Кто сегодня самая красивая –и со стажем — пара российского кинематографа? Влад Фурман и Нелли Попова вполне могли бы побороться за это звание. Он — известный режиссер: «Улицы разбитых фонарей», «Агент национальной безопасности», «Таинственная страсть», «Террористка Иванова», «Куприн. Яма», она — талантливая актриса. Когда-то он влюбился… в изящную спину Нелли, и более двадцати лет они вместе. А сын Алексей решил пойти по стопам родителей и связать свою жизнь с кино. Подробности — в интервью журнала «Атмосфера».

— Влад, вы чем-то неуловимо напоминаете Андрея Миронова. Вам говорили об этом?

Влад: Не знаю… иногда такое говорят. Знаете, в Средние века перед беременной женщиной ставили, например, статую Аполлона, чтобы она как можно чаще смотрела на нее. Считалось, что тогда, возможно, ребенок родится таким же красивым, как древнегреческий бог. А поскольку мой отец дружил с Андреем Александровичем и создал в Петербурге театр имени Андрея Миронова, то ничего удивительного. (Смеется.)

Нелли: Мне иногда кажется, что Влад и по пластике очень похож на Миронова. Думаю, дело в том, что он действительно с детства впитал в себя этот образ.

Влад: Кстати, Андрей Александрович подарил мне плащ, джинсовый костюм и рубашку в клеточку. Мне было лет четырнадцать. Мама уже умерла, и отец часто брал меня на гастроли. И вот приехали мы в Москву, пришли в гости к Миронову. Он тогда только что вернулся из Америки, был там с театром. И Андрей Александрович — мне: «Ну-ка, подожди…» — куда-то пошел, приносит одежду: «Примерь-ка». Я примерил. «Хорошо. Вот и носи!» Отличные, между прочим, вещи. Джинсовая куртка фирмы Lee и сейчас модная. Но я немного поправился, поэтому в нее не влезаю, а то мог бы носить.

Нелли: А еще у нас есть гитара, которую много лет назад купил отец Влада. И все его друзья-актеры, с которыми Рудольф Давыдович работал, ставил с ними концертные номера, расписывались на инструменте: Леонов, Папанов, Яковлев, Райкин, Миронов… А Зиновий Гердт кроме автографа оставил еще и рисуночек. Уже что-то выцвело, что-то потрескалось, но мы эту гитару храним.

— Влад, ваш отец Рудольф Фурманов — известный актер, режиссер и антрепренер. То есть вы продолжаете династию…

Влад: Да, я родился в такой семье, что, наверное, обречен был заниматься театром. Вот папе недавно исполнилось восемьдесят лет, за его плечами сложнейшая жизнь. Он рос без родителей, пережил блокаду, в четыре года попал под бомбежку, из-за чего у него возникли проблемы с речью, папа заикался, и тем не менее он стал артистом, хотя данных для этой профессии, можно сказать, не было. Это поколение людей, которых закалила война, которые пережили сталинщину и прочие мерзости — и все выдержали, потому что в них с детства был заложен могучий заряд, направленный на самореализацию, на борьбу с обстоятельствами! Отец и сейчас работает. В очередной серии «Агента национальной безопасности», которая готовится к выходу, снялся. У него там хорошая роль — Филарета, это такой криминальный авторитет.

— Правда, что в то время, когда вы были режиссером этого сериала, Михаил Пореченков заразил вас любовью к мотоциклам?

Влад: Было такое, да. Тогда «Агент» у нас был изменен в сторону приключенческого кино. Стал таким… Джеймсом Бондом, попадающим в разную среду. Мы придумали историю, что у него хандра, опустились руки, чего раньше не бывало и чтобы как-то Алексея взбодрить адреналинчиком, начальство отправляет его на поиски международных шпионов в среде байкеров. У нас в съемках участвовали сорок настоящих байкеров. И они на меня произвели сильное впечатление. Очень круто все было — с гонками, драками. Сразу скажу: это не то, чем они на самом деле живут, байкеры — нормальные интеллигентные ребята. Но в картине делали черт-те что. (Смеется.) А Миша ведь давно ездит. И он мне: «Давай я тебя прокачу». И вот мы садимся. В парке это было. Мокрая дорога. Миша разгоняется, причем он в шлеме, а я нет. В какой-то момент мотоцикл сильно повело, я вцепился в Мишу, а в голове мысль: вот сейчас упадем, как же я досниму серию?! А у меня на спине висит мегафон и развевается на пружине та штука, в которую говорят. Байкеры хохочут! Наверное, все выглядело действительно комично. Слава богу, мы не упали. Но после этого у меня появилась мечта сесть на байк. Я даже куртку, в которой Миша снимался, такая с «лапшой», потом выкупил. И только спустя десять с лишним лет я приобрел мотоцикл, сдал на права и вот уже три года катаюсь.

