Ника Гаркалина и Павел Акимкин вместе уже десять лет и официально женаты семь. Их отношения начались в самый страшный для Ники период: сначала серьезно болел папа, Валерий Гаркалин, а потом ушла из жизни мама. И та поддержка и радость, которую дарил ей молодой актер, помогла выстоять. Сейчас их сыну Тимофею уже шесть лет. Это событие стало огромным счастьем и для Валерия Гаркалина. Ника по стопам отца не пошла, но и без театра не смогла, поэтому стала продюсером, работает в ЦДР и с Саундрамой вместе с мужем, где они, кстати, и познакомились, а Павел еще играет на сцене Театра Наций и пишет музыку для спектаклей. Подробности — в интервью июньского номера журнала «Атмосфера».

— Почему вы решили расписаться?

Ника: Это было Пашино решение, а я согласилась. Он мне подарил на день рождения поездку в Копенгаген, мы гуляли по городу, а потом почему-то вдруг пошли в очень красивый дорогой ресторан. Паша начал говорить какие-то приятные слова, стал на колено передо мной и сделал предложение. Я, естественно, ему сказала, что подумаю, а через минуту ответила. (Смеется.)

Павел: Я просто хотел сделать Нике подарок. На самом деле мы понимали, что рано или поздно это произойдет, и я подумал: «А почему бы не сейчас? Чего мы тянем?» Решение оформить наши отношения не было способом удержать ее или какой-то провокацией. Я был уверен и в себе, и в Нике. Все логично вытекло из нашей жизни.

— Ты ни минуту не сожалел, что в достаточно молодом возрасте потерял свободу?

Павел: Нет. Кому она нужна, эта свобода? Что с ней делать? Я не могу сказать, что был какой-то рубаха-парень, и свобода была мне позарез нужна.

— Ника, а ты не пожалела о своем выборе?

Ника: Нет, что ты! Паша оказался рядом со мной в очень тяжелый момент, когда у папы случились инфаркты и они с мамой находились в Литве. Мы работали вместе, часто виделись, общались и как-то незаметно, аккуратно он начал обо мне заботиться. Я такого внимания никогда в жизни не чувствовала ни от кого, кроме родителей и бабушек с дедушками. И потом, когда выяснилось, что мама больна и ее не стало, он поддерживал не только меня, но и моего папу, и бабушку с дедушкой, маминых родителей. Он взял на свои плечи всю нашу семью, вообще-то еще чужую на тот момент. Мы и полугода не были вместе. И я помню, как сказала ему: «Паша, тебе не надо быть со мной только из-за того, что у меня такой тяжелый период. Это слишком большая ответственность». На что Паша очень строго ответил: «Если бы я не хотел, то не делал бы». Поэтому я не то что не пожалела, а мне сразу стало понятно, что с этим человеком не страшно ничего. И ни разу в этом не усомнилась.

— Паша, когда вы стали жить вместе, что новое ты открыл в Нике?

Павел: До этого я ее близко вообще не знал, а когда узнал, не увидел ничего, что бы меня шокировало. Она вся один сплошной достаток (Улыбается.) В Нике развита такая черта, как уважение, а в семейной жизни это очень важно. Когда ты чуток, то можешь пожертвовать своими желаниями и сделать так, как хочется другому. И это мне очень дорого в ней.

— Ника, во время родов Паша тоже поддерживал тебя?

Ника: В конце моей беременности Паши не было в Москве, у нас был в Швейцарии большой проект «Синдром Орфея» Саундрамы и лозанского театра. Я лежала на диване с компьютером на животе, но у меня ни разу не возникло ощущения, что я одна. Паша наполнял собой все мое пространство, контролировал мои действия и по Скайпу, и даже через моих подруг. (Смеется.) И он успел приехать как раз к выписке.

— И в самый ответственный момент ты тоже была на связи с Пашей?

Ника: В самый пиковый момент — нет. (Смеется.) А вообще я там пыталась подключить Скайп, хотела знать, как прошли премьеры, это был очень важный для нас проект, но санитарка мне грозно сказала: «Вы вообще где находитесь? Это же роддом». А когда все случилось, Паша играл спектакль, и после окончания режиссер Володя Панков объявил, что у Павла Акимкина родился сын, и все швейцарцы аплодировали, плакали, это был, как он рассказывал, очень трогательный момент.

— Ника, у тебя ведь до Паши был опыт замужества, совсем другой…

Ника: Да, бывает, что люди ошибаются. И мой первый муж, музыкант, счастливо женат, живет сейчас в Израиле, у него тоже родился ребенок. Так что для нас обоих как будто бы этого брака не было. Я не думаю, что правильно что-либо сравнивать, но у меня действительно ощущение, что сейчас все по-другому.

