Екатерина Варнава, которая сейчас в сознании телезрителей воспринимается как секс-символ шоу ТНТ Comedy Woman, в детстве считала себя скорее гадким утенком: нескладная, долговязая, ноги не такие уж стройные. Придали уверенности ей занятия бальными танцами, но и здесь нашу героиню ждало разочарование. В четырнадцать лет она получила серьезную травму, и о карьере танцовщицы пришлось забыть. Однако этот прекрасный вид искусства сопровождал Екатерину всю жизнь. И даже свою любовь она встретила благодаря танцам. Обо всем этом — в интервью журнала «Атмосфера».

— Катя, по Comedy Woman у вас сложился образ очень сексуальной и немного стервозной барышни…

— Давайте немного переформулируем: очень стервозной и немного сексуальной. (Смеется.)

— Насколько он вам близок в реальности?

— Достаточно близок: я вхожу в режим той Екатерины Варнавы, которую привыкли видеть зрители, по щелчку. При этом могу быть и спокойной, и уравновешенной, а местами даже скучной особой.

— А что заставляет стервенеть?

— Люди, обстоятельства, в которые попадаешь по тем или иным причинам. На самом деле не могу сказать, что я по жизни стерва. Наоборот, все пользуются моей доверчивостью, добротой, не возвращают мне деньги, которые берут взаймы, ну и так далее. Я не люблю конфликты, скандалы, выяснения отношений. Стервозность проявляется только в работе — здесь я очень требовательна, деспотична даже.

— Сейчас у вас есть молодой человек, хореограф Константин Мякиньков. А раньше влиял ли ваш экранный образ на взаимоотношения с противоположным полом? Наверное, от вас ждали каких-то эксцентричных проявлений?

— Не могу сказать, что образ мешал мне в личных отношениях. Дело в том, что этот момент востребованности, популярности появился лишь несколько лет назад. Это сейчас я нахожусь в таком положении, когда, грубо говоря, мне все двери открыты, раньше такого не было. Да у меня, по сути, и долгих отношений не было. Встречалась с Митей Хрусталевым, коллегой по работе, который очень хорошо меня знал. Потом появился Константин, с которым мы уже пять лет вместе. И именно за это время карьера стала так активно развиваться, мы растем вместе.

— Вы были готовы к обратной стороне популярности? Возникает ли порой желание надеть шапку-невидимку?

— Парадокс заключается в том, что я вполне комфортно чувствую себя на сцене, у меня нет боязни камеры, публичных выступлений. Но мне очень неуютно в местах большого скопления народа: аэропорты, вокзалы, метро — всегда вводили меня в ступор. Популярность еще больше усугубила ситуацию, даже чуть страшнее стало, потому что люди начали меня узнавать. И этот тактильный момент панибратства меня смущает, конечно. Разумеется, я делаю скидку на то, что все мы личности с разным эмоциональным фоном, и еще неизвестно, как бы я реагировала, встреть на улице звезду мирового масштаба. Когда дети бурно выражают свои эмоции — визжат, бегут обниматься, мне приятно, потому что они непосредственны и искренни в своих проявлениях. Но, к сожалению, встречаются не совсем адекватные взрослые. Бывает, они очень сильно хотят сфотографироваться вместе, а ты совсем не в форме, пятый перелет за двое суток. Вежливо отказываешь, а в ответ получаешь хамство — тогда это расстраивает, конечно.

— Ваше развитие как артистки происходит внутри проекта?

— Оно не заканчивается. Меня забавляет, когда спрашивают: «Вы уже так долго в этом образе, в этом коллективе, не надоело ли вам?» Дело в том, что мы те, кто мы есть, именно в рамках данного коллектива. Далеко не факт, что мы добьемся такого успеха, если займемся сольной карьерой. Есть печальный опыт, что не у всех это получается. И потом, мне действительно нравится то, чем мы занимаемся в Comedy Woman. Я могу устать физически, потому что съемки и гастроли отнимают много сил, а я не молодею, но при этом у меня ни разу не возникало мысли покинуть проект. Я еще не встречала лучшей команды! Это люди с несколькими высшими образованиями, начитанные, эрудированные — находясь рядом с ними, ты не можешь не развиваться.

