Необычная, яркая, чувственная — просто восточная принцесса! Сати Казанова неизменно привлекает к себе внимание. Причем личная жизнь певицы вызывает не менее жгучее любопытство, чем история ее успеха. Не так давно в прессе появилась информация, что Сати выходит замуж, называли даже имя жениха — бизнесмен Александр Шенкман. Потом в газетах написали о том, что свадьбу пришлось отложить… Наш разговор получился достаточно откровенным — о поиске своего пути, разочарованиях. И все-таки о вере — в чудеса и настоящую любовь.

— Сати, я читала во многих ваших интервью, что вы занимаетесь духовными практиками. А какое событие вас к этому подтолкнуло?

— События как такового — какого-то яркого, необычного, трагичного случая — не было. Я постепенно к этому шла. Были разговоры, встречи, которые меня к этому подтолкнули, но главное — мое внутреннее состояние. В какой-то момент пришло четкое осознание, что меня ничего не радует, не интересует, полная апатия. Мне даже неинтересно жить дальше. Многие называют это депрессией. Полагаю, она возникает тогда, когда человек занимается либо не тем, что ему предназначено, либо у него не та мотивация, либо же его окружают не те люди. И я начала искать… Слукавлю, если скажу, что обрела какое-то сверхзнание, просветление. Я вообще сейчас стараюсь не говорить на эту тему, это очень личное, сакральное. Сколько таких ищущих людей, как я, кто задает себе вопросы: для чего я живу, зачем пришел в этот мир, а не просто плывет по течению. Хотя меня в последнее время даже коробит это определение: ищущие люди. Казалось бы, чего искать? Живи и радуйся.

— А возникала ли в какие-то моменты мысль, что это все-таки не ваша жизнь? Хотя, со стороны, конечно, многие могли бы вам позавидовать — успешная, знаменитая, красивая.

— Конечно, возникала. Я периодически смотрю на себя и думаю: что я здесь делаю? (Улыбается.) И каждый день учусь радоваться. Нет большего счастья, чем благодарить Бога за то, что есть. Может быть, я просто сильно устала и не успеваю восстанавливаться. Москва не для слабых людей. Либо ты становишься рабом этой гонки на выживание, и уже не остается сил ни на что другое, либо все же пытаешься выскочить из «беличьего колеса», остаться цельной личностью. Но для этого нужно быть очень сильным и смелым. И эта сила берется только из духовных практик, самопознания, единения с природой. Это может быть медитация, или прогулка босиком по траве, или купание в чистом водоеме. У каждого свой рецепт, но восстанавливать ресурсы нужно.

— А кто-то даже решается на дауншифтинг…

— У меня была такая мысль: бросить все. Но здесь важны мотивация и намерение. От чего ты это делаешь: от слабости, от отчаяния? Или сознательно принимаешь решение, что у тебя другая дорога и ты не хочешь быть этой несчастной белкой? Я понимаю, что по большей части делаю что-то, потому что так надо, а не потому что одухотворена. По закону гравитации нам гораздо проще быть пессимистами. Это некий труд, чтобы выпрямиться, улыбнуться. Каждый человек живой, мы имеем право на разные эмоции. Даже погода за окном не всегда солнечная, что тоже накладывает свой отпечаток. Недаром в теплых странах более улыбчивые люди. И многие потянулись в Индию — ищут духовное наследие, смысл жизни, глубину. Это все было и в славянских ведах, но мы это растеряли.

— В каких местах вы сильнее чувствовали Бога?

— Он везде. И в самых чудовищных, казалось бы, ситуациях я порой чувствовала Бога — так сильно и сладко. Просто мы ищем, где его может быть больше, — едем по святым местам, посещаем храмы, монастыри. У меня было много паломнических поездок. И еще планируются. Я все же хочу это завершить и потом посмотреть вглубь себя: произошли ли какие-то изменения? Очень важен образ мышления, но в состоянии утомления человек порой не способен контролировать свои собственные мысли.

— А помогают ли вам восстанавливаться родные места?

— Скоро я как раз поеду в Нальчик. Безусловно, есть огромная сила в родной земле, которой я напитываюсь. Но первые дни обычно всегда суматошные, эти турне по селам-деревням, общение с большим количеством родственников, тетушками, бабушками — тоже своего рода работа. Хоть она и любимая, но требует большой энергоотдачи. Я замечаю, что почему-то сильно утомляюсь. И лишь где-то день на пятый обретаю состояние, когда место меня наполняет, а общение с людьми не истощает.

— У простых людей, далеких от мира шоу-бизнеса, другое восприятие жизни и ценности. Ваши родные вами больше гордятся или… жалеют?

