Его жизненный путь будто бы имеет несколько измерений: профессиональный политолог, ни дня не работающий по специальности, он с юности решил самостоятельно осваивать кинематограф. Серб по крови, он стал москвичом, говорящим без акцента. Еще Петар Зекавица — обворожительный папа сына и дочки, к которым всегда возвращается его речь, с чего бы она ни начиналась. Этот художник-философ, как он себя называет, также немного и мистик, как многие выходцы с Балкан. Мы застали Петара в Белграде, где он как режиссер снимает свой кинодебют — драму «Кракен». Подробности — в интервью журнала «Атмосфера».

— Петар, у вас выдался непростой год…

— Действительно, он был очень насыщенным для меня. Сразу несколько долгожданных кинопремьер, включая «За гранью реальности» Александра Богуславского и «Ленин день» Сергея Дячьковского. На экраны также вышли важные для меня телевизионные проекты, которые дали возможность публике посмотреть на меня с другой стороны. Мне особенно понравился неоднозначный психологизм персонажа Артема в «Садовом кольце» Алексея Смирнова. Кстати, блестящая режиссерская работа. Алексей — очень и очень талантливый, сильный режиссер. Но больше всего событий и впечатлений было в личном плане. Для меня закончился тяжелый этап жизни на два города: Париж и Москву. Париж не выдержал проверки на прочность. Я взял длинный отпуск и провел все свободное время со своими детьми — Софьей и Захаром.

— Я так понимаю, что после развода вы с бывшей супругой мирно разделили обязанности в вопросе воспитания и жизни детей.

— Совершенно верно. Мы оба делаем все от нас зависящее, чтобы их детство и взросление проходили с наименьшим стрессом, несмотря на новую модель существования. Их мама Екатерина — чуткий педагог, философ, юморист, издатель детских книжек. Детям и мне очень повезло. Она расширяет их кругозор, прививает любовь к хорошим печатным изданиям. Я взял на себя организацию спорта и увлечений. Соня — замечательный пловец, у нее уже первый разряд. Захар — прирожденный эстрадник (смеется) и уже четко, а главное — громко извлекает ноту «до» на трубе. Я часто беру их с собой на съемки. Дочке очень нравится. Правда, она терпеть не может хамства или криков на площадке. Пару раз она стала свидетельницей криков и нецензурной брани слабонервных режиссеров. С тех пор я более аккуратно выбираю проекты и людей, с которыми работаю.

В моей карьере было много всего — компромиссов, перипетий, становления и недопонимания. Я зачастую не понимал киносъемочного процесса, в котором царила неправильная мотивация: не хороший результат, а всего лишь быстрые деньги. Но мне круто повезло: у меня сложился интересный путь — от начинающего режиссера-самоучки, актера самых разных жанров и форматов до философа-художника (улыбается), как я люблю себя называть. Мне посчастливилось поработать с хорошими режиссерами, которым я очень признателен за опыт и доверие. У них я научился многому. Это Валерий Иванович Усков, Владимир Басов, Андрей Малюков и, к сожалению, уже покойный Василий Пичул.

— Петар, вы очень органично выглядите в психоделическом ролике о выставке русского авангарда, снятом для Третьяковской галереи. Видимо, вы не случайно в нем оказались и вам близко искусство…

— Искусство занимает большую часть моей психики. Мне близка как классика, так и современная форма, в которой особенно важна личность художника. Внимательно всматриваюсь, прислушиваюсь, ищу тайный код, через который современные авторы выстраивают свой мир. Собственно, ролик Третьяковки был именно про понимание искусства изнутри — вернее, нутром. Видеоперформанс был приурочен к новому аудиогиду музея, текст для которого читают известные российские и зарубежные актеры. Мне нравятся новые и порой дерзкие идеи, особенно если это сделано со вкусом и долей здоровой иронии. Надо выращивать самокритику и трезвую оценку происходящего и не забывать про юмор.