— В отличие от многих представителей шоу-бизнеса вы ведете совершенно не богемный образ жизни. Вы ранняя пташка, у вас жесткий режим…

— На самом деле режима у меня как раз нет, но я стараюсь придерживаться каких-то рамок. Возможно, хоть так мне удастся спланировать свой день. Недавно разговаривала с врачом, и он поставил мне диагноз: нервное истощение и хронический недосып. Мне действительно недостает времени на сон, и если раньше заряда организма хватало, чтобы, поспав всего пару часов, сниматься четырнадцать, то сейчас уж так не получается. Батарейка садится, и надо себя восстанавливать. Поэтому я стремлюсь, чтобы в моей жизни были и спорт, и развлечения, и встречи с друзьями. Я хочу максимально ощущать себя нормальным человеком, а не богемой. Хотя на самом деле это не самая плохая перспектива. (Смеется.) Возможно, когда мне будет лет шестьдесят, я смогу позволить себе спать до полудня и не отвечать на телефонные звонки.

— Вы еще и веган…

— На самом деле это самое последнее, что меня напрягает в моем графике. Я достаточно комфортно себя чувствую, придерживаясь такого режима питания. Опять же, если это будет причинять вред моему здоровью, я лишний раз пройду обследование и, разумеется, буду выполнять предписания врача. Но сейчас у меня нет упадка сил из-за диеты. Я ощущаю упадок сил только из-за того, что мало отдыхаю.

— А когда в жизни женщины появляется правильный мужчина, есть прилив жизненных сил?

— Во-первых, это не сразу понятно, правильный он или нет. Точнее, когда мы влюблены, нам кажется, что все правильно. И только с течением времени, совместно пережитыми обстоятельствами ты понимаешь, твой ли это человек. Конечно, когда чувствуешь поддержку партнера, это дает хороший эмоциональный заряд. Помимо того что мы с Костей уже несколько лет в отношениях, мы стали и работать вместе, что тоже ни в коей мере не вредит нашей семье.

— Хотя некоторые считают, что не стоит смешивать работу и личную жизнь.

— Я тоже всегда так думала! Но все зависит от того, как ты выстроишь отношения, в том числе и рабочие. Дома главный он, а на работе я.

— А вы дома танцуете?

— Да, он меня заставляет. (Смеется.) Это, кстати, одна из причин, почему мы решили, что нам нужна большая квартира с просторным залом, чтобы не задевать углы и не разбивать вазы.

— Правда, что по танцу можно понять, какой человек перед тобой?

— Конечно. В любом тактильном виде спорта, когда ты нарушаешь личное пространство партнера, сразу ощущаешь либо неприязнь, либо симпатию. Как повезет.

— И притяжение между вами с Костей началось именно с танцев?

— Да, мы вместе начали ставить хореографические номера для Comedy Woman, и оба ощутили тот прилив сил, о котором вы говорили. (Смеется.)

— Нет между вами соревнования, кто круче?

— Я уже успокоилась на эту тему. У меня всегда присутствовал синдром лидера: хотелось везде быть первой, главной. Мне даже мама говорила: «Убери свой менторский тон!» Видимо, из-за того что папа военный, у меня постановка голоса такая — командная, требователь-ная. Раньше мы сидели где-нибудь в кафе с Натальей Андреевной и она меня постоянно одергивала: «Катя, не так громко». А сейчас многие мои знакомые отмечают, что я даже говорить стала тише.

— Это совместная жизнь с Костей так повлияла на вас?

— Думаю, и возраст, и определенные жизненные обстоятельства. Когда какие-то моменты остро переживаешь, внутренне меняешься. Много всего тяжелого произошло за последние пару лет: ушли из жизни мой старший брат, тетя, умер папа. Семья для меня всегда имела первостепенное значение, и я очень завишу от ее внутреннего микроклимата. И если что-то не так, меня это сильно выбивает из колеи. Пожалуй, несчастье с кем-то из близких — единственное, что может меня сломить.

— Уже ощущаете, что стали не ребенком, а опорой для мамы?

— Да, мама — это мой ребенок. Она может себе позволить не работать, а я могу позволить себе принести к ее ногам все, что она пожелает. И я рада, что так происходит, я много для этого сделала. Но и родители много сделали для того, чтобы я стала тем, кем являюсь.