— Нелли, каково ощущать себя женой байкера?

Нелли: Это ужасно. Я долго была против, но в какой-то момент поняла: ну, раз Влад так долго об этом мечтал, надо, чтобы мечта осуществилась. Ладно, говорю, покупай. И он заказал байк в Японии. И вот наконец приходит этот мотоцикл — и его в мастерской собирают. Я смотрю: господи, думаю, ну зачем?! У нас же никакой культуры вождения. Это же просто… полуфабрикат для крематория! Вот такая была мысль ужасная. А ребята из мастерской мне рассказывают: «Ваш-то муж еще молодой, а тут к нам недавно дед пришел, семьдесят с лишним лет, говорит, подберите мне байк. Мы ему: „Дедуля, куда тебе? Опомнись!“ А он: „Слушайте, я всю жизнь мечтал об этом, но жена не разрешала. А теперь она померла…“. Если бы вы видели, с каким лицом он уезжал из мастерской! Он светился от счастья, он помолодел!» (Смеется.)

— Ваш семейный дуэт недавно решился ступить на территорию авторского кино. Влад снял фильм «Гупешка», а вы, Нелли, сыграли в нем главную роль. Фильм уже высоко оценили на кинофестивалях в Великобритании и Японии. Неужели история русской женщины, которая готова терпеть любые унижения от мужа, лишь бы ничего в своей жизни не менять, интересна даже японцам? И, кстати, что такое «гупешка»?

Нелли: Это порода рыбки, которая выживает даже в канализации… А история наша интересна людям любых национальностей, потому что может произойти в какой угодно стране. Наш фильм — о женщине, которая безумно любит мужа и прощает ему все, терпит, несет свой крест и винит только себя. Не может решиться изменить свою жизнь, как собачка, которая ждет команды, разрешающей ей сделать что-то. И вот команда вроде бы получена: можно, меняй. Но ее останавливает страх — как же можно?! А как же я без того, чем раньше жила?! Наш такой вечный бабий страх. Когда-то Влад по этой же пьесе Васи Сигарева поставил спектакль, я в нем тоже играю главную роль. Спектакль идет много лет и каждый раз попадает в цель. Ко мне после подходили женщины разного возраста. Помню, одна пожилая дама прямо прорвалась, обняла меня — и: «Деточка моя, как же ты так себя не уважаешь? У меня тоже был такой Ленечка, но я ушла от него, а ты-то чего терпишь?!» То есть она восприняла меня как мою героиню. И я смотрю — сколько вокруг таких «гупешек»! Сколько женщин, которые терпят. А жизнь проходит. Можно ли это назвать любовью? Оправдать любовью? Сколько таких семей, где дерутся, а потом милуются! Да, русская баба если любит — любит до конца. И будет смиряться, терпеть. Но — жалко…

— Нелли, на ваш взгляд, Влад больше театральный или кинорежиссер?

Нелли: Он в этих двух профессиях равноценный. Влад умеет переключаться с театра на кино и наоборот. У него — свой почерк, особенно в театре. Его спектакли не спутаешь ни с чем. И важно, что он в театре и в кино находит болевые точки, которые его самого всерьез волнуют. Он никогда не возьмется за работу только ради денег. Влад отказался от многих таких проектов. И другая жена, может быть, сказала бы: хватит, надо зарабатывать! Но я понимаю, что мой муж никогда не впишется ни в какую историю, если она его личностно не волнует.

— Влад, неужели вы были таким даже в молодые годы, когда обзавелись семьей?