— Кстати, вы не раз заявляли, что являетесь комедийным актером и только и ждете своего звездного часа не то в цирке, не то на больших экранах…

— Это правда! (Смеется.) Но тут не все так просто. Есть большая разница между юмором как внешним результатом действия человека и комедией как отображением его сущности и превратностей судьбы. Я поясню. Итальянский философ и драматург Луиджи Пиранделло описал некую тонкую грань между юмором и комедией. Безусловно, есть вещи, которые непременно заставят нас улыбаться или гомерически смеяться. Но как только мы получаем чуть больше информации об объекте, который вызывает в нас смех, переходим на территорию комедии. Без человеческих страданий, мытарств, юдолей нет и быть не может комедии. Поэтому мне близки сюжеты, в которых присутствует голая правда. Их можно смело называть «печальными комедиями» — очень точное описание, придуманное Георгием Данелия для своего фильма «Осенний марафон». Великий фильм, равно как и «Игрушка» Франсиса Вебера. Такой материал очень редкий. Я все еще расту и готовлюсь.

— Сейчас вы мне кажетесь совсем не готовым к комедии или юмору. Вы не слишком часто улыбаетесь?

— О, это внешнее, поверьте! (Улыбается.) Я просто сосредоточен. Готовлю свой дебют — полный метр под рабочим названием «Кракен».

— Расскажете о нем?

— Это фильм в трех частях. Не путайте с трилогией. Просто его действие умышленно разбивается автором на три части. Это драма о современном человеке. Человеке, живущем в новом беспощадном мире, в котором верх над здравым разумом взяли сиюминутные картинки, образы, микросети, глобальные паутины и силиконовые процессоры. Герой пытается выбраться из лабиринта социального отчуждения и атрофированного общества сверхпотребителей. И ему придется стать чудовищем в прямом и переносном смысле — этаким мифическим Кракеном, чтобы освободиться от виртуальных цепей…

— Вы снимали кино здесь, в Сербии?

— Мы снимали его и в Сербии, и в Германии, и в России. «Кракен» — в процессе. Много работы еще впереди, но часть материала мы презентовали на кинорынке в румынском городе Альба. Наша команда получила приз на питчинге и поддержку продюсера Эмбер Орфф — дочери знаменитого киноведа Сюзан Орфф.

— Вас в Сербии воспринимают как российского или все-таки сербского актера?

— Большая часть моих работ была сделана в России. У меня элементарно не хватало времени на мой родной Белград. Все поездки были так или иначе связаны с моей семьей и обязательствами. Для меня было и остается важным, чтобы мои дети почувствовали и увидели свои корни, впитали в себя часть сербской культуры, природу, традиции… Вместе с ними и я открываю многое в Сербии впервые. В прошлом году мы побывали в монастыре Манасия. На новогодние праздники посетим Лазарев каньон. Я получаю предложения и от местных режиссеров, и от моих российских коллег. Из-за своего сложного съемочного графика я, к сожалению, не смог попасть на полный метр «Балканский рубеж» Андрея Волгина, который снимали здесь. Я рад, что появляется все больше совместных кинопроектов. Наша история имеет не одну точку соприкосновения и уходит в глубь веков. Но в этом году я все же успею сняться в Белграде в новом сезоне популярного сериала. Съемки начнутся в декабре и продлятся до марта следующего года.

— Как понимаю, вы не из творческой семьи, верно?

— Мама у меня переводчик с английского языка, а папа — инженер-экономист, специалист по стали и сплавам. Благодаря его службе наша семья вела кочевой образ жизни и как раз оказалась в Москве, когда в нашей родной стране началась война. Поэтому родители приняли решение остаться, несмотря на то, что с работой уже было не все так хорошо. Мне было тогда тринадцать лет…

— Как потом сложилась судьба вашей семьи?

— Мы с сестрой учились в обычной московской школе. Вернее, не совсем обычной: я был в классе с химическим уклоном — и в этом решительно ничего не понимал. Мне понадобилось почти тридцать лет, чтобы разобраться, о чем тогда говорили. И сейчас могу с уверенностью сказать: химия — это очень крутая штука. Это поэзия… После школы я усиленно изучал английский язык и готовил вступительные экзамены в надежде попасть в какой-нибудь зарубежный университет. Я тогда еще не мог признаться родителям, что хочу связать свою жизнь с кинематографом. И стал учиться на политолога. В самом конце земного шара — городе Гонолулу, на Гавайских островах.

— С ума сойти! Как вас туда занесло — в столицу серфинга и укулеле?..

