Северия Янушаускайте стала открытием для русского кинематографа три года назад, когда получила приз на «Кинотавре» за роль в фильме «Звезда». С тех пор режиссеры стали активно приглашать литовскую актрису в свои проекты. В начале февраля на широкие экраны вышел драматический триллер «Селфи», где партнером Северии стал Константин Хабенский. Воспользовавшись случаем, мы решили поговорить с восходящей звездой о том, как ей работается в России, обсудили эмансипацию, проблемы коммуникации между людьми и роль женщины в современной семье. Интервью из февральского номера журнала «Атмосфера».

— Северия, вы рассказывали, что в школе трудно ладили со сверстниками. К тому же занимались рисованием, пробовали писать… складывается образ интроверта. Это верно?

— Да, верно. Я могу находиться в компании, но очень редко. Кто этот человек, душа компании? Тот, который умеет травить анекдоты и произносить тосты? Для меня встать и сказать какой-нибудь тост — огромный стресс. Предпочитаю скромно сидеть где-то в уголке и больше слушать, чем говорить.

— Почему же выбрали такую публичную профессию?

— В этом есть парадокс. Но в актерской профессии ты можешь носить различные маски, ты же не играешь самого себя. И лично для меня это способ спрятаться.

— А разве актер не транслирует что-то свое внутреннее в образ?

— Внутреннее — это та информация, которую ты набираешь, наблюдая за окружающими. Может, иногда это личный взгляд на какого-то персонажа. Но я не стараюсь показывать себя. Меня привлекает возможность не то что закрыться, но на какое-то время спрятаться под маской, исчезнуть как личность. Мне нравится это инкогнито моменто.

— То есть профессия научила вас более тщательно маскироваться?

— Да, я умею хорошо лгать, когда это порой требуется. (Смеется.) Но не в личной жизни, не с близкими людьми. Они знают, какая я. Дома я снимаю маску, а под ней моя кожа. И эта кожа чувствует и боль, и слезы, и смех — все, что я не показываю на публике.

— Впервые вы открыли русское кино три года назад, когда вас пригласила в свою картину «Звезда» режиссер Анна Меликян. Не было у вас сомнений, предубеждения насчет работы здесь?

— Я и до этого была в Москве, но совсем не знала города и русского языка. Вот это немного пугало. А так — было любопытно поработать в России.

— Вы рассказывали, что одна из ваших бабушек русская…

— Да, еще во времена СССР она вышла замуж за литовца.

— Вы спрашивали у нее о чем-то перед поездкой?

— К сожалению, сейчас нам не удается часто видеться, мы довольно далеко живем друг от друга. У меня остались какие-то детские воспоминания: ковры на стенах, самовар, пирожки и искусственная елка с ватой, имитирующей снег.

— Наверное, это был Новый год?

— Да, наверное. И еще запомнилось, как бабушка пила чай из блюдца. (Улыбается.) Вот это — и особенно ковры на стенах — казалось мне русской экзотикой. Но культура, язык — все прошло мимо меня. В семье мы не разговаривали по-русски. Бабушка общалась на нем с подругами и иногда с мамой. И мы не изучали русский в школе, чуть-чуть, в начальных классах, потом я выбрала другой язык. Я не читала русских книг… То есть считаю себя стопроцентной литовкой.

— Но сейчас вы достаточно хорошо говорите по-русски.

— Да, я довольно быстро его выучила, когда потребовалось для роли. Может, он сидел где-то глубоко в корнях.

— В своих первых интервью вы признавались, что в Москве чувствовали себя не в своей тарелке. Сейчас вы часто летаете сюда на съемки, появились ли у вас любимые места, друзья?

— Москва — огромный город. И я поняла, что жить в мегаполисе — не мое. Я интроверт, мне нравится находиться дома, мне неуютно в толпе людей. Я теряюсь. Да, прилетаю на съемки, но по-прежнему не могу ориентироваться: где я нахожусь, в каком районе Москвы? Все кажется безумно далеко — ты долго-долго едешь, еще эти безумные пробки… В Вильнюсе я привыкла ходить пешком. Пятнадцать минут — и ты в центре, еще пятнадцать — и в театре.

