Добрейшей души человек, который переиграл уже, кажется, всех злодеев в Голливуде. Любящий отец, воспитанный матерью-одиночкой. Горячий испанец, много лет ждавший свою нынешнюю жену Пенелопу Крус. Хавьер Бардем с легкостью совмещает в себе все эти черты и еще немного больше. В интервью журнала «Атмосфера» он рассказывает о том, что сохранить счастье в семье намного сложнее, чем сыграть любую роль, а сходить в магазин за молоком без щелчков фотокамер — это роскошь, о которой ему давно пришлось забыть.

— Хавьер, поделись, чем ты сейчас занят?

— Ох, хаос в моей жизни сложно описать! (Хохочет.) Пенелопа занята на съемках, так что дети и дом на мне. Но я привык, такова наша работа: за безумным проектом, который отнимает все силы, идет затишье, и не всегда эти периоды у нас с женой совпадают. К счастью, мы порой снимаемся вместе, хоть так можно проводить побольше времени вдвоем. Так было и на съемках «Эскобара»: три месяца пролетели незаметно.

— Тебе много раз предлагали сыграть знаменитого наркоторговца. Из-за чего ты отказывался?

— Впервые это случилось в 1998 году. Меня тогда сильно заинтриговал этот персонаж, он очень неоднозначный, но в проекте я участвовать не стал. Потом было еще несколько сценариев на ту же тему, но они вновь меня не убедили. В них Эскобар был больше похож на сказочного героя. А для меня он реален, и вся его ужасная история — тоже. Мне хотелось играть живого человека.

— Почему же в этот раз согласился?

— Этот проект совсем другой. Он основан на книге Вирхинии Вальехо, колумбийской журналистки, которая была возлюбленной Эскобара. Я несколько раз встречался с самой Вирхинией и с упоением прочел ее записи, в них множество интереснейших деталей об их романе. И, что самое главное, все такое настоящее, каким и должно быть. Поэтому я согласился влезть в шкуру этого персонажа. Я увидел его безудержную энергию и абсолютно холодный разум, и до меня наконец дошло, что сыграть его — огромная удача.

— Вы с Пенелопой не первый раз работаете вместе. Проще ли тебе сниматься с близким человеком?

— В чем-то проще, а в чем-то, пожалуй, даже сложнее. Кинематографическая реальность — вещь воображаемая, а наши отношения с женой реальны. Порой очень сложно не потерять эту границу между выдумкой и жизнью. Нужно все время себя напоминать, что мы другие люди, и оставлять сценарные конфликты на площадке. Хотя в этот раз не все у нас получалось. Ближе к концу съемок Пенелопа даже сказала, что моя трансформация ее сильно напугала, в какой-то момент она начала видеть не меня, а мой персонаж. Когда я узнал об этом, мы сели и обсудили все. Да, мы играем этих героев, но они не мы.

— Расскажи о своем детстве. Каким оно было?

— По испанским меркам у нас небольшая семья. Родители развелись, когда я был еще крохой, и мы остались вчетвером: я, мама и брат c сестрой. Мы были как стая волков — любого бы порвали, если б почуяли угрозу. Мама занималась нашим воспитанием одна, и ей было очень нелегко: чтобы прокормить нас, деньги приходилось зарабатывать всеми возможными способами. К слову, она тоже актриса. Днем мама снималась на телевидении, вечером выступала в театре, а ночью танцевала в кабаре. Ближе к утру ей удавалось поспать пару часиков, а потом снова на работу. И все ради нас. Но даже этого не хватало, мы еле сводили концы с концами. Часто дома нечего было есть. И ничего, выросли приличными людьми.

— Но теперь у тебя с деньгами проблем нет…

— Я уверен, что деньги приходят к тем, кто увлечен своим трудом, хотя мой подход к ним практически не изменился с детства. Я не транжира. Мама научила меня экономить, так что я до сих пор еще не все потратил из гонораров семилетней и даже десятилетней давности.

— Сложно тебе рослось без отца?

— Сейчас я понимаю, что в неполной семье мальчику тяжело стать настоящим мужчиной. У него банально нет героя для подражания. Я был предоставлен сам себе и, конечно, наделал кучу ошибок. Но как иначе? Приходилось самому разбираться во всем, ведь отец не мог рассказать мне, как устроен этот мир. Его просто не было рядом.

— А в школе ты как учился?

— Понятное дело, без отцовского ремня можно было особо не напрягаться. Да и вообще мне учиться не нравилось. Я терпеть не могу дисциплину. Все делал из-под палки. Поэтому не могу сказать, что школа меня реально чему-то научила. Конечно, читать и писать я умею, но ведь важно не только это. Школа должна помочь выстроить картину мира, привить какие-то основополагающие знания, а мне хотелось только нарушать правила. Естественно, я был несдержанным и постоянно дрался, врагов нажил немерено.

— Дело ограничивалось только драками?

— Сначала да, а потом прибавились проблемы с алкоголем. Я в то время очень много пил. И вот как-то в баре набрался как обычно и увидел у стойки симпатичную девчонку…

— Хотел ее соблазнить?