— Мне кажется, в твоей семье лидером была мама, а папа в хорошем смысле удобно располагался под ее мягким каблучком…

Ника: Удобно было всем. (Смеется.) Мне кажется, это такая женская мудрость. Я бы не назвала маму лидером, она была фундаментом семьи, серьезным плечом, на которое могли опереться все близкие. Конечно, какие-то бытовые вопросы лежали на ней, но она и тут советовалась с папой.

— Когда мамы не стало, вы долго жили все вместе…

Ника: Да, больше двух лет. До этого я жила отдельно, но, когда умерла мама, мы находились у папы. И так и остались там. Я помню, как увидела его однажды перед микроволновкой. Он поставил туда кашу, закрыл и стоял… Стало понятно, что он не знает, как ее включить. То есть ему нужна была помощь в самых простых бытовых вещах, не говоря о его душевном и физическом самочувствии. И мы жили очень дружно. Паша абсолютно органично вошел в пространство нашего дома и в папину жизнь, они очень легко выстраивали отношения. Из-за этого мы долго не могли переехать. Мы ездили вместе с папой на гастроли. И у нас было совершенно великолепное путешествие в Париж.

— А у вас в семье, наверное, Паша — глава?

Ника: Мне кажется, мы живем в состоянии демократии. Я даже не могу вспомнить ситуации, когда бы мы Пашей ругались или выясняли отношения. Безусловно, бывают какие-то обиды, но они столь сиюминутные и кажутся такими нелепыми по прошествии времени, потому что, как правило, связаны с усталостью или недосыпом.

— Кто из вас более эмоциональный и более вспыльчивый?

Павел: Мы как-то синхронно обычно вспыхиваем, но при этом, слава богу, очень быстро гаснем. Совсем не дуться, мне кажется, невозможно. Главное — не расставаться на плохой ноте. Уйти из дома, оставить человека одного в такой атмосфере — погано.

— Ника, Паша очень много работает. Тебе и сыну его не хватает?

Ника: Конечно, его мало, потому что всегда хочется проводить с людьми, которых ты любишь, больше времени. У Паши огромная занятость и слава богу, потому что без работы он мается. Я сама работаю в театре и прекрасно понимаю, что такое выпускной период, что такое написание музыки и сколько на это требуется времени. Но все равно, когда прихожу на спектакль, где Паша создавал музыку, чаще всего у режиссера Сережи Землянского, испытываю чувство гордости и не понимаю, когда он это успел сделать. Если у Паши есть свободные полчаса, то он их полноценно посвятит сыну. Вот сегодня утром они умывались, вместе собирали «Лего» и готовили завтрак. Я надеюсь, что ребенок вырастет и не скажет, что папа все время работал.

— Есть же еще и отдых, путешествия…

Ника: Да, мы очень любим путешествовать. Я счастлива, что и Паша в этом абсолютно такой же. В каждой семье денежный бюджет распределяется по-своему: кто-то строит дома, кто-то откладывает, а у моих родителей деньги всегда шли на путешествия. Первое, что они сделали, когда появилась возможность, отправили меня в четырнадцать лет в Лондон по обмену со школой, а через полгода — в Нью-Йорк к моей подруге. Если у них было три свободных дня, они садились в самолет и летели, например, в Норвегию, а если неделя, выбирались к друзьям в Нью-Йорк. А Паша, поскольку его папа военный, жил и в Эстонии, и в Дании, и на пограничной заставе. И у него есть уникальное качество — он очень открытый миру человек. Ему интересно все, все виды искусства, новые изобретения. Мы стараемся хотя бы раз в полгода на неделю-две уехать куда-то, взять машину и путешествовать.

— Вы без Тимоши никогда не отдыхали?

Павел: Без него мы ездили только один раз на гастроли в Америку. Но отдыху Тимофей не мешает. Пока мы прекрасно себя ощущаем втроем. Мне кажется, романтика у нас с Никой и так существует. Поэтому такой уж зашкаливающей потребности отдыхать вдвоем у нас нет.

— Вы сходитесь в своих предпочтениях относительно мест отдыха и времяпрепровождения там?