— И гордятся, и сочувствуют, а кто-то завидует. Все вперемешку. Но никто по-настоящему не знает, в каком ритме я существую. Могут только догадываться. Даже родители не до конца знают, какая у меня жизнь. Когда они приезжают, мама ужасается: «Как же ты выдерживаешь эту гонку?» И вот тут она начинает меня жалеть. (Смеется.) Бывает, что я сижу и прямо плачу в ее объятиях. И не стесняюсь. Это же здорово — почувствовать себя дочкой.

— А вы представляете, как могла бы сложиться ваша жизнь, останься вы в родном городе?

— Всегда хотела стать певицей. И я люблю Москву, не продам ее и не предам. Просто нужно найти какую-то золотую середину, возможность и способ восстановить силы. Сократить количество своих появлений на публике, каких-то интервью. Количество утомляет, это все пустота… Видимо, вы просто поймали меня сейчас в таком минорном настроении. Посмотрите за окно: даже природа плачет. Почему бы и мне этого не сделать? (Смеется.) Завтра, возможно, я буду ощущать все иначе.

— Оказалось сложнее строить сольную карьеру, чем петь в группе?

— Конечно. Но это и слаще, и интереснее. Как с лыжами. Сначала ты катаешься на детской трассе, это и здорово, и забавно, и безопасно. Но потом тебе хочется подняться выше, на взрослую горку. А сейчас мне уже и на этой высоте тесно. Не потому, что толкают вперед амбиции, как это было раньше. Я снова чувствую, что наступил «день сурка».

— Что вам больше всего нравится в вашей работе?

— Выступление на сцене. Момент дарения себя, своих эмоций, того, что у меня накопилось внутри, людям. Когда я наполнена силой, я чувствую, что даю им что-то такое важное, ощутимое. И люди благодарны мне. Это такой прекрасный обмен энергией — такой же естественный, как само дыхание. Выходить на сцену, чтобы просто отбыть там время, получить свой гонорар за концерт, — это не то, ради чего стоит быть артистом. Общение с публикой должно быть искренним.

— Люди, которые были на концертах группы «Фабрика» и которые приходят к Сати, разные?

— Мой репертуар отличается от того, что я пела в группе. Наверное, и своя аудитория складывается. Я пока за этим наблюдаю со стороны. Уже столько лет я на сцене, а все еще думаю, что это какой-то странный сон. Все происходит не со мной. Может быть, поэтому я всерьез могу сказать: а уеду-ка я куда-нибудь на год, пожалуй. Самый длинный отпуск, который у меня случился за все эти четырнадцать лет, три недели. Это очень мало. Причем я даже отдыхать не умею: устроила себе такой отпуск, в котором было несколько перелетов: Испания, опять Россия, Франция, Германия, Казахстан. Это была очень тяжелая дорога.

— Ну, вообще-то, весело, на мой взгляд.

— Вообще, грех жаловаться, конечно. (Смеется.) Но это все равно что спросить человека: «Любишь ли ты икру и шампанское?» Он ответит: «Конечно, очень люблю!» И потом годы кормить его только икрой и шампанским. Видит бог, я стараюсь и работаю над собой, чтобы не жаловаться и быть благодарной. Ведь жизнь у меня такая необычная, яркая! Только одну проблему решить осталось: чуть-чуть сбавить обороты. Я люблю трудиться, но когда это в радость.

— А вы не думали попробовать себя в каком-то другом качестве?

— Нет, пока у меня только музыкальное творчество. Более того, я даже решила отказаться от одного коммерческого проекта. Я год сотрудничала с меховой компанией, которая занимается производством шуб из искусственного меха. Мне понравилась идея, что якобы это уменьшит использование шкурок животных. Ведь меховое производство очень жестоко. Я смотрела видеоролики: этих маленьких зверьков выращивают, чтобы убить, и прямо живьем сдирают с них шкурки, потому что так мех лучше блестит. Но прошел год, и я разочаровалась. Может быть, я увидела, что это ничего не меняет. Ведь в большинстве своем люди покупают искусственную шубу не из идейных соображений, а потому, что не могут позволить себе настоящую. И бренд не доносит эту концепцию, что мы действуем во благо животных. Так какой резон и какая радость мне в этом участвовать?

— А у вас есть шуба?

— Натуральных уже нет, как раз все из так называемого экологического меха. Я пока из этических соображений не могу позволить себе носить натуральную шубу. Хотя как раз после сегодняшней съемки приобрела кожаные брюки. Так они мне понравились — стильные, теплые, уютные! И вот сумка у меня из кожи, ботинки из кожи, теперь и штаны из кожи. Если дальше пойти, то чем плоха шуба? Что и кому я хочу доказать? Все-таки один в поле не воин. Может, когда-нибудь мне хватит смелости и силы воли полностью перейти на заменители кожи. Не вышло пока еще производство на такой уровень, чтобы вещи из искусственных материалов выглядели так же качественно, как из натуральных, и в них было бы так же комфортно. Сейчас настанет зима, я и так буду мерзнуть со своей вегетарианской диетой.