— Все очень просто: туда все боялись поступать (смеется), думали, что это крайне несерьезно. Я прошел по баллам и даже получил небольшую стипендию. В отличие от школы в университете я учился хорошо и достаточно быстро продвигался по учебной программе, что позволяло мне самостоятельно заняться кинематографом. Гавайский тихоокеанский университет — это солидное учебное заведение, в котором был и театральный факультет. Театр стал первой площадкой для моих дальнейших творческих изысканий. Сначала я попросился в группу как вольный слушатель, потом начал участвовать в студенческих постановках наравне со всеми, а потом решил снять свой первый короткий метр. Я очень хорошо помню, как собрал свою первую команду. Майк Реган, студент маркетинга, стал моим оператором-постановщиком. Он увлекался фотографией и чертовски хорошо владел камерой. Для этого мы раздобыли советский 16-миллиметровый киноаппарат «Красногорск−3». Студент театральной режиссуры Криштоф Коломпар стал нашим художником-постановщиком, а гавайская принцесса Каихи Капу Махана Элизабет Уолтерс О Кахууману — нашей главной героиней.

— У вас снималась настоящая принцесса?

— Да. Махана Уолтерс — это сокращенное имя, она настоящая гавайская принцесса из последней династии Камехамеха. Она полностью нам доверилась и была в восторге от результата. Махана училась на театральном, но также неплохо рисовала. В итоге она стала художницей. Фильм назывался «The Clown Always Goes Home Alone» — «Клоун всегда возвращается домой один». Вдохновением для этой работы стали образы комедии дель арте.

— Почему не поступили на режиссерский факультет?

— Я пробовал. Но я был молод и несколько раз не проходил конкурс из-за отсутствия опыта или сильного портфолио. Одновременно с этим я еще хотел и сам играть. Тут-то и начались мои мытарства и испытания, которые растянулись на четыре долгих года.

— Окончив университет, вы выбрали для жизни Нью-Йорк. Для многих это волшебство — провести юность в столице мира…

— Мне был двадцать один год, и я не был готов к данному вызову. Я тогда не понимал Нью-Йорка. Это как с химией. (Улыбается.) Понадобилось много времени, чтобы осознать, насколько он непередаваемо крут. В этом городе я провел ровно год: устроился работать официантом, ходил по кастингам, снимался как артист массовых сцен и могу похвастаться, что стоял рядом с самой Дженнифер Конелли в фильме «Игры разума». Я даже отчасти различим на экране! (Смеется.) Но самое важное — в этом городе я встретил своих будущих друзей и сподвижников: режиссера Душана Секуловича, швейцарца сербских корней, и боснийца Джека Димича, ныне более чем успешного американского актера. В конце лета 2001 года Димич меня попросил помочь в постановке его дипломной работы. Он тогда заканчивал Театральный институт Ли Страсберга и готовил «Ричарда III» Шекспира. Я предложил ему немного изменить постановку, перенести действие на улицы современного города и снять полноценный короткий метр. Это была достойная работа, которой Джек и я до сих пор гордимся. Но вскоре после этого последовали трагические сентябрьские события, которые сильно повлияли на мое внутреннее равновесие. «Близнецы» упали на моих глазах. Я решительно не понимал, что делать, куда идти и что будет дальше. Этот чудовищный теракт произвел на меня неизгладимое впечатление: в мир ворвалось новое тревожное начало. Я переехал в Москву и впал в продолжительную депрессию.

— Тем не менее в Москве вы начали осваивать телевизионное поле: как продюсер делали музыкально-развлекательное шоу «Шерше ля Фан» и даже были ведущим нескольких выпусков.

— Все это произошло не сразу. Сначала было кино. Мой «крестный» режиссер Александр Беланов помог мне сделать фильм «Правило Аллена». Это был короткий метр в стиле мокьюментари, по сути, моя первая работа в России. Она получила приз зрительских симпатий фестиваля «Без барьеров» в 2003 году. А потом уже началась работа на телевидении. Забавный был этот проект — «Шерше ля Фан». Игра слов. Мы в прямом эфире искали фанатов отечественных музыкальных звезд. Все это было немного на ощупь. Практически прямые утренние эфиры. Этакая предтеча интернет-канала или подкаста. Но тогда телевидение рассчитывало только на СМС и живые звонки.

— А сегодня вам предлагают роль ведущего?

— Меня звали в своего рода информационные выпуски, где поднимаются вопросы на злобу дня. Но меня политика совсем не привлекает. Да, я бы с радостью стал телеведущим, но не в бытовой тематике. Программы о культуре, путешествиях или детские программы — это то, что могло бы быть интересным.

