Быть счастливым — это выбор человека, а не судьба. В этом уверена Ольга Медынич. Приятно, что в отличие от большинства «грустных клоунов» актриса, которую мы привыкли видеть в комедийном жанре, и в жизни излучает позитив. У Ольги тоже был непростой период, стагнация, когда она не знала, куда двигаться дальше. Но, приняв отчаянное решение бросить все и переехать из родного Петербурга в Москву, не прогадала. Здесь она нашла не только новую работу, но и любимого человека.

— Ольга, вы сказали, что живете неподалеку, на Кутузовском. То есть переезд из Петербурга в Москву произошел окончательно?

— Слава богу, это случилось еще два года назад. Могло быть и раньше, но мне предложили роль в телефильме «Великая», где я играла Елизавету Воронцову, любовницу Петра, так называемую разлучницу. И я еще полгода провела в Петербурге, уже как московская артистка. Мне даже сняли там квартиру. А собственная квартира в Москве меня уже ждала, ключи были на руках.

— Почему вы выбрали этот район — понравилось место или сыграли роль соображения престижа?

— Был выбор: купить жилье побольше площадью на окраине Москвы или небольшую квартиру в центре. У меня маленький ребенок, и люди с детьми предупреждали меня, что если я поселюсь где-нибудь за городом, то уже не переберусь поближе, поскольку мы обрастем садиками, школами, врачами. А я мечтала: если уж жить в Москве, то только в центре. Я люблю пешие прогулки, мне нравится открывать для себя город. Прямо через мост — Арбат, Театр имени Вахтангова, Мастерская Петра Фоменко. И в плане инфраструктуры удобно: много магазинов, хорошие школы вокруг, а детский сад, куда ходит мой сын, прямо в нашем дворе.

— Вы с любовью, очень миролюбиво говорите о городе. Обычно петербуржцам здесь не нравится.

— Я какой-то странный петербуржец. Я там родилась, выросла, закончила школу и институт, отработала семь лет в театре. Но почему-то всегда любила Москву. Для меня Москва как дурная заполошная мамаша, а Питер — строгий дядя. Вот такая ассоциация. Да, тут сумасшедший ритм, но он совпадает с моим внутренним ритмом. Я человек активный, и мне не хватает двадцати четырех часов в сутках. У кого ритм не совпадает, никогда не переберется в Москву. Некоторые мои знакомые говорят: как ты можешь жить в этом дурдоме, да еще и на Кутузовском проспекте? Но я чувствую себя здесь очень комфортно.

— А насколько комфортно вашему сыну?

— Я считаю, что дети должны жить по закону стаи. Мама плохого не посоветует. (Смеется.) У него здесь детский сад, в который он с удовольствием бежит. Причем сад бесплатный, государственный, в котором работают потрясающие воспитательницы, очень милая заведующая. Меня пугали, что в сад в Москве очень сложно попасть. Нас взяли с легкостью, ведь в центре живет довольно мало детей. Вокруг расположены дома работников МИДа, поэтому в саду вместе с моим сыном играют дети самых разных рас и национальностей, есть афроамериканцы, индусы, все прекрасно общаются на русском. Диме очень нравится там. У него появился друг по имени Абу. (Улыбается.) Дети так и должны расти — абсолютно нормально воспринимать человека другой национальности, цвета кожи.

— А для вас определяющим при смене места жительства было наличие работы, более интересных проектов здесь?

— Знаете, в тот момент у меня было ощущение, что я просто «зависла». Я родила ребенка, мне тридцать лет, и я не знала, куда двигаться дальше: ничего не происходило — ни внутри меня, ни вокруг. Для меня это было настолько дискомфортно, что я решила поменять абсолютно все. Распрощалась с прекраснейшим театром, родным городом, прошлым. Что называется, пустила кровь. Именно так раньше лечили непонятные болезни. И представьте — обрела внутреннюю гармонию.

— В одном из интервью вас спросили про то, какие фильмы и телесериалы вы сами смотрите. И вы ответили, что у поколения тридцатилетних другие интересы. Получается, вы заняты в проектах, которые вам как зрителю не понравились бы?

— Дело не в этом, просто телезрители — совсем другая аудитория. У тридцатилетних нет времени смотреть телевизор, мы много работаем. Это большая роскошь — переключать каналы и позволить себе зависнуть на каком-то сериале. Время — деньги. Если мне хочется что-то посмотреть, я скачаю это в Интернете. Но существуют другие возрастные аудитории — дети, пенсионеры, домохозяйки. Мы работаем для них.