— Сколько лет вы уже вегетарианка?

— Мясо я не ем лет десять, курицу перестала есть шесть лет назад, рыбу — четыре. Не в силе воли дело, я просто не могу по своему внутреннему состоянию употреблять животную пищу. Хотя была недавно во Франции, и там подавали такое аппетитное блюдо из морепродуктов: креветки, кальмары, морские гребешки — был большой соблазн попробовать. Но почувствовала: нет, не стоит. Конечно, я публичный человек, и я могла бы задавать тренд. Нашлись бы люди, которые сказали: хочу как Сати. Но надо ли мне кого-то куда-то вести? Для начала было бы неплохо с самой собой разобраться, чего я хочу.

— Кстати, восточные духовные практики говорят нам о том, что женская энергия — все-таки другая, не про борьбу.

— Наверное, это правда. Вести за собой под красным знаменем — мужская задача. Женщина должна цвести, благоухать, радоваться жизни, хотеть туфельки и платье, петь и танцевать. Вот женская природа. И я только все это предчувствую. Должен подходящий мужчина встретиться, который поможет женщине проявить ее истинные свойства. Я об этом мечтаю, молюсь, берегу себя для него.

— Но ведь писали о вашей предстоящей свадьбе?..

— Давайте расставим все точки. Во-первых, замуж за человека, которого записали в мои женихи, я не выхожу. Александр Шенкман — это мой хороший знакомый, но у нас точно не такие отношения, когда можно говорить о браке. Нет, еще раз нет. Наверное, вы знаете и о другом человеке, интервью которого тоже недавно опубликовали. (Инструктор по йоге Евгений Труфанов дал интервью, в котором рассказал о романе с певицей. — Прим. авт.) Все поступили неэтично по отношению ко мне — и тот человек, который дал это интервью, и тот, кто его опубликовал. Меня не спросили, все ли здесь правда, я не давала никаких комментариев. А ведь это вмешательство в мою личную жизнь. Но я не хочу опускаться на этот уровень, что-то объяснять. Когда я действительно буду выходить замуж и захочу поделиться своей радостью, позвать кого-то на свадьбу, это будет честно. А выдумывать что-то, снимать тайком непорядочно, я считаю.

— А вы в принципе хотите свадьбу или одиночка по натуре?

— Все чаще я думаю о том, что я одиночка. Посмотрим, может, мне еще встретится человек, за которым я захочу пойти. Именно быть за мужем. Речь идет не о подчинении, порабощении, а о партнерстве, созидании. Так должно быть. Я верю в чистое, красивое, искреннее чувство, которое нельзя ни с чем спутать. И именно в поисках настоящей любви я много чего перепробовала. Может, и не надо было, но иначе как бы я узнала, где истина, а где фальшь?

— Какой была ваша первая любовь?

— Его звали Анзор, и сейчас, к сожалению, его уже нет в живых. Мы встречались, у нас были очень трепетные отношения. Я ждала его из армии, он пришел и сразу подался в ваххабиты. Говорил: «Все будет замечательно, мы с тобой поженимся, родим детей и будем жить по законам шариата». Я испугалась и сказала: «Ой, нет. Я решила, что уеду в Москву и стану певицей». (Смеется.) Конечно, он был очень обижен на меня, мы расстались. Прошло пять лет, он женился, родились дети, и… его убили в одной из перестрелок.

— Грустная история. Это первый человек, который вам сделал предложение?

— Да! И меня оно напугало. Я ведь мечтала о сцене, только-только обретала крылья. А он захотел заточить меня в клетку.

— Почему-то мне кажется, что вы выбираете сильных мужчин. А они играют по своим правилам.

— Это правда, все так и есть. Вы очень верно заметили. Поэтому у меня как в анекдоте: «Дорогой друг, я хотел бы подарить тебе автомобиль, но у меня хватает денег только на авторучку. И это противоречие разрывает мне душу». Конечно, сильная женщина хочет видеть рядом с собой сильного мужчину, именно такого и ищет. А сильный мужчина по своей природе хочет подчинить женщину, прогнуть ее под себя. Но я со своим бунтарским характером не умею прогибаться. У меня была такая история, когда я попробовала переломить себя ради одного человека. Я думала, что он как раз и есть тот самый сильный мужчина. На самом деле он таким и не был, это я в своем воображении нарисовала себе некий образ. Мечтала о прекрасных, романтичных отношениях. И стала играть в мягкую, покорную женщину, для которой желания ее мужчины находятся на первом месте. Так вот, это были три года самого ненастоящего, фальшивого существования, губительного для моего существа и естества. Но, с другой стороны, это и бесценный опыт. Если бы его не случилось, я бы не знала, что не смогу жить в подобных рамках. И вот Бог преподал мне такой яркий, но болезненный урок.