— Выбирая материал для работы, вы склонны к компромиссам?

— Был этап, когда мне приходилось на них идти. Когда только появилась семья, родился первый ребенок, я соглашался на самую разную работу: был переводчиком зарубежных лент, готовил их к озвучанию, плюс адаптировал иностранные сериалы для нашего телевидения, снял как сопродюсер комедийный фильм для широкого проката… Интересный опыт, кстати. Не уверен, хочу ли его повторять. (Улыбается.) Через пару лет все немного выкристаллизовалось, и я вновь всецело посвятил свое время актерской игре, набираясь опыта и сил.

— Кем вы сегодня себя именуете?

— Художником-философом. (Смеется.) Я вернулся, откуда и начал. Я ученик.

— Точно философ! Скажите, какими работами вы нас вскоре порадуете?

— О, в следующем году будет много хороших премьер. Так много, что я вам успею еще надоесть! «Хозяйка гостиницы», «Русские горки», «Сто раз замужем», «Живая Мина», «Вокально-криминальный ансамбль», «Эбигейл»… «Кракен» опять-таки.

— При таком графике есть ли время на личную жизнь?

— Есть. Практически все свое свободное время я посвящаю моим детям — мы занимаемся спортом, путешествуем. Гуляем, валяем дурака. Готовим вместе…

— Любите кулинарничать?

— Очень люблю и умею! Если бы я не был режиссером с повадками актера (смеется), открыл бы свой собственный ресторан.

— А что вы обычно готовите?

— Я готовлю все. За исключением сложной выпечки. И, пожалуй, субпродуктов и печени. Я их и сам не употребляю, и не готовлю. Люблю радовать родных и близких, особенно своих детей, разумеется. Обожаю сочетать блюда, которые можно соорудить за пятнадцать минут, с яствами, которые надо томить часами в горшках в печи или духовке. Мне нравится собирать большие компании и устраивать праздники жизни. Тогда я выкладываюсь по полной программе. К сожалению, последний год совершенно не было времени на отдых и праздник.

— Лучший отдых для вас — это море?

— Каждое лето родители отправляли нас с сестрой в Хорватию к нашей бабушке, так что я практически вырос на море. Правда, плохо переношу жару, большую влажность, поэтому у побережья отдыхаю ранним летом или ранней осенью. И людей тогда меньше. Не люблю большие скопления народа в целом и на пляже в частности. Но моя самая большая любовь — это горы! Хорошо катаюсь на горных лыжах. В юношестве был членом профессиональной молодежной команды и многих с тех пор увлек этим видом спорта. Более того, поставил на лыжи. Иногда я вхожу в роль тренера. (Улыбается.) Но это работает: поверьте, два урока со мной — и вы обретете уверенность! Еще хочу посетить Сахалин. У меня там близкий друг, с которым мы учились в Гонолулу, Саша Дорошенко. Было бы здорово встретиться с ним, посмотреть его остров, а потом поехать на Гавайи, вновь встать на гребень волны…

— Вы еще и серфер!

— Мы с Сашей освоили все водные виды спорта — от фридайвинга до ныряния в прибрежные вулканические каналы от лавы! (Смеется.) Хочется поехать в Гонолулу и показать этот остров любимой.

— Вы так и не сказали, кто она…

— И не скажу! (Смеется.) Дело в том, что мы чтим приватность друг друга. Могу сказать только, что моя любимая работает в сфере искусства. Это неординарный человек, который не перестает меня удивлять своим мировоззрением и мудростью.

— Она актриса?

— Нет, она современный художник. Еще и балерина. Лингвист. Остеопат и музыкальный продюсер. «Ворошиловский стрелок». Архитектор.

— Петар, вы уверены, что говорите о человеке с нашей планеты?..

— Теперь, после вашего вопроса, я уже не уверен. (Смеется.)

— Скажите, вы обрели свой дом в России?

— В России я вырос. Я здесь родил своих первых и долгожданных детей. Я посадил яблоню. Правда, не на своем участке, и это хочется исправить. Большая часть меня — здесь. Мечтаю о своем доме с самоваром, мезонином, собаками: Жучкой, Шариком и Каштанкой. Русской супругой! (Смеется.)