Ника: Не совсем. Но легко находим компромиссы, как и во всем. Паша любит горы, озера, спокойный отдых и бесконечные переезды. А я обожаю море, и мне хочется хотя бы неделю находиться на одном месте. (Смеется.) В прошлом году были в Словении. Прилетели в Любляну, взяли машину и поехали в горы. Жили там, потом попутешествовали по округе, а затем неделю провели на море. Еще Паше нравится арендовать квартиры, ему кажется, что так будто живешь жизнью этого города, страны, а я люблю отели, завтраки там, это для меня особый ритуал. В итоге в горах мы жили в отеле, а на море — в квартире. Любое маленькое разногласие можно раздуть в огромную проблему, если стоять на своем.

— Паша легкий в быту?

Ника: Да, ему все это вообще неважно. Быт начинает поедать людей, они раздражаются, цепляются к валяющимся вещам. Я люблю наводить порядок, раскладывать все по полочкам. Но у нас и полежать что-то может, если ни у кого нет настроения убирать. Готовлю я раз в два-три дня, и все это едят с удовольствием. Паша сам может сделать завтрак. Например, Тимофей ест только папину яичницу.

Павел: Я тоже люблю чистоту, но не до паранойи. И понукать Нику никогда не буду. Бросает она все время одну кофту на пол, ну ради бога. (Улыбается.) Если меня это раздражает, я сам уберу. Помощница по хозяйству раз в неделю помогает с делами, на которые нам тяжело время найти: перегладить все белье, перемыть полы, пропылесосить. Но вообще главное — не мусорить. (Смеется.)

— Ты таким же непривередливым был и живя с родителями?

Павел: Мне кажется, я всегда был не особо привередлив. В детстве, как и все дети, не очень любил есть, а в общежитии ел, как и остальные, то, что было. Я могу питаться одним и тем же хоть месяц. Мои друзья, смеясь, говорили раньше: «У Акимкина в холодильнике всегда есть майонез, пельмени, масло и молоко для кофе». Такой джентльменский набор. А Ника готовит разносолы, хотя считает, что у нее все блюда — простые.

— Значит ли это, что во многих вопросах ты консерватор? Касается ли это места отдыха, одежды, с которой с трудом расстаешься?

Павел: Это я абсолютно. Ненавижу выбрасывать вещи, могу годами ходить в одном и том же. Если бы они не пачкались, я бы вообще не переодевался. Но сейчас я приучил себя каждый день надевать что-нибудь новое. Слава богу, гардероб не такой большой: три-четыре вещи, которые я меняю каждый день.

— Паша, а у Ники есть какие-то привычки, которые бы ты изменил?

Павел: Изменить… нет. Есть какие-то мелочи, к примеру, она долго собирается куда-то, но это больше забавляет меня, нежели раздражает. Она меня все время спрашивает: «Как мне это?» И обычно я говорю: «Очень хорошо». Ей надо просто сказать, что не надо мерить тридцатую майку и идти в этой, она прекрасна. Тогда и ей она сразу нравится.

— А у вас есть няня?

Ника: Да, потому что Тимоша не ходит в сад. К тому же, когда ему было восемь месяцев, мне позвонила дочка друзей родителей и сказала, что она уезжает с мужем в Италию, а няня должна остаться в семье! И сейчас Татьяна — ближайший друг Тимофея и родной человек для нас.

— А до восьми месяцев вы справлялись сами?

Ника: Да, хотя было сложно, потому что Тимошка почти не спал, а для меня сон очень важен. Паша, несмотря на то, что утром ему нужно было на работу, проводил бессонные ночи, очень помогал мне. Как и Пашина мама, и Марина, папина сестра, и папа. Он в свободную минуту мог прийти, взять молча коляску и уйти гулять на час. И когда Тимоша плакал, брал его на руки, и тот замолкал и засыпал. У них сложные взаимоотношения, они ссорятся, мирятся, потому что похожи, но при всем этом очень дружат. Недавно папа достаточно тяжело болел, Тимоша сильно переживал, насколько понимал в силу своего возраста. И когда мы приехали на дачу, и он увидел, что дедушка вышел нас встречать, подбежал к нему радостный: «Дедушка, а не очень ты и болеешь».

— Рождение Тимоши что-то изменило в ваших отношениях?

Ника: Любая женщина естественным образом переходит в это новое состояние материнства, когда ты понимаешь, что уже не предоставлена самой себе, не можешь пойти туда, куда хочешь, сделать то, что хочешь. Я пока не встретила той девушки, которую бы это не тяготило, но к этому привыкаешь. Я вообще не уходила в декрет, просто работы стало меньше. А у Паши был тяжелый выпуск в Театре Наций спектакля «Женихи», и он приходил после репетиции и занимался Тимошей. Он мог и меня приободрить, и сходить в магазин, и взять все бытовые функции на себя. Но мы хотели ребенка, ждали его, это не было случайным событием.

