Его ассоциируют прежде всего с Антоном Мартыновым из «Универа» и искренне считают, что Станислав Ярушин, как и его сериальный герой, — этакий мажор, которому все блага мира падают на голову по первому желанию. Однако в реальной жизни актер совсем не похож на Антона, и всего, чего он достиг, добился собственными силами. Но «Универу» все равно очень благодарен. Ведь даже со своей женой он познакомился благодаря этому сериалу.

— Станислав, ты родом из Челябинска. Желание переехать в Москву и стать актером появилось еще в юности?

— Не было такого. Я до семнадцати лет профессионально играл в хоккей. Поступил в вуз (это был Челябинский государственный агроинженерный университет) как хоккеист. Поэтому мысли о будущем были связаны именно со спортом: надеялся, может быть, какая-нибудь московская команда меня заметит. Но никогда особо не переживал по этому поводу. Как будет, так и будет.

— Куда обычно идут мальчишки в Челябинске после школы?

— В Древней Спарте, как известно, некрасивых и больных мальчиков сбрасывали со скалы. Так вот, у нас бытует шутка, что если мальчик не умеет играть в хоккей, его бросают с Уральских гор. Но на самом деле в Челябинске мало кто остается. Оттуда все уезжают: экология плохая.

— Но с хоккеем у тебя в итоге не срослось, зато получилось с КВН.

— Я всегда обожал смотреть КВН по телевизору. Думал: как у них там хорошо, как весело… Очень хотел туда попасть. Прошло время, и я там оказался. И вот тогда понял, что это не только хорошо, но еще и очень тяжело. Нереальный режим. Наверное, те перегрузки сейчас сказываются на мне.

— А когда в твоей жизни появился КВН?

— Еще в школьные годы. Я и в театральных постановках участвовал. У меня и хоккей, и творчество шли параллельно. Помню, сижу в раздевалке, готовимся к матчу, все мысли об игре, а папа у меня спрашивает: «Не хочешь выступить на конкурсе молодых вокалистов?» А у меня пубертатный период, поэтому я — ни в какую: «Хочешь, чтобы ребята в раздевалке меня бабой называли?..» Но я выступил, это показали на всю Челябинскую область. Я занял второе место. Ребята, кстати, оценили мое выступление. Помню, когда я зашел в раздевалку, все начали хлопать — как в фильмах. Уважение, одним словом! Ведь в те годы, если ты в телевизоре — это все, высшая степень признания! Так что в какой-то момент папа мне сказал, чтобы я завязывал с хоккеем, мое место на сцене. Уже на первом курсе в институте меня забрали в команду КВН как вокалиста.

— Университет-то ты в итоге закончил?

— Нет. Вообще я туда поступил из-за мамы. Она настояла, чтобы у меня было техническое образование: так были воспитаны советские люди, казалось важным получить диплом. И вот сидел я в вузе первые два курса и не понимал, что я там учу. Теория и производство растительности, какие-то животноводческие дела… Я должен был стать инженером-механиком сельскохозяйственного производства. Черт возьми, куда мне это?.. Первый курс я закончил без «троек»: еще были школьные предметы. А когда понеслось углубление в сельскую жизнь… Я получил права на трактор. И не понимал зачем.

— Когда ты решил, что больше не хочешь учиться?

— В 2001–2002 годах, когда команда «Уездный город N», в которой я участвовал, стала мегапопулярной. Мы плотно гастролировали по России. Это и была точка невозврата. Все! Я понял: какой университет — я семь лет там числился, а диплом не получил. Ребята из молодого кавээновского поколения меня встречали и говорили, что учатся в одной группе со мной. Я отвечал, что мне приятно, но я там ни разу не появился.

— Кавээнщики всегда пользовались популярностью. Тебе это льстило?

— Да, и меня повело не совсем в том направлении. Когда в двадцать с небольшим приходит слава, тебя узнают на улицах, не всем удается адекватно пережить этот период. Мне кукушку снесло. Я даже по отношению к родителям стал зазнавшимся типом. Хорошо, вовремя удалось остановиться. Помог отец. Он, преподаватель истории, психологии, обществоведения, со мной просто поговорил. Но хорошо, что меня накрыло в двадцать один год. Я видел тех, кто взлетел в сорок–пятьдесят лет, да еще с менталитетом девяностых годов. Вот там беда!

— Как ты попал в «Универ»?

— Ребята, которые продюсируют и писали сценарий «Универа», — мои приятели, кавээнщики из моего города. Они сказали, что есть образ в сериале на двадцать серий, который, как им кажется, мне подойдет. Но у нас есть понятие «дружба», а есть понятие «работа». Поэтому мы сразу договорились: прохожу кастинг на общих основаниях. Я прошел кастинг, и все сложилось. Эти двадцать серий длятся уже на протяжении нескольких лет…

— Ты заканчивал какие-нибудь актерские курсы?