— Насколько вы довольны тем, как складывается карьера?

— Профессия зависима, что уж притворяться. Довольна, не довольна — есть определенная данность. Я оптимист и не люблю жаловаться на жизнь. Есть проекты, в которые мне хотелось бы попасть, но говорить: «Ах, меня не оценили», — не в моем характере. Надо благодарить судьбу за то, что тебе дается, а не обижаться на то, что чего-то не случилось. Москва слезам не верит, это правда. Не то что я опускаю руки и перестаю мечтать о серьезных драматических ролях, но если режиссеры и продюсеры пока видят меня в комедийном жанре, буду стараться делать дело хорошо. Лет до тридцати я сильно переживала на эту тему. Обижалась. Не на кого-то, а на внутренние обстоятельства. И как-то раз на одном театральном банкете заметила актрису — как говорят, лицо знакомое, а где снималась, не помню. Она сидела напротив меня с такой кислой, обиженной миной, что было неприятно на нее смотреть. Потом ей что-то не понравилось, она ушла. И было понятно, что обида ее — от недопонятости, невостребованности. Вот такой я точно не хочу стать! Я буду радоваться тому, что имею. Ведь недаром уныние считается одним из самых страшных грехов.

— Наверное, вы обратили внимание, что в Москве много злых и раздраженных людей. Может, дело как раз в том, что едут сюда с определенными амбициями и не получают того, что хотят?

— Возможно. Но люди забывают о самом главном — надо быть счастливыми. Жизнь проходит, пока мы на нее обижаемся. Ей плевать на наши претензии, она просто идет. Я уверена: фортуна поворачивается лицом только к благодарным людям. И я так живу.

— Вы всегда были оптимисткой?

— Да. Я Стрелец по знаку Зодиака, и как сказал мне знакомый астролог: «Тебе отрежут ногу, а ты будешь прыгать на второй и кричать: «Как здорово, что у меня осталась нога!». Не то что у меня не бывает депрессивных состояний, но я беру и вытаскиваю себя оттуда за оба уха. Когда нет работы, убеждаю себя, что это хорошо. Ведь я могу побыть с семьей и прочитать ту книгу, которую давно хотела. Если происходит какая-то трагедия в жизни, стараюсь воспринимать это не как наказание, а как урок.

— Может, просто не было страшных трагедий?

— Были, поверьте. И со здоровьем, и проблемы в семье. Все как у всех. Но есть люди, которые моментально впадают в депрессию. А я и себя, и родственников из нее вытаскиваю. И я верю, что меня кто-то ведет по жизни, поддерживает. Если я себе скажу, что все перемены к лучшему, так у меня и будет.

— В какой момент вы ощутили, что добились успеха?

— Такого не было. Я всю жизнь в борьбе, мне никогда не было легко. Я не поступила сразу в театральный институт, училась в колледже культуры и искусства. Меня не взяли на драматический факультет, и я пошла на отделение театра кукол. Отношение к нам, кукольникам, было несерьезным. Мне приходилось доказывать и окружающим, и себе, что я артистка. Были и сомнения, и минуты усталости. Перед каждым спектаклем я звонила маме и говорила, что, наверное, уйду из профессии. Перед запуском каждого нового проекта я не сплю ночами, потому что мне страшно. Ведь это новая труппа, новый режиссер. Как сложатся наши отношения, удастся ли мне «поймать» роль? Но именно так и происходит движение вперед.

— Сериал «Светофор» очень полюбился зрителям. А какие эмоции у вас вызывает эта работа?

— «Светофор» — это как маленькая жизнь. Причем вначале, когда снимали пилот и пригласили меня на роль Олеси, я отказалась. Только что закончились съемки в «Женской лиге», а тут меня опять зовут в комедийный проект! Я решила ждать достойных предложений, так называемого «звонка от Спилберга». (Улыбается.) И вот пока я ждала, в моей семье случилось горе — серьезные проблемы со здоровьем одного из родственников. Понадобились деньги, которых на тот момент не было ни у кого. Я просто молила кого-то свыше: «Дайте мне деньги, очень нужно, очень». И тут снова позвонили с телеканала: «Мы все-таки запускаем проект. Вы не передумали?». «Передумала!» — крикнула я в трубку. И до сих пор благодарю судьбу за то, что этот сериал случился в моей жизни. Съемки шли пять лет, за это время мы все сдружились, сроднились, как семья.

— Чем вы наполняли свою роль?

