Евгения Папунаишвили теперь «и тут и там показывают», как говорил почтальон Печкин. Постоянный участник телевизионного шоу «Танцы со звездами» (кстати, грядет очередной сезон) мечтает (а его мечты имеют свойство сбываться) о собственной авторской радиопрограмме, где он будет рассказывать о музыке, и разучивает лезгинку. «Имея такую фамилию и не танцевать лезгинку?!» — как-то пошутил Евгений. И вдруг такое…

Два месяца он тренировался для нового российского ТВ-проекта «Без страховки». Вот смотришь на них, успешных звезд, прыгающих, падающих, висящих на перекладинах, и думаешь: ну что им еще надо? Зачем этому стройному красавцу, творящему чудеса на танцевальном паркете и плачущему от музыки, такой экстрим? И насколько оправдан этот пусть эффектный, но серьезный риск? Это был, пожалуй, главный вопрос журналистов к Евгению.

«ПРЯМО СЕЙЧАС ВАС ЖДЕТ ВРАЧ. СРОЧНО ПОЕЗЖАЙТЕ»

— Можно ли нетренированному человеку научиться трюкам, которые вы делаете в шоу «Без страховки»? И действительно ли там нет страховки?

— Это уникальный проект. В моей жизни произошло что-то невероятное. Сначала я к нему относился так: ха-ха-ха, подумаешь — гимнастика. А там все связано с гимнастикой: воздушная гимнастика, акробатика, батут, вольные упражнения, спортивная гимнастика, художественная. Я в паре с Лейлой Груздевой (мастер спорта международного класса по спортивной гимнастике и цирковая артистка, — прим. авт.). Нагрузка такая, что я даже не могу передать. Все мое веселье закончилось в первый же день. Когда ты просыпаешься на утро и первые несколько минут пытаешься собрать себя, потому что крепатура такая, что не можешь пошевелиться. Мне говорили: «Да ладно, Женек, ты же подготовленный, ты танцуешь по 12 часов в день». Фигня! Там совершенно другие мышцы работают. Наши партнеры — люди, которые гимнастикой занимаются всю жизнь. А я нижний, я должен поднимать, делать определенные трюки. Когда нижний профессионал — он знает, что делать и как. Первые недели я делился с близкими друзьями, директором, у меня была паника, мне казалось, что не получится. Я настолько завожусь, просто зверею от одной мысли, что я что-то не могу делать. На следующий день все поражались. Потому что мы начинали тренировки в полдесятого, в десять — раньше всех. Так что этот проект уже успешный для меня. Я научился. Я прошел много туров. Это преодоление. Тут не пройдет просто харизма и талант. Тут надо просто тупо тренироваться, отрабатывать. Многими номерами я горжусь (это при том, что я себе никогда не нравлюсь).

— Во время съемок вы подвергаетесь реальной опасности?

— Все происходит с одного дубля и без страховки. Понятно, что никто нас там не подвесит, не прикрепит к партнерше, пока мы не знаем, как это делать. Огромное количество тренировок и отработок, только после этого можно делать трюки в воздухе.

Кристина Асмус в первый же день получила травмы. Растяжения. Я, если честно, больше всего этого боюсь. Я в таком напряжении от этого нахожусь. В таком заводе, что я не имею права травмироваться. Во мне просыпается внутренний псих, что я иду на риски, чтобы зрелище было эффектным.

— У вас уже случались опасные моменты?

— Мы все обрадовались заданию батута. Так обрадовались, что наконец-то всех этих подвисов и вольных упражнений не будет и станет полегче. Какое это было заблуждение! Батут — это самая сложная тема! Мне, будучи владельцем танцевальных школ, неправильно рекламировать другие нагрузки. Но я хочу вам сказать, что на батуте все группы мышц нагружены. Одно неосторожное движение — и все, до свидания! Я таким мокрым не был за весь проект. Вот такой «легкий» батут. У меня стали получатся сальто, и я пошел на риск. Зашли в зал какие-то девочки, я говорю: «Смотрите, что я умею». И пошел на сальто… и вошел головой в батут. Я помню эти доли секунды. Мне казалось, что время в этот момент замедлилось. Я вообще ничего не понял. Удар со всей силы головой. Вниз, в батут. И у меня сразу мысли в голове: ноги шевелятся — не шевелятся… Страшные мысли. Я очень испугался. Но, слава Богу, обошлось. В последний момент я, видимо, сгруппировался и немного боком, не свечкой, вошел в сетку. Мне сделали процедуры, смазали, и я пошел еще дальше заниматься. Чувствую, меня ведет, тошнит. Ну, думаю, ладно, закончим на сегодня тренировку. Я поехал на работу (у меня еще уроки были в этот день). Но чувствую — нехорошо мне. Я с дури, без задней мысли, выложил в соцсетях фото, что вот, случилась неприятность. Мне позвонили многие близкие люди, все беспокоились. И позвонил один человек, который сказал: «Прямо сейчас вас ждет врач. Срочно поезжайте туда». Я поехал и узнал, что это было серьезное сотрясение мозга, меня хотели оставить в больнице, но я отпросился домой и два дня провалялся в лежку.