— В определенный момент они смирились с вашей работой?

— Хотя родители воспитывали меня достаточно строго, они никогда не были категорически против моего выбора. Просто сказали: «Окончи институт». Для меня это было достаточно сложно, поскольку в те годы я активно выступала в КВН и на учебу времени толком не оставалось. Но я собралась и окончила вуз с хорошими отметками, защитила на «отлично» диплом, который, между прочим, написала всего за девять дней. И всё — мне предоставили свободу искать работу в той сфере, которая мне нравится.

— Вы не исключаете возможность, что когда-нибудь станете работать по специальности?

— Я об этом стала задумываться, когда доктор сказал, что, возможно, мне стоит сменить род деятельности. Спросил: «Что вы еще умеете?» Я ответила, что училась на юриста. Но, думаю, в ближайшие лет десять меня точно не возьмут на работу по специальности — кому нужен юрист-комик? Мои публичные выступления в суде будут восприниматься как элемент шоу. (Смеется.)

— Раньше во многих интервью вам задавали вопрос о свадьбе. Сейчас уже перестали вас женить?

— Да, слава богу. И перестали называть меня старородящей. Хотя буквально пару дней назад взволнованная мама сообщила: «Мне сейчас звонили из одной телепрограммы, сказали, что ты беременна». Я говорю: «Мама, мы же вчера с тобой встречались. Ты же видела, что я не беременна». — «А почему они так сказали?» Честно, не понимаю, откуда подобная информация берется. Стала в неудачном ракурсе на снимке — ага, животик. Значит, беременна. Нет животика — значит, анорексия. Как угодить, не знаю. (Смеется.)

— Как думаете, какая могла бы из вас получиться мама?

— Мы недавно отмечали день рождения моей крестницы Виктории, дочери моей коллеги Маши Кравченко. Там было очень много детей. По сути, мы с Костей были единственной бездетной парой. И я, глядя на этих молодых мам, поняла, что, наверное, не сильно бы от них отличалась. Возможно, была бы чуть построже. Я не люблю сюсюкаться с детьми, мне нравится разговаривать с ними как со взрослыми. Со мной в детстве тоже никто не нянькался, несмотря на то что я была долгожданной дочкой, поздним ребенком. Папа меня иногда баловал, а мама нет. Так что, думаю, я буду вести себя примерно так же, как она. И даже если вдруг превращусь в маму-клушу, никто об этом не узнает.

— Судя по всему, женщина вы сильная. Такая мечтает о сильном мужчине, но подминает его под себя…

— Костя младше меня на два года. И хотя многие полагают, что он тихий, скромный и молчаливый, это лишь видимость. На самом деле у него строптивый характер, и все бразды правления я уже давным-давно отдала в его руки. Я не хочу решать какие-то вопросы, у меня нет на это ни сил, ни времени, ни желания. И вообще, почему бы наконец не расслабиться рядом с мужиком? Устала я все контролировать и на себе тянуть. Костя взрослеет, становится мужчиной, и ему это тоже нравится.

— Как у вас дела с бытом обстоят?

— У нас нет такого понятия. (Смеется.) Иначе не знаю, как бы я вообще справлялась. Я сразу Косте сказала: «Я дома не готовлю, белье стирает машинка, гладит отпариватель, и раз в неделю приходит убираться Светлана. Тебя все устраивает?» Так что бытовухи в нашей жизни нет.

— И у вас нет желания создавать в доме уют, что-то привнести в интерьер?

— Почему это? Меня никто нарочито об этом не просит, не давит, и я иду и покупаю какую-нибудь фиолетовую подушку. Потом думаю: «У меня уже есть три такие. Зачем мне еще одна? Какая глупость». Может, пока все так спокойно потому, что у нас нет своего жилья, мы снимаем квартиру. Не знаю, что будет, если мы начнем делать ремонт. Возможно, тогда вся семейная жизнь сразу и закончится. (Смеется.)

— Ремонт — это испытание для отношений, особенно если вкусы разные.