— Нет. Году в 2003-м, может, в 2004-м поступил в ГИТИС, но не стал учиться. Это было заочное отделение, курс Виктора Ракова. Наверное, в тот момент меня остановило то, что я не из богатой семьи. Родители зарабатывали, мы не бедствовали, но я им помогал. Поэтому в голове крутилась кавээновская история, из которой страшно было уходить: гастроли, финансы… А если бы я стал учиться, я всего бы лишился.

— Но тебе хочется выйти за пределы этого устоявшегося образа? Сыграть у какого-нибудь маститого режиссера в «полном метре»?

— У меня есть спектакль «Размазня». Это антреприза, где я играю киллера. В основу легла одна французская пьеса. Так вот, зрители говорят, что им нравится видеть меня в ином амплуа. Понятно, что на мне пока еще висит клеймо комедийщика. Но могу сказать, что у меня были предложения, кастинги в драматические истории. И они должны были свершиться, но по той или иной причине не получалось. Конечно, мне хотелось бы сыграть в каком-то неожиданном образе. Пока же в большинстве случаев присылают сценарии легковесных комедий — то, что я уже делал миллионы раз. Отказываюсь.

— То есть за деньгами не бежишь?

— Нет, ни в коем случае. Зачем?..

— Можешь себе позволить. У тебя сейчас тылы прикрыты «Универом»…

— Да, он еще долго будет сниматься. Но я также думаю о бизнес-проектах, не имеющих отношения к киноиндустрии. Пока не могу раскрывать подробности. Но я не понимаю знакомых актеров, которые сидят и ждут, когда их пригласят в какой-то проект. Я у них спрашиваю: а почему не придумать что-то совсем другое?

— Кстати, про другое. Ты ведь еще и петь начал?..

— Пел-то я еще со школьных времен. У меня и группа была в Челябинске. Я предлагал пацанам поехать в Москву, но они не решились сдвинуться с насиженных мест — пели в ресторанах «Летящей походкой». Испугались потерять стабильный заработок. А я наконец исполнил мечту своего детства. В прошлом году выпустил сольный диск. Не скрою: моя медийность сыграла свою роль. Но я очень рад.

— Что поешь?

— В основном свои песни, еще — песни моего папы: он их создал, когда мне было лет восемнадцать-двадцать. Несколько вещей мне написал Илья Зудин, солист группы «Динамит». Кавер-версии не исполняю — не люблю, не понимаю.

— Вы гастролируете?

— Конечно. В планах — создать коллектив, музыканты которого играли бы только со мной. И это не ревность, просто у нас сейчас сложился хорошая команда. Играем в Москве, Краснодаре, Челябинске… Мне нравится то, что я делаю, у меня нет покровителей, я никому ничего не должен, никто мне не навязывает свои вкусы в музыкальном плане. Зрители, как мне кажется, видят, что я — не искусственный. Когда долго нет концертов, я, выходя на сцену, волнуюсь. Но мы дали жару на последнем концерте так, что… Иногда приходят мысли: а что я делаю, кому это нужно? А вот после таких встреч со зрителями понимаю, что хочу жить творчески.

— А как же хоккей?

— В хоккей продолжаю играть. Но он мне не приносит никаких финансов. Для меня это исключительно возможность поддерживать себя в форме, здоровый образ жизни. Мне это нравится. Я погудел в кавээновские годы, сейчас все свободное время — спортзал и семья.

— Давай про нее поговорим. Ты ведь — человек женатый, отец семейства (на интервью Станислав приехал со своей дочкой, которая мужественно отсидела все время, что мы беседовали, — а это заняло больше часа. — Прим. авт.) Расскажи, как познакомился со своей супругой.

— У нас все получилось красиво. Мы познакомились на съемках сериала «Универ». Алена пришла на площадку к своей подружке — по каким-то делам. Ее даже уговорили сняться в массовке. В первый день, признаться, я даже не обратил на нее внимания. А когда она появилась на второй день — что-то забрать, — тут уже мои глаза открылись. Я понял: это судьба. Через неделю мы стали жить вместе. Через месяц, на Новый год, я сделал предложение. Как сейчас помню: 2 января Алена улетела на родину — в Томск. А я поехал с друзьями продолжать отмечать встречу Нового года в загородный дом. Но уже через пару часов понял, что не могу без нее. И вот прямо в горнолыжном костюме, с паспортом в руках, я все бросил и помчался в аэропорт. Конечно, билетов нет, да и регистрация на рейс закончена. Но женщина на стойке узнала меня по КВН. Сказала, что попробует помочь. Обнаружился билет — правда, стоимость аж восемьдесят тысяч рублей. Хорошо, у меня на карте как раз было сто тысяч. Меня запускают в самолет. Я лечу в бизнес-классе абсолютно один. Приезжаю к Алене, отсыпаюсь, прихожу после новогодних вечеринок в себя, а потом перед всем семейством делаю ей предложение. Все соглашаются. Оказывается, мама Алены знала меня по КВН. А вот сама Алена его не смотрела. Но почему-то считала, что я — такой весь из себя мажор. И все волновалась, что у них туалет на улице… А у меня у самого мама из станицы, что под Анапой, я так же жил, мне не привыкать. А ту женщину за стойкой, которая помогла мне найти билет, я встретил где-то год назад. Сказал ей большое спасибо, поведал, что у нас с Аленой двое детей. С тех пор мы общаемся.