— На кон поставлено слишком много, вам не кажется? У вас своя школа, танцы. Ради 60 минут на экране? Вам приходило в голову, что вы можете всего лишиться?

— В этот момент точно об этом не думаешь.

— Зачем этот риск? Вы сами задавали себе этот вопрос?

— Задавал. И очень много раз. Особенно когда без сил едешь домой. Для меня это — неоценимый опыт. Серьезно. Я реально стал чувствовать себя сильнее, я научился делать какие-то новые вещи. Да я никогда в жизни, в силу своей неорганизованности (что бывает со мной в какие-то моменты), не научился бы прыгать на батуте. А я это делаю хорошо.

— Ну да, этот навык в жизни непременно пригодится…

— Это такой опыт! Это интересно, правда! Это шоу — проверка себя. Необходимо себя проверять. Можно плыть по течению, но можно проверять. Я открыл в себе такие внутренние качества, как упорство, сила, для меня это было всегда связано с танцами. Было шоу «Я смогу», где мы пробовали себя. Но там, помимо силовых выступлений, были юмористические истории. А здесь — настоящий спорт. Удалось создать несколько классных образов. Образ пингвина, например. Он такой, что многие заплакали. Это победа, что удалось создать такой образ, когда вы сначала улыбнулись. И в то же время трогательная история.

— Как вы восстанавливаетесь после колоссальных нагрузок?

— Для меня восстановление — несколько часов сна, переключение. После тренировок я стараюсь по возможности не отменять уроки. Дом, сон, утром тяжело встать. Разгоняешься — и опять вперед.

«ЛАТИНА АБСОЛЮТНО ПОДХОДИТ НАШЕМУ СЛУХУ»

— Взрыв интереса к танцам в последние несколько лет вы связываете с телепроектами?

— Отчасти да. И я рад, что участвую в популяризации танцев. Какими бы успешными ни были люди, после того как они увлекаются танцами, они становятся еще более успешными. Мне безумно приятно, что такое количество танцевальных проектов на телевидении.

Люди видят: человек, который никогда не танцевал, может подготовить номер с нуля. А если еще более углубиться, то он научится здорово танцевать. Люди открывают разные возможности. У кого-то это просто давнишняя мечта. У многих в детстве не было возможности участвовать в турнирах, а сейчас можно участвовать в турнирах Pro-Am (когда один из партнеров — профессионал, — прим. авт.)

Испытание для успешного состоявшегося человека, когда по большому счету некому и нечего доказывать, они это проходят. А многие танцуют для настроения. Кого-то танцы отвлекают от многих проблем. Я бы назвал это танцетерапией.

— Научиться танцевать можно в любом возрасте?

— Абсолютно. Танцевать можно научить любого человека. Кому-то это дано от природы, и ему удается быстрее схватить. Кому-то нужно посвятить чуть больше времени.

— Какое направление будет оптимальным для новичка?

— Понятия «более сложный» или «легкий танец» — нет. У любого танца есть основы, которыми всегда можно овладеть. Но любой танец — это сложно, люди всю жизнь могут этим заниматься. А мы помогаем освоить социальную составляющую, чтобы раскрепоститься, уверенно держать себя в компании, на вечеринке. Нередко слышу от учеников: «Мы бывали за границей. Играет музыка в ресторане, выходят пары и легко танцуют. А мы сидим и не можем решиться». Мне приятно, что наши люди уверенно и спокойно чувствуют себя после занятий танцами.

— А кто чаще всего к вам приходит — мужчины или женщины? Ведь есть же такой стереотип, что танцы — это не для мужчин.

