— Елена, в сериале «ИП Пирогова» ваша героиня занимается выпеканием тортов. Причем не только печет их, но и использует как оружие…

— Ну а как иначе: если есть ружье — оно должно выстрелить, если есть торт — значит, он должен обязательно полететь. И было бы странно, если бы мы такими красивыми тортами не кидались. (Улыбается.) У нас в сериале вообще есть страшная борьба. Мы выливали друг на друга литры молока, три десятка яиц, пачки масла.

— Мы вас видим в необычном образе: не самой добросердечной дамы, которая все время что-то вынюхивает и стремится подпортить…

— Да, этакой старухи Шапокляк. Роль отрицательная, она в принципе тетка мерзкая — давайте называть теток своими именами. (Улыбается.) Ну и такие есть — мы же знаем, и соседки такие есть, и подружки, которые вдруг в какой-то момент из розовой и красивой превращаются в зеленую и мерзкую. Это очень хороший образ, я таких гадких теток еще не играла. Надеюсь, моим поклонникам он понравится. Хотя у меня в фильмографии есть отрицательные героини, и мне пишут: Лена, мы не хотим, чтобы вы играли таких персонажей, мы больше любим, когда вы такая с юмором, нежная, смешливая и комедийная. Ну слушайте, актрисе интересно все: и лягушку сыграть, и принцессу, и, извините, Бабу ягу.

— Не тяжело перевоплощаться в подобную женщину, если учесть, что за кадром у вас исключительно положительная аура?..

— Ну это же интересно. Конечно, можно играть на протяжении всей своей творческой карьеры одну роль и прекрасно в ней существовать, но актерское счастье как раз и заключается в том, чтобы расширить свой диапазон, как певцу, например, взять три октавы. Это круто, особенно когда тебя ассоциируют не с тобой, а с персонажем: фу, какая мерзкая страшная тетка! Пусть меня воспринимают такой, какая я есть в фильме. Вот в «Супер-Бобровых» я играла такое вселенское зло, так мне самой даже было страшно. Мы в каждой сцене добавляли по чуть-чуть гадостей. Мне режиссер Дима Дьяченко говорил: «Вот тут чуть переборщила, а тут — немного недотянула». То есть выстраивал постепенно повышение этого градуса, шаг за шагом. И вот мы построили такую совершенно нереальную тётищу. И это, наоборот, приятно, лестно, мне очень нравится, что такие персонажи появились в моей жизни. Положительные от меня никуда не уйдут: понятно, что это моя природа, и я на это легко откликаюсь, да и все прекрасно знают, что я могу как комедийная актриса.

— Вы сами умеете печь торты и сладости?

— Да, у меня мама была поваром-кондитером. И когда меня в детстве спрашивали, кем работает мама, я отвечала: «Она на вкусной работе». Она умела легко это делать, и мое детство прошло в эклерах, пирогах и тортах. Тогда делали другие торты — помните, как в книге о вкусной и здоровой пище? Корзинка, из которой высыпаются грибочки. Мы сами это с мамой делали, в красном сахаре обваливали крем, зеленые грибочки, листочки… Поэтому я это все умею.

— Как часто вам удается побаловать себя и окружающих такими десертами?

— К сожалению, сейчас не очень часто, потому что все-таки на это нужно время. Но у нас есть традиция: четыре дня в году — на мой день рождения, дни рождения детей и Новый год — я пеку «Наполеон». Но такой торт, который никто еще не превзошел. Потому что за тридцать лет, что я его готовлю, ни один человек мне не сказал: Лена, мы ели вкуснее. Мне все говорят, что мой «Наполеон» самый вкусный. Поэтому когда слышу, что нужно где-то попробовать торт, мол, я такого еще не пробовала, то отвечаю, что на 99 процентов вы мне скажете потом — мой торт вкуснее. Так и происходит. Этот рецепт мне достался от моей однокурсницы Инны Стругач, с которой мы вместе учились в театральном институте. К ней приехала из Минска мама на первые зимние каникулы и привезла какие-то банки с соленьями, вареньем и свернутый в трубочку торт «Наполеон». И когда мы его съели, я поняла, что должна научиться его готовить. Мне рассказали рецепт, я дома сделала, у меня ничего не получилось, поэтому на следующие каникулы я поехала в Минск, специально, чтобы научиться готовить этот торт. Но этот рецепт я никому не выдаю, и мои дети запретили им делиться. Просят даже продать этот рецепт, но я говорю, что не продам.

— Вы говорите, что печете четыре раза в год, а вообще как относитесь к сладкому: не приходится ограничивать себя в потреблении, чтобы сохранять фигуру?

— Мне, скажем так, уже не 30 лет, вот уже играю теток. (Улыбается.) Поэтому отказывать себе еще и в сладком — это невозможно. (Смеется.) Так что сладкое я ем, но не часто. Хотя раньше по молодости один день без пирожного был прожит зря, нужно было обязательно это сделать. Я училась в Щепке и ходила каждый раз через магазин, в котором находилась кондитерская. Там продавались пирожные «картошка». Они стоили 22 копейки, и я этот вкус помню до сих пор. Сейчас такого вкуса уже нет.

— У вас не возникало мысли открыть свою кондитерскую?

— Я бы с удовольствием что-то подобное сделала, но актерская профессия отнимает очень много времени. Я бы и бизнес с удовольствием открыла, но пока не понимаю, что именно это может быть. Многие коллеги открыли рестораны, но немножечко прогорели. И даже если начинают свое дело, то обычно совместно с кем-то, так как чтобы открыть ресторан, нужен начальный капитал плюс — отдать свое имя. У меня было несколько предложений, но пока у нас не получилось. Не знаю, может, я к этому приду, потому что свой бизнес — это всегда хорошо.

