плите. Являясь фанатом итальянской кухни, обожал баловать гостей пастой. У меня был период, когда дома устраивал настоящие кулинарные тусовки.

— Ваша вторая половина из шоу-­бизнеса?

— Еще несколько лет назад был уверен, что девушка из другой среды меня не сможет до конца понять. Но теперь пересмотрел свои взгляды. Моя девушка не из медиа-­сферы. Видите, я скучен для прессы в плане личной жизни. (Улыбается.) Я знакомлюсь с девушкой и дальше с ней встречаюсь, не сомневаясь, что счастье любит тишину.

— Она вас не ревнует?

— Внешне — нет. Надеюсь, и внутренне тоже.

— Какие темы вас связывают?

— Общие интересы. Мы похоже смотрим на окружающий мир, и оба экстремалы. Мы вдвоем катаемся на сноубордах и гоняем на мотоциклах. Она разделяет мой драйв. Чудо, что мы так совпадаем.

— Вам так же, как и в юности, не хватает адреналина? Кажется, что вы не знаете, что такое чувство самосохранения…

— Оно у меня пробудилось, когда я стал постарше. Поэтому на тот же мотоцикл я сел только два года назад. Но вообще я живу эту жизнь на полную катушку. Мне важно каждый день учиться чему-­то новому, постоянно развиваться. Вот на днях собираюсь заняться арабским языком. Я люблю читать исторические книги, оттого лингвистика мне близка. По большому счету, жизнь достаточно длинна и при желании может многое в себя вместить. Соответственно, это физическая нагрузка, эрудированность и духовные практики.