Влад: Нет, бывали, конечно, случаи. Например, ради заработка я играл Александра Невского на празднике города Тосно и на эти деньги купил коляску сыну. И, не скрою, мне было интересно выступить в такой роли, хотя не все далось легко. Надо было ехать впереди войска верхом. Говорю организаторам: «Я на лошадях-то ездить не умею». Они: «Да ты не переживай, будет простая ломовая лошадь, смирная и вообще чуть живая». Жду своего тяжеловоза. И вдруг — столб песка! Мчатся казаки! Да на вороных! Это мое войско. И ко мне подводят такого же горячего жеребца. Залезаю — а он на дыбы! Жуть! Прошу: «Пусть кто-нибудь ведет моего коня под уздцы». Так и сделали. И вот еду впереди войска, жители приветствуют Невского. В это время срабатывают динамики, и мой конь снова поднимается на дыбы. Я вцепился в гриву! Народ смеется. Но нельзя же, чтобы Невский свалился, поэтому кое-как я на коне удержался. Динамики орут: «Да здравствует Александр Невский!» А Невский того и гляди свалится…

— Ничего себе, приятное воспоминание!

Влад: Погодите. Приятное было дальше… И вот я сошел с коня, иду на сцену, думаю — ну сейчас народ даст мне оценочку! Все же видели, какой я наездник… Но что бы вы думали — сработала волшебная сила искусства! Начинаю играть князя: «Я, Александр Невский, обращаюсь к вам, жителям города Тосно!» И люди, которые только что готовы были меня обсмеять и закидать чем попало, затихли! Вот что значит зацепить аудиторию. Просто надо все с любовью делать и с иронией к себе относиться. В безденежные времена нам с Нелей и «морозить» приходилось: она была Снегурочкой, я Дедом Морозом. Хотя это настолько не мое! Но! Раз взялся, надо делать так, чтобы не стыдно было. Помню, прошло уже лет пять с того Нового года, когда мы с Нелей «морозили», я уже снимал «Бандитский Петербург», и вот звонит мне актер из театра «Буфф» и просит: «Влад, приходи, проведи хоть одну елку, помоги „поморозить“!» Я этой историей даже хвастаюсь, потому что, как мне потом говорили, я вошел в тройку лучших Дедов Морозов в Петербурге.

— А что, очень хорошо представляю вас в этих образах: вы — высокий и статный, Нелли — хрупкая блондинка. Как же вы так удачно нашли друг друга больше двадцати лет назад?

Влад: Нелли училась на актерском и была двумя курсами старше. А я поступил на режиссерский, наш курс был последним курсом Георгия Александровича Товстоногова. Так вот я запомнил Нелины ножки. (Смеется.) Она стояла в очереди в аудиторию, видимо, какой-то у них был показ. Помню, у нее такая фигурка точеная, она держит досочку, на которой бьют степ, у нее на ногах туфельки для степа, и она не просто стоит, а бьет чечетку. Я почему-то оказался рядом, глядел на эту спину и на ножки, запоминая то и другое, как оказалось, на всю жизнь. (Смеется.)

— О, вы как герой пьесы Тирсо де Молины «Ревнивая к себе самой», который влюбился, разглядев только изящную ручку девушки!

Влад: А еще, понимаете, так очароваться спиной в том моем юном возрасте! (Смеется.) Это сейчас, когда уже неважно со зрением, все кажутся молодыми и красивыми. А тогда я очень избирательно к девушкам относился, был привередлив: завиток не тот, впадинка не та, щиколотка, личико, мозги — что-нибудь да не так. А тут — спина! (Смеется.)

— То есть роман начался в студенческие годы?

Влад: Нет-нет! Уже после окончания академии. До этого я увидел Нелли в фильме Рогожкина «Ради нескольких строчек». Это был ее дебют в кино. Главные роли играли она и Никита Михайловский — тот, что снимался в картине «Вам и не снилось». Вторым у Нелли был фильм режиссера Виктора Титова «Анекдоты» — с Абдуловым и Джигарханяном. Она там играла учительницу. Мы с приятелем пошли на эту картину, и я: «О, это девочка, с которой я учился». Сразу вспомнил!

Нелли: А потом Влад пришел в Театр имени Комиссаржевской ставить спектакль «Чужая жена и муж под кроватью» по Достоевскому. Я в этой постановке тоже была занята.