— Вильнюс и Москва совсем не похожи?

— Нет. Это старый европейский город. Появились новые районы, где архитектура чем-то напоминает Москву, но в основном — нет, не похожи.

— А работать здесь вам нравится?

— Мне везде нравится работать, если это хорошие предложения, интересная роль, новый опыт для меня. Тогда мне не важно, где проходят съемки.

— Вы говорили, что избирательно относитесь к проектам. В феврале у вас состоялась новая премьера. Чем привлек сценарий «Селфи»?

— Меня привлек не сценарий, а возможность поработать с режиссером Николаем Хомерики и актером Константином Хабенским. Сценарий я прочитала, в картине у меня небольшая роль. Подобное я уже играла. Но не жалею. Мне было любопытно поработать с Николаем, мы до этого уже общались, он показался мне интересным режиссером, который снимал авторское кино. Хотя сейчас пробует и другие жанры. Хабенский — очень яркий актер. Но я прыгнула в эту картину, как в последний вагон. Уже шли завершающие дни съемок, все чувствовали себя немного уставшими. В том числе и Константин. Сложная роль для него, он же играет сразу двух персонажей. Поэтому я старалась не отвлекать его внимание собой, держать человеческую дистанцию.

— Как вы считаете, с партнерами по съемочной площадке нужно общаться вне ее?

— Это зависит от жанра, от роли. Иногда я сама отстраняюсь, не чувствуя контакта. Не со всеми ты на одной волне, и это нормально. Хотя могу сказать, что пока мне везло с партнерами. Приобрести друга — редкая удача, но такое у меня случалось, в том числе и с русскими актерами. И все-таки мне кажется, не стоит чрезмерно отвлекать людей собою. Некоторые мои коллеги чересчур уж активные, все время задают вопросы во время съемок. Это мешает. Я деликатно улыбаюсь, конечно. Но понимаю, что сама бы так не поступила.

— О чем для вас эта история?

— Мне кажется, она очень современная. Фильм поставлен по роману Сергея Минаева, который написал в свое время «Духless», сейчас типаж главного героя — тот же. Успешный мужчина, при этом одинокий, несчастный, разочаровавшийся. И появившийся двойник дает ему возможность осознать, в чем настоящие ценности.

— А вы есть в социальных сетях?

— К сожалению, пока да. Я создала официальную страницу в Facebook, чтобы люди могли общаться со мной как с актрисой, оставлять свои комментарии. До этого мне писали письма, на которые я просто не успевала отвечать. Мне кажется, иметь такую страничку полезно, хотя поклонники тоже бывают разные. Когда-то я пробовала Инстаграм — это вообще ужасно, на мой взгляд. Выкладывать фото, отслеживать, сколько лайков тебе поставили. Не хочу никого осуждать, но подобное общение — не для меня. Возможно, я старомодный человек: мне хочется прямого контакта. Порой это даже грустно — то, что происходит с нами в социальных сетях. Это большая тема для кино. Я понимаю, почему все так. Мы стали холодные, закрытые, а тут все просто: сто лайков — значит, я живой. Но опять же, зачастую мы видим на страницах в соцсетях лишь иллюзию успешности.

— Вам никогда не хотелось что-то улучшить в себе? Есть ли у вас недостатки, которые, как вы осознаете, мешают вам жить?

— Конечно, я ведь живой человек, как все. Не буду кокетничать и говорить, что нравлюсь себе такой, какая я есть. Мне кажется, я до сих пор в себе не уверена. Но мне уже не двадцать пять, не одна работа в кино сделана, и кажется, пора бы уже появиться этой внутренней уверенности, но ее нет. Возможно, это проблема, но я общалась и с другими актерами, которые успешны, знамениты и при этом чувствуют то же самое, что и я. Популярность сегодня есть, завтра нет, и надо быть сильным человеком, чтобы подняться над ситуацией.