— Паша, когда родился Тимоша, ты ощутил что-то новое пришедшее в твою жизнь?

Павел: Первое, что у меня всплывает из новых ощущений — это страх, который появился сразу, как только Тимоша родился. Щенячья безумная радость все время борется с таким же парализующим страхом. Даже больше не по поводу здоровья, а относительно социума: вдруг его кто-нибудь обидит или что-то нехорошее произойдет? Мне мама когда-то сказала: «Не думай об этом, иначе с ума сойдешь». Я спросил: «Мам, но как же об этом не думать?» «А так, — говорит, — переключайся. У меня двое, я же выжила как-то». Весь мир, по сути, для тебя становится враждебен с рождения ребенка. Есть только маленькие островки покоя, а все остальное — это переживания. Но когда он рядом, мне спокойнее.

— Кто у вас главный воспитатель, кто следит за режимом, занятиями, рационом сына?

Павел: Это все знает Ника и наша прекрасная няня. Они нашли для него определенный режим. Кстати, мы четыре года думали, что Тимофей может спокойно ложиться спать тогда же, когда и его родители, то есть поздно и не вставать рано. А однажды он устал и лег в восемь вечера, и на следующий день был такой спокойный, приветливый и не капризничал, что я сказал Нике: надо попробовать снова его уложить в это время. Оказалось, что для него это идеально. И если я дома, мы можем сесть и посмотреть кино с Никой.

Ника: Как-то так повелось, что если мы оба хотим увидеть какой-то фильм или спектакль, то не делаем это отдельно, чтобы никому не было обидно. Если у Паши долгий перелет, он смотрит те фильмы, которые меня точно не заинтересуют. И я так же могу посмотреть какую-нибудь Бриджит Джонс с подругами. Я была со своей подругой в Нью-Йорке, у нас было потрясающее путешествие, но каждую минуту я думала: «Как жалко, что нет рядом Паши, что он не может увидеть то же, что я». И когда лет через пять мы оказались в этом городе вдвоем, мы вместе пошли в те же места. И я была счастлива.

Павел: Ника очень смешно смотрит кино — она все время в телефоне. Начинаются титры, и она говорит: «О! Я где-то видела этого актера, сейчас, одну секунду», — и дальше она иногда поднимает глаза. Есть какие-то фильмы, на которых она откладывает телефон, но это случается достаточно редко.

— При ваших идеальных отношениях ревность к вам никогда не заглядывает?

Ника: У меня не было повода даже задумываться об этом. А что касается девочек, подруг Паши, то я счастлива дружить с ними тоже. С Юлей Пересильд и Леной Николаевой мы даже родственники. Он крестный их дочек. У них замечательный курс, очень талантливые люди, и наблюдать за ними — одно удовольствие. Нам с Пашей повезло с друзьями. Он легко влился в мою компанию, а я в его.

— Паша, а ты по натуре ревнивый человек?

Павел: Судя по прошлому, дониковскому периоду, я бывал ревнив. Сейчас — нет, потому что жена не дала мне, во-первых, ни разу повода для этого, во-вторых, я абсолютно уверен в ней как в человеке. Мне кажется, что для того, чтобы я запереживал, должно что-то такое случиться у нас в жизни… Надеюсь, этого никогда и не произойдет.

— А подарки у вас в доме заведены?

Ника: Да! Паша знает, что я люблю сюрпризы и что я страшно любопытная. Если узнаю о подарке заранее, он теряет для меня всяческий интерес. И каждый раз Паша что-то придумывает, хотя, мне кажется, это очень тяжело. Самым запоминающимся подарком была наша поездка в Копенгаген, в котором мы уже были до того и где и стало понятно, что наши отношения серьезнее, чем мы думали. Он, конечно же, как мужчина считает, что подарок должен быть практичным, и удивляется, как можно получить удовольствие от сто пятого колечка, но даже их он находит необычные, дизайнерские. Он фантазер. И так было у меня дома, потому что папа всегда привозил нам с мамой подарки, когда ездил куда-нибудь, он и сейчас это делает. Все мои лучшие вещи — его. Когда мне говорят: «Ой, какое у тебя красивое платье!», — я отвечаю: «Папа привез». Он всегда, к моему удивлению, знает мой размер и что подойдет мне, вне зависимости от того, худая я или поправилась. Паша предпочитает дарить другое, потому что с папой в этом сложно соревноваться. Мне кажется, что я Пашу удивляю меньше, чем он меня. Мы любим делать и Тимофею сюрпризы, дарим подарки и по поводу и без повода. Подарки — это тоже одна из наших ценностей.