Влад: Нелли была такая рыжая, восторженная, воздушная. Хотя в девяностые она тоже нелегко жила, через многие испытания прошла, в том числе и в личной жизни, однако казалась очень жизнерадостной. И она отличалась от всех. Вообще в Театре Комиссаржевской всегда было много красивых актрис, но Нелли и на их фоне выделялась. Мне нравится, когда женщина умеет вести себя, в ней есть шарм и она умеет держать дистанцию. Ну и я, конечно, стал ухаживать, но не очень активно, потому что Нелли тогда была замужем. И это был тот период, когда денег не хватало и я, чтобы хоть что-то было в карманах, подрабатывал сторожем. Мы сторожили по очереди с моим приятелем. Ему выпадало дежурить в новогоднюю ночь, и он, будучи уже женат, попросил меня его подменить. Я согласился. И вот сижу ночью в этом офисе и всем знакомым звоню, поздравляю с Новым годом. Мобильных тогда еще не было. Набираю номер Нелли, говорю: «Нелли, поздравляю тебя с Новым годом! И мужу передай от меня поздравление». А она: «Мужа нет. Я в разводе». О, это была моя самая счастливая новогодняя ночь! Я выбежал на улицу, стал бросать в небо бенгальские огни, что-то радостное кричать и прыгать вокруг сугроба. А рядом с этим офисом кладбище и заправка. Люди, наверно, смотрели и думали: что за идиот?.. И вот с того дня я начал активно добиваться Нелли.

Нелли: И так активно, что премьеру нового спектакля, в котором у меня была роль, я уже не играла, потому что вот-вот должен был появиться на свет Леша, наш сын. Накануне премьеры он и родился.

Влад: Я в тот день навестил Нелли в роддоме и поехал на репетицию. А ребенок у Нелли в животе так лежал, что было не ясно, мальчик или девочка. Узи не показывало. Вдруг звонок в театр: «Мы вас поздравляем, у вас родился сын». — «Не может быть, — отвечаю, — я только что навещал жену. Вы ошиблись». Они: «Сейчас проверим. О, действительно ошиблись. Извините». Ну все, думаю, теперь точно будет девочка, потому что с мальчиком уже вон какой казус произошел. Когда начались схватки, а дело было ночью, Нелли мне позвонила, и я побежал к роддому. Через Неву. Рожала она в известной в Петербурге клинике Отто на Васильевском острове. Подбегаю — ворота закрыты, забор высоченный. Стал стучать — глухо, никто не вышел. Ну что, думаю, не перелезать же через забор? Стою под окнами. Вижу — одно окно горит. Думаю: ну, наверно, там все и происходит. Так и оказалось… Я не стал смотреть, как рождается мой ребенок. Считаю, это должно оставаться для мужчин таинством.

Нелли: Влад тогда считал, что я его обманываю — знаю, что родится девочка, но не хочу его расстраивать. Ведь он мечтал о сыне. Я это чувствовала, хотя он прямо не говорил. И в театре все почему-то думали, что у нас будет девочка. Во всяком случае, купили заранее нам в подарок все розовое. Я даже в тот момент, когда Леша появился на свет, удивилась, когда мне сказали: мальчик. И только когда акушерка его повернула, я увидела: точно, мальчишка! (Смеется.) Для Влада это было, конечно, счастье.

— Насколько мне известно, Алексей, которому сейчас двадцать один год, пошел по вашим стопам?

Нелли: У него в школе хорошо шли языки — английский и французский. Мы думали, что Леша в актеры не пойдет, и вдруг у него — бац! — все поменялось. Мы даже немного расстроились. Но гены, куда от них денешься. Он только что окончил театральную академию, кстати, с красным дипломом, как и Влад. Поступил в БДТ, сейчас репетирует в новом спектакле и уже начал потихоньку сниматься — в «Тайнах следствия» например.

— Кто воспитанием наследника занимался?

Нелли: Он, можно сказать, «мамин сын». Когда Леша рос, его папа активно снимал кино. Приезжал домой на короткое время, «включал» родителя и начинал строить его по полной. (Смеется.)

Влад: Мотивировать! Сын мне говорил: «Папа, если ты будешь меня мотивировать, я уйду в другую комнату!» А на двери той комнаты висела надпись «Папе вход воспрещен!» и знак дорожный, что проход закрыт. Так это и осталось там по сей день.

— Влад, вы приглашаете жену в каждый свой проект. А сына планируете снимать?

Влад: Тут, как и с Нелли, вопрос художественно-творческий. Если возникнет какой-то творческий союз, если у меня будет ощущение, что только Леша может это сыграть, со своим темпераментом, способностями, видением жизни, — что-нибудь сделаем вместе. И тут не важно, сын он мне или не сын. Тем более я никогда никого не буду пристраивать. Нельзя создавать тепличные условия. Поэтому Нелли больше всех достается от меня на съемочной площадке. И сыну будет доставаться, если выпадет вместе работать…