Российский актер Данила Якушев, известный зрителю по таким фильмам, как «Горько!», «Буду жить», «Майор Гром», «Все или ничего», «Суперплохие», и сериалу «Сила любви», воспринимает карьеру как удачный способ познать собственную натуру, обрести новые навыки, увидеть разные точки планеты, ну и разбогатеть. Не зря же его мотивируют списки «Форбс», где значатся его голливудские коллеги. Обладая соответствующей фактурой и талантами, Данила представляет собой типаж, симпатичный противоположному полу, но до сих пор числится в холостяках, хотя, похоже, этот статус его уже тяготит. Подробности — в интервью журнала «Атмосфера».

— Подозреваю, довольно часто вы слышали, что похожи на Райана Гослинга, и я читала, вы нашли его контакты и отправили ему сценарий фильма про двух братьев, чтобы вместе поработать. Это правда?

— Конечно, я с иронией отношусь к разговорам о нашем сходстве, но сейчас, будучи еще и продюсером, решил, почему бы этим не воспользоваться. Я нашел выход на Гослинга через режиссера Шейна Блэка, который снимал с ним ленту «Славные парни». И сейчас сценарий переводится на английский, чтобы ему отправить. Райан — грандиозный артист, лучший среди своего поколения. Нередко, если ему по душе материал, он снимается не за гонорар, а за идею. Я пересмотрел все его ленты, включая артхаусные, не имеющие больших сборов в кинотеатрах, и, знаете, это здорово!

— Вы в актерство пришли из спорта — выступали в юношеской сборной по баскетболу…

— Именно. Хотя в Интернете можно найти сведения, что я и боксом занимался, и рукопашным боем, но это неверно. Я только на плавание и водное поло ходил с пяти до тринадцати лет, а потом уже увлекся баскетболом. И в нашей команде был самым низким. (Улыбается.) Притом что мой педагог по театру Вячеслав Васильевич Долгачев, с которым я, собственно, освоил азы мастерства, говорил: «Выше Якушева жить уже сложно». Но я свой рост никогда не ощущал помехой.

— Ну, благодаря ему в том числе вы еще подростком полгода провели в Америке. Что вам дала эта поездка?

— Уверенность, что никогда не стану эмигрантом. Мне нравится колесить по свету, но жить могу только дома. Еще я полюбил удобные пикапы — в США мы с командой в шестнадцать человек объехали на нем тридцать шесть городов, включая Нью-­­Йорк. В ту пору страну лихорадило — только два месяца прошло после падения башен-«близнецов», но мы, ребята, были очарованы нашим туром, ужасно радовались, когда впервые попали на игру НБА на гигантском стадионе в Хьюстоне, увидели вживую прославленного Бобби Брауна, весь состав клуба «Хьюстон Рокетс», нас представили, и все вокруг встали, приветствуя… Конечно, приятно такое пережить в переходном возрасте, и это незабываемо.

— Английским языком владеете свободно?

— Прилично говорю. По крайней мере представляю себя участвующим в зарубежных проектах. Несколько лет назад был кастинг в «Бондиану» с Даниэлем Крэйгом — и моему агенту пришел из Лондона запрос, что нужен рослый, под два метра, бородатый парень, сам исполняющий трюки. Мы сняли пробы, шла долгая переписка, потом наступил экономический кризис, и они, увы, взяли поляка на эту роль. (Улыбается.) Но я доволен, что у меня уже была эта практика, я знаком с нюансами, и работа на Западе, полагаю, лишь дело времени.

— Первоначально я думала, что в актерство вас направили родители, поскольку мама у вас художник по костюмам в кино, папа звукооператор, а потом узнала, что так на вас повлияла первая любовь…

— Да, родители встретились на киностудии им. Горького, но до меня их связи никак не дошли. У меня долгий, тернистый путь, без блата — свою биографию делаю самостоятельно. За все семьдесят шесть проектов, которые у меня на счету, благодарен сам себе. Пожалуй, за исключением лишь первого сериала «Простые истины», куда меня, четырнадцатилетнего, позвала мамина знакомая. А дальше я уже сам пробивался, пробовался, выкладывался по полной, доказывал продюсерам, что могу… Началось же все да, с девочки Лены. Ей было двенадцать, а мне четырнадцать. Мы познакомились в летнем лагере, и она предложила перед дискотекой ставить спектакли. Я ею восхищался, поэтому, естественно, согласился, и вечером посмотреть на нашу эстраду собиралось довольно большое число зрителей. Таким образом, эта девчонка меня необыкновенно заинтересовала актерством, и хотя сама так и не поступила в театральный вуз, а вместо этого стала женой и мамой троих детей, мою судьбу она изменила.

— В вашей биографии сказано, что вы окончили Московский международный славянский институт им. Державина. Отчего не более знаменитые вузы?