— Нет, ни в коем случае. Потребительское отношение к девушкам — это не про меня. Иначе я бы тотчас потерял мамино уважение, а мне оно слишком важно. Короче, та девчонка мне очень понравилась, и я старался любыми способами привлечь ее внимание. Не заметил только, что она была с бойфрендом, ну и ляпнул лишнего. Следующее, что я помню, — как меня дубасят этот парень и еще четыре пацана, причем жестко. Хорошо, что я тоже был не один, а то бы живым не ушел. Моим друзьям, правда, тогда прилично досталось: одному сломали плечо, а другому — ногу. После этого случая я осознал, что не стоит лезть на рожон и порой полезнее промолчать. И что самое важное — я понял, что грубое отношение всегда к тебе возвращается, поэтому стоит относиться к людям с большим терпением и вниманием. С той драки у меня как будто все внутри перевернулось: я стал ненавидеть жестокость. До сих пор не допускаю никаких ее проявлений в своем поведении.

— Так, подожди… Если ты не выносишь жестокость, то как же снимался в «Старикам тут не место»? Ведь твой герой там — настоящий маньяк!

— Знаю-знаю, звучит нелепо. Но видели бы вы меня на съемках этого фильма! «Мотор!» — и я превращаюсь в исчадие ада Антона Чигура. Но как только камера выключается, сразу же кричу братьям Коэнам: «Ребята, пожалуйста, уберите быстрее это ружье!» Они просто помирали со смеху. В общем, Коэны, конечно, гении, но как же сложно было сниматься! И это жуткое каре я им никогда не прощу. (Смеется.) Вообще моим героям не везет с прическами. После съемок в фильме «007: Координаты 'Скайфолл» я зашел в супермаркет купить пакет молока и поймал на себе косые взгляды. Потом вспомнил, что я до сих пор в гриме и блондин. Ну а про стрижку под горшок из «Старикам тут не место» даже говорить стыдно. Когда братья Коэны впервые увидели меня после работы стилиста, на их лице отразилась непередаваемая смесь эмоций. А мне просто хотелось провалиться.

— Злодеи у тебя выходят мастерски. Как же так?

— Честно? Сам не понимаю. Обычно думают, что можно вытащить какую-то свою черту характера и выстроить образ на ней, но в этих героях вообще ничего от меня нет. Может, дело во внешности? Взгляд исподлобья творит чудеса. (Улыбается.) Или во всем виноват мой испанский акцент… Мне тут недавно сказали, что у меня рот будто новокаином обколот.

— А тебе нравится играть отрицательных персонажей?

— Как ни странно, очень. Ведь они все такие разные, у каждого свои особенности. Все же есть в зле что-то безумно привлекательное. Особенно мне нравится разбираться, как мои герои стали такими монстрами, что лежит в основе их характера. К примеру, Антон из «Старикам тут не место» вообще не проявляет никаких признаков человечности. И это было своеобразным испытанием — влезть в шкуру такого персонажа. Пришлось практически забыть о своем эго на площадке, чтобы его понять. Еще мне нравится играть злодеев, потому что они почти всегда умирают. У меня даже есть примета: чем чаще актер в кино погибает, тем дольше проживет в реальной жизни. Судя по количеству моих экранных смертей, я буду жить вечно. (Смеется.)

— Давай поговорим о твоем актерском методе. Что для тебя сложнее — вжиться в роль или потом выйти из нее?

— Я начал сниматься в девятнадцать лет, а теперь мне уже почти пятьдесят. Конечно, за прошедшие годы были роли, после которых крайне непросто прийти в себя. Но с возрастом получаешь опыт, и в итоге я научился эмоционально отгораживаться от своих персонажей, тем более что многие из них — отрицательные. Так произошло и с ролью Пабло Эскобара. Когда режиссер прокричал: «Стоп, снято!», я просто оставил этот образ на площадке. Да и как иначе? Нельзя же тащить такую работу домой, к детям…

— Как ты смог попасть в Голливуд, ведь изначально снимался только в Испании?

— У всех испанцев в кино свой путь. К примеру, моя жена целенаправленно переехала в Лос-Анджелес в начале двухтысячных и очень быстро стала звездой, сыграв в «Ванильном небе» с Томом Крузом. Я выбрал другую дорогу: охотился за лучшими ролями в Испании. По моему мнению, если ты отличный актер, то Голливуд в итоге придет к тебе сам. Так и произошло.

— Кто из партнеров по съемочной площадке тебя особенно впечатлил?

— Я до сих пор чувствую себя ребенком, попавшим в сказку. Столько звезд вокруг! Ну, например, Джуди Денч, с которой я работал в фильме о Джеймсе Бонде. У нее наград больше, чем ей лет, при этом она очень человечна, у нее отменный британский юмор. Еще, пожалуй, Джонни Депп. Мы с Пенелопой снимались с ним в «Пиратах Карибского моря», правда, в разных частях франшизы. Я ему очень благодарен за то, что он тогда серьезно помог моей жене. Она узнала, что беременна, когда ее уже утвердили на роль. Отказываться от такого проекта ей не хотелось, и Джонни сказал, что сам все разрулит.