— Для меня роль — это наблюдение за героем, я стараюсь дистанцироваться от персонажа как можно дальше. Даже не говорю: я играю Олесю, а просто: Олеся. Есть она, и есть я. Для меня моя героиня — смесь всех дурацких «блондинистых» проблем, которые присутствуют в семейной жизни. Чего стоят ее бесконечные претензии к мужу! Я не перестаю удивляться: какая же она дура, как можно так относиться к любимому? Если человеку говорить, что он прекрасный, он и дальше будет доказывать это на собственном примере. А если твердить: ты никакой, он со временем и превратится в ничто. И это ее воспитание наказанием: ах, ты вот так поступаешь, тогда я вот так. Неужели Олеся всерьез думает, что можно переделать сорокалетнего мужчину? Его можно только принимать и любить. Я уже понимаю это, потому что я мама мальчика. Когда я родила Диму, то стала еще больше обожать мужчин. Я его зализываю, зацеловываю со всех сторон — конечно, ему потом захочется, чтобы так же к нему относилась и любимая женщина.

— Это же какой-то материнский инстинкт по отношению к мужчине.

— Это самый лучший инстинкт в мире!

— Но разве мужчины не расслабляются, не становятся от этого инфантильными?

— Не путайте ласку с отношением к мужчине как к мужчине. В свои три года Дима помогает мне нести сумочку, уступает женщинам место в метро. Мы говорим не про мужские качества, а про ласку. Мой ребенок зацелован со всех сторон. Женщина должна давать мужчине ощущение, что он прекрасен, как это было в его детстве, от мамы. И я замечаю, что чем чаще я говорю своему мужу, какой он замечательный, тем лучше он становится. (Улыбается.)

— Но ведь у каждого человека есть недостатки. Видимо, вы их просто не замечаете.

— Разумеется, я вижу недостатки, но не педалирую их. Я и сама не идеальна, я просто ужасна, хаотична в быту. Постоянно теряю вещи, не выключаю свет, по десять раз проверяю перед выходом, не забыла ли чего, и все равно забываю. Я знаю все это, но ничего поделать не могу. И я не готовлю. Если б мне достался такой супруг, как мой папа-военный, который привык на обед есть первое, второе и компот, мы бы разбежались через месяц после свадьбы. Муж прощает мои недостатки и дает мне понять, что это мелочи по сравнению с моими достоинствами! Обращает мое внимание на то, что я прекрасный собеседник, любящая мать, заботливая жена. Сам он вспыльчив по натуре, и если я вижу, что он сегодня не в настроении, не буду спорить, лучше пойду погуляю. А вернувшись, найду того же приятного мужчину, за которого вышла замуж. У нас есть фишка: когда что-то не так, я говорю: к нам приехал Евгений Иванович. Это собирательный образ — так я назвала отрицательные качества человека, которого люблю. Я не ассоциирую их с ним. То же самое и с сыном. Когда он бегает по квартире, истерит, орет, я говорю: «У нас в гостях плохой мальчишка, давай позовем Диму». И сын теряется, идет к окну, кричит: «Ди-ма!». И потом возвращается, начинает смеяться. Он уже в три года понимает, что это не он плохой, у каждого человека бывает такое настроение, когда он раздражается, злится.

— Вернемся к «Светофору». Чем он оказался таким замечательным, что решили снять продолжение, да еще и на другом канале, на «Че»?

— Это очень забавная история, нас ведь пытались закрыть несколько раз. У нас три раза был прощальный банкет! Мы плакали, обнимались, потом писали друг другу письма… и вновь встречались на съемочной площадке. Просто заколдованный проект. Пусть он не выстрелил так, как «Кухня», но у него были стабильно высокие рейтинги. В этом сезоне многое поменялось, появилось два новых главных героя, и я очень надеюсь, что останется атмосфера прежнего «Светофора» — когда все легко, непринужденно, без псевдостраданий.

— Что-то интересное происходит в вашей паре?

— Весь девятый сезон мы разводимся. Да, нас ждут все эти ужасные выяснения отношений, дележ территории, поиск других людей. Это горячка, понятно, что Олеся и Паша любят друг друга, но они уже сказали это слово: развод, и нет пути к отступлению. Некоторые вещи нельзя озвучивать. Например, никогда не говорите мужчине, что он плох в постели, — запомнит и не простит. Даже если сделает вид, что все в порядке. И никогда не говорите любимому человеку, что хотите с ним расстаться. Ты брякнешь это в горячке, а партнер услышит, что ты его больше не любишь, и согласится: развод так развод. Так произошло в этой паре. Но я все же надеюсь на хеппи-энд.