— Я поступал к Дмитрию Брусникину в Школу-­­студию МХАТ, но меня взял Юрий Соломин в Щепку. Правда, на курсе он не появлялся — нас курировала его жена. А курс был пятьдесят четыре человека. Потом осталось сорок девять, и из них всего трое задействованы ныне в профессии. Я отучился семестр и ушел в другой вуз, о чем нисколько не жалею. У нас все педагоги были из РАТИ и Школы-­­студии МХАТ, и нам, студентам, уже давали роли в театре, при котором этот институт существует. На самом деле театр — хороший ежедневный тренинг, но сегодня осталось слишком мало приличных театров, поэтому я даже не хожу на постановки. Совершенно не переношу модные веяния, перформансы с обнаженной натурой… Я все-таки за традиционные спектакли, без привкуса нафталина, но в классической структуре. Для себя тему стационарного театра закрыл, но этим летом мы с моим другом Никитой Панфиловым собираемся поставить антрепризу и попробовать покататься с ней по стране. Посмотрим, как будут воспринимать.

— А вы видите себя режиссером в дальнейшем?

— Посмотрим. Может быть. Но только когда уже реализую все свои актерские задумки. Но за продюсерство я уже взялся: вместе с партнером мы открыли свой продакшн и уже шесть проектов выпустили. Например, фильм «Суперплохие» со мной, с Анной Чиповской, Александром Реввой, Яном Цапником. Сериал «В активном поиске», основанном на реальных ситуациях моей жизни, сейчас переделываем в полный метр. Мы там играем с Никитой Панфиловым и Яной Кошкиной. Но в данный момент я задействован в проектах вне нашего бизнеса, и скоро у меня выходит спортивный триллер «Бег», далее легкая, ироничная комедия «Хандра» о современной Москве, лента по комиксам «Диджетал Доктор», где у меня главная роль и мой герой нарисован полностью под меня. Кроме того, грядет сериал на Первом канале с рабочим названием «Женщина в состоянии развода» с Марией Машковой в главной роли, плюс сериал «Отчаянные». А летом начнутся съемки мифической картины «Илья Муромец», где я играю Соловья-­­разбойника.

— Пришла к выводу, что вы склонны развиваться не в одной плоскости, какой-­­то определенной специализации, скорее вам нравится работать в целом над своей личностью.

— Это весьма точное наблюдение. Я понял, что не отношусь к числу тех фанатов, которые готовы днями напролет пропадать на подмостках, жертвуя всем остальным. Я же девять лет играл в труппе Нового драматического театра, поэтому имею представление, о чем говорю. Наша профессия подразумевает всестороннее самообразование. Последние восемь лет, как ушел из театра, выдались у меня очень насыщенными. Я много снимался, причем не только в фильмах и сериалах, но и в музыкальных клипах и в рекламе. И по работе побывал в каких-­­то фантастических местах, в какие бы наверняка не попал сам по себе: Это и Мальдивы, и Байкал, и наш Крайний Север… Обычная жизнь, другие занятия тоже крайне привлекательны. Вон посмотрите на обладателя «Оскара», непревзойденного Дэниеля Дэй-­­Льюиса. Он после «Нефти» на пять лет ушел из кинобизнеса, увлекся столярным ремеслом, также зарабатывал тем, что чинил людям обувь, а потом вновь предстал перед камерой и был вновь неотразим.

— Вы вон тоже любите столярничать в своем специально оборудованном гараже…

— Да, это же так круто! Я обожаю резьбу по дереву, ювелирное изготовление кулонов, колец из металла… Вообще не умею лежать часами на диване перед телевизором. В свободное время либо уезжаю на рыбалку, либо еду в тир, где стреляю по банкам, либо иду в гараж, где у меня всегда есть чем заняться. По настроению пишу маслом, акварелью — способность к живописи, кстати, как и любовь к пению, мне досталась от отца, хотя он мне и не успел передать какие-­­то технические навыки. Меня увлекает скульптура из глины, пластилина. Также я много фотографирую… Еще в этой своей берлоге люблю сочинять стихи, музыку, играть на гитаре… Издал свой сборник стихов, пару музыкальных альбомов…

— Вы неравнодушны к музыке, здорово читаете рэп, отчего не активничаете в этой сфере?

— Полно ребят, которые заняли эту нишу, и прорываться туда нет смысла. Тогда надо только этим заниматься. А меня разрывает слишком много хобби. Я ведь еще и фокусник — демонстрирую микромагию, летающие предметы, умею крутить карты на одном пальце. Конечно, если не концентрироваться на чем-­­то одном, то ты все будешь делать лишь на пятьдесят процентов, поэтому сегодня я увлечения отодвинул на второй план и целиком сосредоточился на кино. (Улыбается.)

— В вас явно борется рациональное и иррациональное начало…

— Знаете, я слишком много дорогих мне людей потерял просто по причине того, что был погружен в творчество, а денег у меня не было. Эти девушки не дождались, когда я разбогатею. У нас все было чудесно, но мамы им внушали, что стихами сыт не будешь. Поэтому они теперь все замужем за скучными, зато обеспеченными мужчинами. Да, я никогда не был состоятельным, но заботливым был. Наверное, еще и по этой причине спустя какой-­­то срок эти девушки вдруг вспоминают обо мне, пишут, звонят, но выбор уже сделан… Сегодня меня вдохновляет успех, я читаю биографии великих, в Инстаграме подписан на Дуэйна Джонсона, актера из списка Форбс. Меня волнует качество бытия, я бы не хотел на старости лет волочиться с пузом и костылем в местную поликлинику, где у меня льготы, и сидеть там в очереди, чтобы получить рецепт на лекарства в аптеке.