— Одни режиссеры постоянно говорят на площадке и дают наставления, а другие молчат. Ты каких больше любишь?

— Я работал и с теми, и с другими. К примеру, Вуди Аллен и братья Коэны не любят разбрасываться словами, а Джулиан Шнабель, у которого я снимался в фильме «Пока не наступит ночь» в далеком 2000-м, всегда советовал и делился такой интересной информацией, что я слушал не отрываясь и впитывал как губка. В общем, у каждого творца свой почерк. Правда, с годами я все больше убеждаюсь, что кино, как бы фантастически оно не было написано и сыграно, все равно контролируется деньгами. Безумно уважаю тех режиссеров, которые в подобных условиях умудряются создавать шедевры.

— Вы с Пенелопой так давно вместе и все же очень редко говорите о своем браке. Может быть, поделишься историей вашего знакомства?

— Это случилось на съемках фильма «Ветчина, ветчина» больше двадцати пяти лет назад. Она меня поразила, такая красивая… Я глаз оторвать не мог. Между нами проскочила искра. Но ей было всего шестнадцать, так что ничего не случилось. Страсть мы разыгрывали только на экране. Наверное, в старости я посажу детей перед телевизором, включу этот фильм и скажу им нравоучительным голосом: «Дорогие мои, смотрите внимательно, вот почему вы появились на свет». Хотя не знаю, получится у меня задуманное или нет. Может, со стыда сгорю, все-таки этот фильм — чистый секс. Не знаю, как родители Пенелопы вообще разрешили ей сниматься. Если дочка когда-нибудь принесет мне подобный сценарий и заявит, что это роль ее мечты… боже, я с ума сойду! Хотя в моем случае именно после «Ветчины» пришла неожиданная популярность. Меня стали узнавать на улицах.

— Когда же вы стали встречаться?

— Многие годы спустя. Все это время мы поддерживали контакт, но довольно поверхностно. И вот снова встретились — на съемках фильма «Вики Кристина Барселона» Вуди Аллена в 2007 году. Но никто из нас не решался сделать первый шаг. Не знаю, в чем была причина. Возможно, мы стеснялись… Короче, до конца съемок ничего между нами не было. К счастью, как раз в это время наш общий друг устраивал вечеринку, и мы с Пенелопой там слегка расслабились. Ну а остальное, как говорится, уже история.

— А какова твоя жена в реальной жизни? Такая же вспыльчивая и эмоциональная, как ее героиня?

— Конечно, она же испанка! Порой она бывает невыносимой. Когда мы ругаемся, бьет тарелки и кричит как ненормальная. Даже страшно становится. Но я безумно ее люблю. В ней есть эта всеобъемлющая страсть, любому делу она отдается полностью.

— Тяжело быть примером для подражания своим детям, учитывая, что ты рос без отца?

— Да, порой я понимаю, что моих знаний недостаточно. Хорошо, что у меня есть друзья, у которых тоже есть дети, — с ними можно обсудить волнующие моменты. Вообще растить детей — это, наверное, самое сложное и ответственное, что может быть в жизни. Особенно пока они еще совсем маленькие. Я быстро понял, что для этого нужна полная самоотдача, но тут очень легко переборщить. Чрезмерная опека тоже до добра не доведет, и надо учиться заботиться о малышах, не душа их своей любовью.

— Твои дети не страдают звездной болезнью?

— Нет, они даже не живут в Голливуде. Они — в Испании. Мы с женой вообще стараемся не проводить много времени в Америке. Думаю, это уже половина успеха счастливых отношений. Да и для детей Испания больше подходит. Там люди видятся с друзьями каждый день, а не ставят лайки в Инстаграме…

— От чего тебе пришлось отказаться ради славы?

— Главное, чего я лишился, — это возможность быть невидимкой. Когда я иду за продуктами, со мной минимум раз десять просят сделать селфи. Ну а сколько людей снимают меня просто так, я уж и не считаю. Сначала я пытался ходить безлюдными улицами и выбираться из дома поздним вечером, но это мало что изменило, только создало мне неудобства. В итоге пришлось принять, что это часть моей работы, и расслабиться.

— Стандартный вопрос: в чем секрет твоего успеха?

— Скажу так: наполовину это удача, на четверть хорошая подготовка и еще на четверть — дьявольское упорство. Ну и сущая мелочь напоследок: надо в любой момент быть готовым к неожиданностям, тогда все наверняка получится.

— С тобой так все и произошло?

— Да, счастливый случай. Режиссер Бигас Луна случайно заметил меня выходящим с вечеринки и решил узнать, не актер ли я. То есть я оказался в правильном месте в правильное время. В итоге он дал мне роль в «Ветчине», за что я ему до сих пор безумно благодарен. Этот фильм не только дал старт моей карьере, но и познакомил с будущей женой. Двойная удача!