— Такого стереотипа уже нет. В том числе и с моей помощью. Женщин занимается действительно больше, но много приходит и мужчин, причем довольно успешных и известных. Не могу назвать фамилии. Но это правда: очень известные руководители, бизнесмены, политики танцуют. Слышу в разговорах: «Проблем много, особенно у сильных и успешных. Бизнес переживает не самые лучшие времена. А танцы реально отвлекают. Это круто, это эмоции!» Мужчины могут пригласить жену на танец. Могут на каком-то публичном мероприятии красиво станцевать. И это выглядит очень мужественно, когда они овладевают каким-то навыками, ведут партнершу. Или научиться танцевать сальсу, аргентинское танго, какие-то современные танцы, чтобы чувствовать себя уверенно в клубе. Много приходит пар. Есть случаи, когда приходили парой заниматься, жены в какой-то момент переставали, а мужчины продолжали. А есть примеры, когда человек открывает новые возможности для себя. Пример — Алексей Панферов, известный бизнесмен, спортивный человек, триатлоном занимается много лет. Я ставил им с женой номер на годовщину свадьбы. Но они увлеклись и продолжают заниматься. Иногда есть цель, например, турнир. Но главное, мы создаем уникальную атмосферу, где люди раскрываются по-новому.

— Как профессиональное сообщество относится к танцевальным шоу?

— По-разному. Я помню, когда я первый раз выступал на самом первом турнире в России Pro-Am со своей студенткой. Как коллеги по цеху в открытую почти смеялись! Сейчас практически все профессиональные танцоры танцуют в системе Pro-Аm. Это интересно, стабильно, престижно, прибыльно. Другое дело… Это, по-моему, разговор в пользу бедных. Когда профессиональные танцоры скептически относятся к таким проектам, в глубине души они все мечтают туда попасть, просто, видимо, не проходят отбор.

Слушайте, мне все равно, кто как к этому относится. Этот проект для меня безумно важен. Гораздо важнее любых мнений то, что я популяризирую эту историю. Если завтра, после эфира, закомплексованный человек придет в зал и раскроется, вот это результат!

— Люди разные. Для какого темперамента подходит тот или иной танец? Что лучше «раскомплексует» человека?

— Только в процессе можно выяснить. Методом попадания-непопадания. Часто бывает, человек приходит и говорит: «Хочу научиться танцевать вальс». Он учится, ему нравится, а потом он слышит в соседнем зале музыку сальсы и бачаты и понимает: «Вот, это мое!». Мурашки пошли. Пробует аргентинское танго, и это становится наркотиком на всю жизнь. Настолько все по-разному.

— Какой танцевальный «наркотик» у вас?

— Нет любимого танца. Все идет от музыки. Фантастически красивая музыка может быть в любом танце. И песни любимой нет. Я романтик. Меломан. Музыка — это наркотик. У меня большая коллекция латино-американской музыки. Я осуществлю свою мечту (все к этому идет)… Я абсолютно уверен, что у меня будет авторская программа о латино-американской музыке. Что знает о ней большинство? «Ламбаду» слышали и повторяли. А ведь у этой музыки невероятная история. Вы знаете, что есть латино-американский «Грэмми». Каждый год. И он ничуть не уступает европейскому «Грэмми». И латина абсолютно подходит нашим людям. Это близко нашему слуху.

— Есть танец, который вы еще не освоили?

— Очень многие вещи пока не освоил. И чтобы вы понимали, для меня это абсолютная миссия — я всегда учусь. Ошибка очень многих танцоров, которых один раз показали по телевизору, в том, что они успокаиваются и останавливаются. И считают, что они — выдающиеся танцоры и умеют все. У меня, к счастью, такого нет. Я всю жизнь занимаюсь бальными танцами и достиг определенных успехов. Очень люблю несколько лет кариббиен микс, сальсу, бачату — это целая наука. Я занимаюсь с преподавателями. Очень мне нравится аргентинское танго. У меня вызывает искреннюю улыбку, когда кто-то из коллег, один раз попробовав, говорит, что умеет танцевать. Надо учиться, надо развиваться, надо как раз ставить такую цель, искать мотивацию и все время расти. Я совершенно не стесняюсь выставлять в Сеть ролики, когда я учусь. Не получается… Это выглядит нелепо порой… Мне кажется, что для многих они станут мотиваторами: если Папунаишвили учится, то и мне точно не страшно учиться.

— Правда ли, что у бальников и тангеро вечная «война», они подкалывают друг друга? И правда ли, что классическая бальная техника мешает в танго?