— Ну, это вы слишком вперед забегаете! Скажите, а вы разве не приобрели ответственность за родных чуть раньше? Вы же единственный ребенок в семье, а в четырнадцать лет потеряли отца…

— Отец ушел из семьи, когда я был совсем маленьким, а потом умер при неясных обстоятельствах в тридцать шесть лет. Мама все время работала, зарабатывала, и меня, по сути, воспитала бабушка. Я вечно слонялся во дворе, дружил с хулиганами, искал приключения и тогда всерьез не задумывался об ответственности за семью. Зато в это время во мне взращивался инстинкт борьбы с соперниками. В наших играх я никогда не уходил домой побежденным, всегда стремился либо выиграть, либо хотя бы свести к ничьей. И до сих пор остро реагирую на конкуренцию. На дух ее не переношу, но тем не менее научился проигрывать. Если меня не утверждают в проект, я уже не расшибаю кулаки о стены. (Улыбается.)

— Если на основе ваших амурных похождений снято кино, надо полагать, ваша жизнь в этом плане весьма разнообразна…

— Вообще я рос худым, довольно зажатым парнем, таким гадким утенком, поэтому мне изначально предлагали, к слову, роли хилых наркоманов, еще я пробовался на роль Иуды в мюзикле «Иисус Христос — суперзвезда!». Но потом взялся за себя, обрел форму, и это способствовало изменению амплуа, в том числе и в личном плане. Но при этом женщины, которых превозносил, любил гораздо больше себя, принесли мне много боли. Благодаря им я стал таким героем-­­отшельником, которому комфортно лишь где-­­то в тихом лесу. (Улыбается.) Только когда стал относиться к ним более прохладно, ситуация кардинально поменялась — они уже ко мне сами стали тянуться, и я играл Дон Жуана не только на подмостках.

— Ну, у вас с фокусами получается… Скажите, какое общее качество было у всех ваших избранниц?

— Красота, наверное. Мой идеал — Рэйчел Макадамс из «Дневника памяти», поэтому, как вы понимаете, я не могу пройти мимо выразительных, искрящихся светлых глаз. (Улыбается.) Все мои девушки были очень разные, не похожие друг на друга, но при этом личности интересные. В принципе я уже раз пять мог быть женат, детей мог иметь… У меня есть моя банда, нас четыре друга-­­ровесника, мы вместе с восьмого класса, так вот мы все как-­­то боимся брака. Каждый из нас душа компании, не обделен вниманием противоположного пола, но официального супружества избегаем, дорожим свободой. Может быть, из-­­за каких-­­то травматических отношений, не знаю. Но это плохо, разумеется. Когда ты одинок, тебя никто не поддерживает. Лично я категорически не готов быть один. Только любовь, обмен энергиями обеспечивают необходимый жизненный тонус, никак иначе.

— А перед каким женским характером вам трудно устоять?

— Сложно ответить. Могу только сказать, что я не влюбляюсь как в ровесниц, так и в девушек постарше, а западаю исключительно на юные создания. Главное, чтобы они были не актрисами. Я имел немалый негативный опыт романов с коллегами. То, что мы якобы общаемся на одном языке, — чушь! В паре обязательно начинается профессиональное соперничество, и от этого никуда не деться. И потом актрисы зациклены на себе, терпеть не могут стоять у плиты, заниматься хозяйством… Собственно, это не главное, я всех своих женщин кормил, поскольку неплохо готовлю, но так приятно, когда твоя половинка балует тебя вкусными блюдами, с ней есть о чем поговорить и ты видишь восхищение, уважение к своему мужчине. Сейчас редко встретишь подобное — прогрессирует тенденция самодостаточных девчонок. Это, безусловно, лучше, чем пустышки, готовые сесть на шею без всякой симпатии. Я таких раскусывал моментально и давал от ворот поворот. Но институт якобы сильных женщин с потухшими глазами тоже вызывает опасения. Они берут инициативу на себя, уже все наперед знают, изначально тебе не верят, им не нужна цветочная романтика. Если мы сейчас хотим друг друга, то давай, поехали в отель, через год расстанемся… Такой подход губит любые ростки чего-­­то настоящего, это же ясно.

— Есть вероятность, что в скором времени вы измените семейный статус?

— Я против навязанных обществом схем, когда все к определенному возрасту уже должны вступить в брак и родить детей. У каждого своя судьба и воля на поступки. Я скорее сейчас себя корю за то, что не использую весь свой потенциал — в свои тридцать три года пока нахожусь лишь там, где планировал быть в двадцать шесть. Это опоздание нужно сокращать и работать втрое больше, чтобы заслуженное признание пришло не ближе к пенсии, а гораздо раньше.