— Вы боитесь простоя в работе? Переживаете, когда нет предложений?

— Простоя не боюсь, если знаю, что у меня будет не три каких-то непонятных скучных фильма, а один, но значимый. Когда совсем сидишь без работы и не понимаешь, что будет через три-четыре месяца, тогда страшно. Но такая у нас профессия. Я знала, куда шла.

— Влияет ли ваша возрастающая популярность в России на карьеру дома, в Литве?

— Да я и не замечаю, что здесь очень уж популярна. (Смеется.) А в Литве небольшая киноиндустрия, так что предложений больше не стало. Вообще, мне кажется, успех не гарантирует наличие работы.

— Ваш муж — коллега по профессии, режиссер кукольного театра. Обсуждаете ли вы дома рабочие проблемы?

— Мы постоянно говорим о своей профессии, может, потому, что обожаем свое дело. Да и как может быть иначе? Ведь это то, что волнует нас очень сильно. Мы любим смотреть фильмы вместе, потом их обсуждать. (Улыбается.) Иногда устаешь от подобных тем, конечно. (Смеется.) Но пока мы живем так, по-другому не можем.

— Вам интересен кукольный театр?

— Да.

— Как зрителю или маме сына-школьника?

— Мне он интересен как другая театральная форма.

— 23 февраля в России отмечали мужской праздник. В Литве еще осталась подобная традиция?

— В Литве этот праздник абсолютно не популярен, я постоянно про него забываю. И папа пишет мне с обидой, что я опять его не поздравила. Но 8 Марта тоже проходит как-то вскользь. Представители старшего поколения еще радуются букетам тюльпанов, но молодое уже не воспринимает его всерьез, относятся со смешком. На авторадио, например, можно услышать какие-то шутки на этот счет.

— Какие качества вам импонируют в мужчинах?

— Не важно, мужчина это или женщина, для меня имеют значение общечеловеческие качества: доверие должно быть к человеку, я ценю чувство юмора, скромность. Не люблю, когда люди выпячивают себя. Наверное, у меня старомодные взгляды. (Улыбается.)

— Вы создаете впечатление успешной и независимой женщины. Вам приятно быть во всем самостоятельной? Позволите ли вы, например, мужчине помочь вам с тяжелым чемоданом?

— Я не фанат эмансипации, это точно. Мне не нравится феминизм — стало много спекуляций на этот счет, я считаю. Априори мужчина обладает большей физической силой. И если он видит, что мне тяжело и как умный человек желает помочь, я считаю, это нормально. Но это не говорит о том, что мы во всем слабый пол. Я, как женщина, тоже могу помочь мужчине. У меня хорошая интуиция, а представители сильной половины человечества, как правило, ею не обладают. Поэтому я могу дать хороший совет, как поступить в той или иной ситуации.

— Большинство русских женщин чувствуют себя неуютно, если муж зарабатывает меньше. Как к этому относитесь вы?

— А кто их заставлял выходить замуж за этого человека? Мы сами выбираем, как строить свою жизнь. Точно так же, как выбираем профессию. Я могла бы учиться лучше и стать математиком или физиком. Кому теперь жаловаться? Если женщина живет с мужчиной и ощущает себя несчастной, это ее выбор. Что касается заработка, времена, когда финансовая ответственность за семью лежала целиком на мужчине, прошли. С этим надо смириться. И менять свои старомодные взгляды. Но мне бы не понравилось, если бы я одна работала, а мой муж сидел дома на диване. Как не понравилось, если бы мой сын после окончания школы не пошел учиться в университет. Я такого не позволю. Точнее, обозначу дилемму: если он не хочет учиться и потом работать, это его проблема, не моя. Я не буду опекать его всю жизнь. Та самая русская бабушка учила такому подходу мою маму и, наверное, передала подобные взгляды и мне. Хотя я не утверждаю, что живу именно так, как говорю, но стараюсь так жить.