— А почему вы играли в покорную восточную женщину? Не хотели терять эти отношения?

— Мне отчаянно хотелось любить. Верить, что счастье возможно, строить наше будущее, но это все было ненастоящее! Я поняла, что очень важно себя не обманывать. А я обманывала — и себя, и его. Я виновата перед ним. Только недавно начала это осознавать. Я даже написала ему письмо, которое потом сожгла. (Улыбается.) Так советуют психологи — если вы хотите отпустить ситуацию, напишите все, о чем болит ваше сердце, на бумаге и сожгите. Я у этого человека просила прощения за то, что испытывала по отношению к нему такую лютую злобу. Столько черноты было в душе! А ведь на самом деле, по сути, я злилась на себя. Ведь это я притворялась и пыталась быть не той, кем являюсь на самом деле. На его месте мог оказаться любой другой мужчина — Вася, Коля, Петя. Неискренность с собой — вот самое страшное преступление, которое человек может допустить. И уже потом, как снежный ком, нарастают противоречия, ложь как паутина опутывает отношения, и они рушатся. Быть неискренним, изменять себе — это очень опасно для самого человека отсюда все нервные расстройства, депрессии, болезни.

— Жить в стрессе три года тяжело…

— По сути, два года отношений и еще год болезненного расставания.

— Вы легко влюбляетесь, очаровываетесь?

— Да, выходит, что легко. Недолго думая бросаюсь в омут с головой. Возможно, это неверно так себя вести, но сердцу не прикажешь. Как говорится, чему бы грабли ни учили, но сердце верит в чудеса. (Хохочет.) Это как раз про меня. Можно даже такой заголовок к статье поставить. У меня есть специальные карты. И когда я нахожусь на распутье, маюсь, не знаю, как поступить, я гадаю на них. На картах изображены божества: Дева Мария, Кришна, архангел Михаил — и каждый обращается с каким-то посланием. Недавно был как раз такой тяжелый момент. Меня предал близкий человек, было очень гадко на душе, и я спрашивала: «Ну как теперь мне жить? Закрыться в своей раковине, перестать верить людям?» Знаете, какая карта выпала? Иисус с посланием: «Открой свое сердце». Такие вот знаки дает жизнь.

— Как раз жизнь Иисуса и его любовь к человечеству были связаны со страданием…

— Неправда. Своим воскрешением он доказал, что это история совсем про другое.

— И у многих людей так: любовь и боль неразрывно связаны.

— Да пожалуйста, страдайте! Это дело добровольное. Как рассказывал мой духовный наставник, однажды к нему пришли ребята из православной конфессии. Спрашивают: «А можно ли достичь Бога через страдания?» «Конечно, можно, — ответил он. — Но есть более короткий путь — через радость, любовь. Это гораздо приятнее». Они: «Да, как здорово — через любовь, через радость. Ну, а через страдания можно?» (Смеется.)

— Для вас любовь — это больше радость?

— Да, радость и сострадание. Не страдание. Уметь ощутить чужую боль, но не становиться ею. Это как пациент придет к доктору и скажет: «Как же мне больно!» И тот сядет рядом с ним и тоже будет плакать: как тебе больно! И что толку? Сострадание — это готовность понять и помочь.

— Есть ли люди, которые являются для вас жизненным ориентиром?

— Из публичных сложно кого-то назвать. Пожалуй, Шаде. Разумеется, я не знаю, что творится у нее в душе, но мне кажется, она живет гармонично. Она редко выбирается со своего райского острова. И в пятьдесят с лишним лет выглядит просто потрясающе! А мне всего тридцать три, и уже какие-то морщинки, синяки под глазами появились. Говорю себе: «Сати, что же с тобой будет дальше, если ты не выберешься из этой круговерти?» Можно, можно жить по-другому. Конечно, я не брошу сцену, людей, которые меня любят, моих поклонников, но буду оставлять их на время. Расставание — это повод для радостной встречи.

— Осталось лишь купить остров.

— Я живу в высотном доме на тридцать пятом этаже. Это, конечно, очень красиво, прекрасный вид из окна открывается, но мне безумно не хватает земли. Мне хочется ходить босиком по траве и обнимать деревья. И чтобы собака бегала во дворе, а еще лучше — чтобы была конюшня с лошадьми. Прокатиться утром верхом — это же такое счастье! Вот только как мне осуществить мою мечту и где? Я понимаю, что содержать загородный дом — тяжелый труд, не всякий мужчина справится. И затраты гораздо больше, чем на городскую квартиру. Получается, я снова загоняю себя в какую-то кабалу. Нет, одна не хочу, буду своего мужчину ждать.