— Даже с учетом любви к сладкому вы выглядите как женщина, которая ведет исключительно здоровый образ жизни. В последнее время, кажется, еще больше помолодели. В чем секрет?

— Нельзя в один день что-то сделать и остановиться. Нужно постоянно этим заниматься. Ну, например, люди хотят поддержать свое тело в хорошей форме — они несколько раз в неделю ходят в спортзал, зубы чистят два раза в день, голову моют. То же самое с лицом. Это лучше, чем потом исправлять. Потому что когда у женщины что-то обвисает, появляются морщины, исправить это намного сложнее. Нужно заранее начинать это делать. Я постоянно ухаживаю за лицом, даже мужчины это делают. А когда человек за собой ухаживает, это видно. Моя кожа очень хорошо идет на контакт с косметическими процедурами, она так благодарна, когда что-то делают — сразу результат виден. Сейчас столько всего: витамины, гиалуронка, ботокс, золотые нити: вставляй раз в год — и будет тебе счастье. Правда, в спортзал я не хожу. Несколько раз начинала, умоляла себя, но все заканчивалось: ну не нахожу я в этом удовольствие! Проще куда-то уехать, чтобы мне делали массаж. Я вот сейчас была на Мертвом море в клинике у своих друзей, мне сделали шикарный пилинг лица лазером, грязевые обертывания, растягивали позвоночник. И чувствую себя шикарно, да и люди говорят сразу, что я изменилась.

— Вас можно назвать не только знатоком в области косметологии, но и дизайна — вы вели передачу «Сдается. С ремонтом». Вам близка эта тема?

— Так я же окончила художественную школу. У меня есть некие способности, я это вижу, умею, мне сто раз предлагали: давай ты что-нибудь сделаешь! Но я еще раз повторюсь: мне тогда нужно залезть в это, погрузиться, а времени нет. Я делаю подарки: зеркала друзьям, что-то вышиваю, занимаюсь бисероплетением. Свои поделки раздариваю, и уже во многих домах мои сувениры живут. Но чтобы поставить на поток, нужно этим заниматься, постоянно смотреть и контролировать. Но раз сейчас у меня так хорошо с кино и театром, так что буду заниматься этим.

— Какой уголок дома — особый предмет вашей дизайнерской гордости?

— Первое, что встречает дома гостей — это мое зеркало, которое сделал сама. Ну еще пиджак висит расшитый, игрушки я шила, у меня дома висят картины моих детей, потому что они художники.

— То есть дети у вас творческие?

— Да, сын учится на третьем курсе архитектурного института, он пока еще не определился, кем будет: дизайнером или архитектором. Дочка ходит в школу при архитектурном институте и занимается с профессиональными художниками, берет дополнительные занятия. У нее очень красивые талантливые работы, и, что самое интересное, у нее в голове созревают законченные идеи: когда она начинает работу, то уже видит ее в финале. Она очень талантливая, но пока еще не совсем поняла, куда будет поступать, потому что есть и архитектурные, и дизайнерские школы. Так что мы пока думаем.

— Когда вы смотрите на детей, вам не обидно, что никто не пошел по вашим стопам?

— Совсем не обидно. Мне так нравится, что они уже понимают, чем хотят заниматься, потому что одноклассники и их родители мучаются, не зная, куда своих детей направить. Это очень сложно подобрать такое занятие, чтобы человек не только зарабатывал себе на жизнь, но и работа ему приносила удовольствие. Чтобы они не отбывали срок с восьми утра до восьми вечера, а чтобы это была еще и их жизнь.

— Как вы считаете, вы строгая мама?

— Я строгая, но в мягких рукавичках. Я всегда им очень много разрешала. Они рисовали на стенах, у меня не было никогда обоев, клеила бумагу, они рисовали, я ее сдирала. Они могли раскрасить мебель, холодильник, батареи. И им ничего не запрещалось. Может быть, именно поэтому они выросли такими творческими свободными людьми.

— Значит, это был исключительно их выбор?

— Конечно. Я, например, очень хотела, чтобы они оба играли на пианино. Я даже подарила Маше пианино, Вася ходил на гитаре учиться. Но они не пошли по этим направлениям, не хотели. Поэтому им было предложено мягко с моей стороны, чем заниматься, в том числе художественное направление. И они выбрали его.

— Хотелось бы поговорить о том, как проявляется любовь поклонников в вашей жизни. Толпы фанатов не караулят под окнами?

— Такого нет. Но мужчины мне ежедневно признаются в любви из-за фильма «Формула любви», где я играла роль Марии Ивановны. Говорят: «Ах, это мое!». Я тут была на утренней передаче, и Родион Газманов мне сказал: «Елена, должен вам признаться, что вы моя юношеская любовь». А потом стали говорить об озвучании мультфильмов, я рассказала, что озвучивала «Черепашек ниндзя». Он обалдел: а кого именно? Я ответила, что журналистку Эйприл. Так он тоже признался, что помнит этот голос еще с юношеских времен.

— Ну а тот счастливчик, кому удалось разбить ваше сердце, уже появился?

— Нет. У меня был очень тяжелый развод, и пока мое сердце разбиваться не хочет. Совсем. С кем-то связывать свою жизнь на данный момент я не хочу. Но опять же: я вот сейчас сказала, а завтра вышла — и все. Нам не дано предугадать…