— Есть ли у вас дома разделение на мужские и женские обязанности?

— Ответ будет похожим: все изменилось, наши родители жили совсем по-другому. Раньше было четкое деление: муж зарабатывает, женщина сидит дома, занимается хозяйством, воспитывает детей. Сейчас крен в другую сторону наметился — женщины стали чересчур самостоятельными, жесткими. Как в случае с весами, которые стремятся к равновесию, здесь надо найти баланс: быть женственной, но при этом и самостоятельной, быть любящей мамой и при этом не чувствовать себя виноватой, потому что занимаешься карьерой. Это определенная работа над собой.

— В какие моменты вы себя чувствуете особенно женственной?

— Всегда. Ведь мой пол женский, я не мужчина. Может, иногда ощущаю себя более сильной, чем нужно.

— Все-таки, в какие моменты особенно? Может, когда вам говорят комплименты?

— Нет, комплименты мне принимать сложно. Наверное, это тоже связано с внутренней неуверенностью. Я перфекционист и всегда найду к чему придраться. (Улыбается.) Я знаю, как выгляжу, не надо мне лгать. И если я иду домой уставшая, а кто-то из знакомых, встретив меня по дороге, говорит: «Ты отлично выглядишь», я понимаю, что это дежурный комплимент. Искренность встречается редко. Люди тебе улыбаются, но это обычная вежливость. Хотя бывают и слова восхищения, сказанные от души. Я учусь принимать комплименты, не кокетничать, а говорить спасибо.

— Любите ли вы себя баловать?

— Да, мне нравятся СПА, всевозможные массажи. Нравится нежиться под солнцем у моря. Вообще, где море и тепло, ничего больше и не нужно: ни косметики, ни нарядов.

— А к шопингу вы равнодушны?

— Не могу так сказать. Я хожу по магазинам редко, но метко. И очень люблю покупать подарки — родным, друзьям.

— В российском кино вы часто предстаете в образе холеной леди. Насколько он вам близок?

— Не очень. У меня есть и другие фильмы, если зритель их не видел, это его проблема. Я перестала переживать из-за амплуа, просто стараюсь его не тиражировать. Как правило, отказываюсь, если мне предлагают похожую роль. В жизни у меня совсем другой стиль. Я панк (смеется), у меня короткая стрижка, минимум макияжа, мне нравятся мужские вещи. Но мне интересно меняться. Например, я играла Риту в телесериале «Оптимисты» — любопытно было примерить на себя этот образ. И такой кайф — снять потом высоченные каблуки и перекраситься из блонда в свой природный цвет. Я устаю в кино от шика-блеска, в жизни хочется быть проще.

— Есть ли у вас свое верное средство восстановить энергию?

— Закрыться, побыть в одиночестве. Я очень люблю свою семью, друзей. Но все знают, что какое-то время мне надо побыть одной. Мне нужно личное пространство. У нас есть дача в пятидесяти километрах от Вильнюса. Иногда я там уединяюсь. У меня там грядки, я люблю копаться в земле. (Улыбается.) Я же родилась в Шауляе, это почти деревня. Иногда мне даже смешно: играю рафинированную даму, а через несколько дней уже пропалываю грядки по локоть в грязи. Так что эти леди в золотых дворцах очень далеки от меня.

— Вам никогда не хотелось пожить такой жизнью?

— Нет, мне кажется, от нее сильно устаешь. По большей части такие дамы сосредоточены на своих личных потребностях. А мне все-таки интересны другие люди: сын, муж, родители, друзья. Когда думаешь о других, на себя уже не тратишь столько времени. Хорошо выглядеть хочется как раз для себя, а не для других. Именно тогда получаешь искреннее внимание, заботу и любовь от окружающих.

— О чем вы мечтаете в данный момент?

— Мечта у меня всегда одна и та же — поскорее вернуться домой.