— Тут я немного прощупываю почву, и он тоже. Плюс-минус мы друг друга понимаем. Думаю, у каждого из нас все равно будет своя территория. Даже нашу съемную квартиру мы негласно поделили на зоны: тут его уголок, тут мой. Если Костя сидит что-то сочиняет, придумывает, я его не трогаю, а спокойно ухожу в другую комнату. У него загруженный график, у меня тоже: то он на гастролях, то я. Временами мы вообще дома не бываем. Удобно, не успеваем друг другу надоесть. (Смеется.)

— Были какие-то привычки Кости, которые вас сильно раздражали?

— Я ненавижу грязную посуду, а Костя не моет ее за собой. Я же раскидываю свои вещи. То есть у нас два раздражающих фактора: я прошу Костю помыть стакан, а он отвечает: «Убери, пожалуйста, вещи». Я могу приехать с гастролей и оставить посреди комнаты нераспакованный чемодан, и он будет какое-то время так стоять, потому что у меня появляются другие дела и другие гастроли. А Косте очень не нравится, что он стоит и всем мешает.

— Вы оба смирились с такими привычками?

— Я стараюсь не разбрасывать вещи, а Костя все равно подсовывает мне немытые стаканы. Но каких-то глобальных разногласий между нами нет. Конечно, если заморочиться на эту тему, всегда найдешь к чему придраться. Но зачем? Поэтому у нас все хорошо.

— Есть ли у вас какие-то личные праздники?

— Давайте я назову праздники, которые мы не отмечаем. Во-первых, мы не празднуем нашу годовщину, так как не знаем, когда она у нас. Плюс-минус считаем, что мы вместе пять лет. Мы не празднуем 14 февраля, на Новый год и 8 Марта обычно работаем. Остаются дни рождения — его и мой, последние два года мы проводим их в камерной обстановке, вдвоем.

— Судя по всему, вы не очень романтичная пара.

— Я вообще не романтичный человек, хотя в последние годы стала достаточно сентиментальной. До сих пор не решаюсь посмотреть фильм «Хатико»: боюсь, это разорвет мне сердце. Что касается романтических жестов от мужчины, мне неловко их принимать, я опасаюсь сказать что-то не то или некстати засмеяться. В начале наших отношений Костя очень сильно переживал по этому поводу: мол, раз я натура творческая, надо красиво за мной ухаживать, а у него не хватало фантазии. Но в какой-то момент мы с ним все обсудили и я сказала: «Если хочешь сделать какой-нибудь романтический сюрприз, лучше не надо». Он ответил: «Ну слава богу!» (Смеется.)

— То есть и предложения на Эйфелевой башне вы не ждете.

— На самом деле кольца друг другу мы уже подарили. Наверное, их нельзя считать помолвочными. Скорее, это символ наших отношений: у меня есть его частичка, у него — частичка меня. Но мы не относимся к этому с должной серьезностью. Что касается самой свадьбы, то, честно говоря, на данный момент я ее не хочу. Был период, когда я рассматривала фото свадебных платьев в журналах. Сейчас он прошел: я провела такое большое количество свадеб, поставила такое количество танцев жениха и невесты, что просто перенасытилась.

— Родители на вас не давят?

— Нет, слава богу, и с внуками тоже не торопят. Спасибо и моей маме, и Костиным родителям за это. Они знают, что на нас давить бесполезно. И потом, это же очень серьезный и важный проект — ребенок, надо быть к нему эмоционально готовыми. (Смеется).

— Строите ли вы долгосрочные планы в жизни? Какой видите себя лет через пять?

— Раньше строила, сейчас нет. Мы живем в такое непредсказуемое время, поэтому, чтобы планы не рушились и не было ощущения разбитого карточного домика, я предпочитаю действовать по ситуации. Безусловно, у меня есть цели обзавестись своим жильем, создать семью, но так, чтобы выстраивать каждый свой день на пять лет вперед, — нет, это невозможно.

— Как вы считаете, человек — хозяин своей судьбы?

— Пятьдесят на пятьдесят. Это зависит от человека, насколько сильны его желания, мечты, как трезво и четко он видит свою жизнь, с какими делами себя ассоциирует, какими людьми окружает. Я считаю, что я хозяйка своей судьбы. То, что сейчас происходит в моей жизни, — исключительно моя заслуга.