— Но у семьи Алены не было предрассудков в отношении тебя? Все-таки публичные люди в понимании многих — не самая хорошая партия…

— Нет, со стороны семьи Алены ничего такого не было. А вот мой папа на свадьбе «выступил». «Ален, ты понимаешь, за кого выходишь?» — спросил он у моей будущей супруги. «Понимаю!» — твердо ответила Алена. Я ценю доверие моей жены. Да, у меня есть поклонницы, ну и что? Важно ведь, как я себя веду по отношению к ним. Бывают такие поклонницы, что мужчины, тьфу-тьфу-тьфу, из семьи уходят. А бывает, что в адеквате. Я держу всех на расстоянии. Если человек приятный, не сумасшедший, субординационно тактичный, я спокойно начинаю общаться, дальше смотрю. Кто-то начинает гнильничать, юлить — я с такими сразу прерываю отношения. Конечно, бывают случаи, когда поклонники и на улице подбегают. Помню, один из таких, с дикими глазами, выхватил у меня из рук телефон и начал кричать: «Сфоткайся со мной!» Я опешил. Только и спросил, сколько ему лет. Ответил, что девятнадцать. Но вообще я стесняюсь, когда меня узнают. Стараюсь в людных местах не появляться.

— У вас с Аленой — двое детей, Стефания и Ярослав. Старший ребенок — дочь. Не переживал, что первой появилась на свет девочка: ведь многие мужчины почему-то мечтают о наследнике?..

— Хотел именно дочку. Безумно хотел. И второго — пацана. У нас есть прекрасный врач Лев Лазаревич Немировский. Он наш друг семьи. Мы ему перед первыми родами говорим: хотим, мол, девочку. Чик! Получилось. Потом — ему же: хотим пацана. Чик! Получилось. Я ему так и сказал: либо он действительно гений своего дела, либо ему просто фартит. Мы с ним ржем по этому поводу. Мои друзья потом ходили к нему, и все, что планировали, состоялось. У меня уже мысль про третьего ребенка возникает. Но Алена пока взяла тайм-аут. Говорит, что хочет немного пожить для себя. А то у нас за пять лет все быстренько получилось: через неделю стали жить вместе, через месяц я сделал предложение, летом того же года поженились, причем на свадьбе она была уже беременной. Поэтому торжество особо не отмечали. Никто из друзей толком и не знал. Я утром позвонил, сообщил, что женюсь. Они ответили: «Вот дебил! Чего же раньше не сказал?!» (Дебил — в хорошем смысле.) Так что многие из тех, кого пригласил, не смогли присутствовать. Но, думаю, когда мы с Аленой дойдем до более серьезных отношений перед Богом, тогда мы что-нибудь закатим. Женщинам же нужна хорошая свадьба. И я, уважая свою жену, обязательно это сделаю.

— Рождение дочки изменило тебя?

— Очень. Помню, она родилась, и первая температура — тридцать семь — довела нас до истерики. Алена плачет, я мечусь, звоню знакомым, куда-то мчусь… Пробки… Мы тогда за городом, в Щелкове жили. Сейчас у второго ребенка температура сорок — мы оба спокойные. Все с опытом приходит. Думаю, когда рождается первый ребенок, все родители ведут себя примерно одинаково. Паникуют даже по мелочам. Неприятно, когда малыш болеет. Были ситуации — и вдвоем в больнице лежали. Но ничего, это жизнь.

— Уже понятно, к чему тяготеют дети? Чем они любят заниматься?

— Малой, ему сейчас два с половиной года, у меня с характером парень. Хочу, чтобы хоккеистом стал. Посмотрим. Главное, чтобы было занятие. Улица, конечно, должна присутствовать, но в меру. У меня она нормальная была: футбол, хоккей… Бывало, и дрались. Но вот плохие привычки меня обошли стороной. А сейчас этого много, особенно в Москве. Я побаиваюсь за сына. Когда начнутся тусовки, клубы — мне кажется, я сам туда буду ездить. Во всяком случае, в Инстаграме буду знать все пароли. (Смеется.)

— Какие у вас методы воспитания в семье?

— Как ни банально звучит, кнут и пряник. Дети знают, что по делу я могу и подзатыльник дать. Ярика учу давать отпор. Мы думали, что у Стефании возникнет ревность, когда появится брат. Но, к счастью, этого не произошло. Они очень любят друг друга. Ярик защищает Стефанию. Иногда, правда, между собой мутузятся. Но это нормальное явление.

— Хватает времени на воспитание?

— Стараюсь. Бывает, конечно, что я загружен. Но в субботу я всегда с семьей. Даже на детские программы езжу. Мне кажется, в воспитании главное — не перегружать ребенка информацией, не делать из него вундеркинда. И тогда все будет гармонично. Алена за те годы, что мы вместе, не работает, занимается семьей, хозяйством. Поэтому дети — под постоянным присмотром мамы.