— Ольга, вы не такой уж открытый человек. Ваш муж — тоже медийный персонаж, но тем не менее вы не даете совместных интервью…

— Да, мы не скрываем, что мы вместе, появляемся на светских мероприятиях, но и не хотим пиариться за счет друг друга.

— Тем не менее вы стали настоящей королевой Инстаграма, у вас много подписчиков, а ведь это окно в личную жизнь.

— Окно довольно маленькое. В мой дом заходят только близкие друзья, мы с мужем не участвуем в совместных фотосессиях. И я не выставляю в Инстаграм фото сына. Возможно, став постарше, он захочет завести свою страничку. Но сейчас как я могу решать за него: вдруг ему не нужен такой пиар?

— А вы его не спрашивали?

— В три года?!

— Почему нет? Сейчас дети очень продвинуты в плане гаджетов.

— Да, это есть. Димка порой просит: мама, покажи меня. Я говорю о нем в интервью, горжусь им и обожаю. Но Инстаграм для меня — это реклама актрисы Ольги Медынич, моих проектов — фильмов, спектаклей, видеороликов, которые я снимаю. Мне приятно, что люди могут повеселиться. И число подписчиков растет. Инстаграм — это и способ заработать деньги. Ведь если у тебя много подписчиков, приходят предложения по рекламе. Но я отношусь к ним очень выборочно. Я не буду рекламировать некачественную продукцию, какие-то китайские подделки под известные бренды. Считаю это ниже своего достоинства.

— Каково ваше отношение к брендам?

— Я не рекламный щит, не люблю, когда на мне висят лейблы, точнее, не кичусь этим. В моем гардеробе присутствуют дорогие наряды от известных марок, но есть и вещи из шоу-румов, где дизайнеры, молодые девочки, шьют просто потрясающие модели! Например, вот это трикотажное летнее пальто я купила в одном из таких скромных бутиков, по весьма привлекательной цене. Посмотрите, какое качество! Это моя любимая вещь, я из него просто не вылезаю.

— А вам важно, как вы выглядите?

— Я не хочу, чтобы надо мной довлела профессия и публичность. Когда я иду на детскую площадку, мне плевать, что люди увидят меня в растянутой майке и рваных джинсах. И пусть даже меня узнает кто-то из мамаш. Я катаюсь с сыном на горке, и мне должно быть комфортно. Я не из тех женщин, кто «несет себя». Другое дело светские выходы, — здесь могу воспользоваться и помощью стилистов. Я разделяю эти вещи. Не вижу смысла надевать в самолет каблуки, как делают некоторые дамы. Но если они чувствуют себя так органично, то ради бога. Главное ведь — гармония внутри.

— В чем ваше главное женское оружие?

— Молодость и красота быстро проходят. Человеку нужен человек. Нужны глаза, разговоры по вечерам, сопричастность к его проблемам. На мой взгляд, формула современного брака такова: твоя половинка — это самый лучший друг, с которым потрясающий секс. Вот эти игры полов, выяснение отношений совершенно излишни при нынешней и без того нервной жизни. У меня есть приятель, мужчина за сорок, с которым недавно как раз говорили на эту тему. Он встречается с девушкой, которая любима и желанна, но связывать судьбу с ней он не хочет. Именно потому, что она постоянно устраивает эмоциональные встряски. А ему просто хочется сесть с ней рядом вечером, обнявшись, посмотреть телек. Невозможно жить вместе, если нет гармонии между людьми. Еще, как мне кажется, большая опасность — полностью растворяться друг в друге. Нужно быть самодостаточным человеком, который находится в паре с таким же самодостаточным. Если мой муж хочет поехать куда-то с друзьями, как я могу ему, взрослому человеку, это запретить? То же самое, если я захочу встретиться с подругой или другом, то не буду спрашивать на это разрешения. Муж и жена — не собственность.

— А вы привязчивы по натуре?

— Вы спрашиваете, не боюсь ли я потерять то, что имею? Конечно, для меня это очень страшно. Я безумно люблю свою семью. Но для того, чтобы ее сохранить, я готова что-то терпеть, что-то пропускать сквозь уши и многое делать для того, чтобы нам было вместе хорошо. Любовь — это глагол, действие, а не чувства. «Я люблю, не могу без тебя!» — кричал мне один мальчик. Нам было по восемнадцать лет. Он держал меня за руку и не хотел отпускать. На улице мороз минус двадцать пять, а я в капроновых колготках… Вот это — фигня, а не любовь.