— Я категорически против, когда начинают мериться, кто круче. Это разные культуры. Но все это танцы. Танцор, который лучший в сальсе, никогда не станцует, как чемпион, в бальных танцах. Я много лет в бальных танцах, но очень сильно увлекся сальсой. Два года назад мы впервые делали крупнейший фестиваль в Москве по сальсе и кизомбе. Столько было у нас встреч с «диаспорой» сальсы. Столько было недопонимания, крутили пальцем у виска: мол, куда ты лезешь… Но первое, что я сказал, выйдя на сцену: «Друзья, давайте заканчивать эту ерунду, давайте объединяться. Давайте делать красивые большие фестивали. Давайте делиться опытом и поддерживать друг друга». Понимаете, многие из них закрываются в своих подвальчиках, никого не впускают и никого не выпускают. Но эти ревностные истории ни к чему не приводят. Как и подколки. Люди посвящают какому-то направлению большую часть своей жизни и абсолютно точно надо относиться к ним с уважением. Я люблю итальянскую, испанскую, латино-американскую музыку, люблю рок. Я не слушаю хаус. Но я никогда не скажу ничего плохо про этих музыкантов. Раз их слушают миллионы — значит, это круто, это талантливо.

Что касается техники… Любая техника помогает. Когда у тебя танцевальный опыт, тебе проще освоить другое направление. Но не бывает волшебства. У меня были студентки, которые балетом занимаются. Очень тяжело перестроить их на латино-американский шаг. Другой перенос веса, другая позиция. Важно, чтобы человек понимал это и искренне хотел научиться.

— Какие танцы сейчас в моде?

— Модные сейчас буквально все направления. Танго — это секта в хорошем смысле. Сальса, бачата, мы учим разным стилям. Моя мечта (точно осуществится в следующем году) — фестиваль сальса-кидс. Я хочу, чтобы на следующем фестивале вместе с мировыми звездами на сцену вышли дети. И зажгли. Это было бы круто! И сейчас модная тема — Кавказ. Я недавно сказал, что стыдно иметь фамилию Папунаишвили и не танцевать лезгинку. Тем более в нашей стране. Более того, в моих школах теперь есть класс кавказских танцев (для любого возраста). Возглавляет это направление Мамука Лобжанидзе, руководитель ансамбля «Золотое руно». Этот танец, очевидно, в моей крови, он мне нравится, и я понимаю, что я должен посвятить какое-то время его изучению. Настолько интересно осваивать особенности, ведь у каждого региона своя лезгинка: где-то — более спокойная, где-то — с акцентом на ноги, где-то — на руки. Где-то это игра… Фантастика!

«ТЫ ОСОБЕННЫЙ, НЕ БРОСАЙ!»

— Евгений, когда в детстве занимались танцами, гордились собой?

— Я ужасно стеснялся того, что занимаюсь танцами. Я всем говорил, что занимаюсь футболом. А я действительно параллельно им занимался. Тогда мальчик, занимающийся бальными танцами, вызывал особые чувства. У всех сразу сравнение с балетом. Огромное количество драк было по этому поводу. Слава Богу, сейчас ситуация меняется, танцевать стало модно, круто. Много мальчиков приходит в школу. Есть много современных направлений — в бейсболках, в кроссовках, им это прикольно, да и мне на их месте было бы прикольно.

Я перестал стесняться в тот момент, когда заработал первые деньги преподаванием. В 11 классе. И в школьном буфете мог позволить себе угостить девчонок всей школы. У меня топорщились карманы от купюр. Кексики — пожалуйста. Булочки — пожалуйста. Компот — легко. Вот когда я стал независимым. Первая группа была из первоклашек. Я набрал 30 человек. Я помню, еще в 8 классе мне очень хотелось преподавать. Как показала жизнь, это абсолютно мое. Но я просто побоялся начать рано, хотя и чувствовал себя очень взрослым.

Потом начались индивидуальные занятия. Я стал оплачивать сам свои собственные уроки, освободив родителей от их оплаты. Пошли серьезны результаты на профессиональном уровне. Как только получаешь высокие результаты, тебя начинают приглашать в коллективы, на семинары. И приобретаешь уверенность в себе.

— В танцы вас привели родители?

— Конечно, не сам: в 5 лет я еще ничего не понимал. Я пришел в хореографический кружок в колготочках, шортиках. У меня два старших брата. Я самый младший. Один брат занимался футболом, другой — боксом.

— А почему вас в танцы?

— Родители мечтали об этом. Сами.

— В футболе вы тоже достигли высоких результатов?

— Не давите на больное… Я был не самым лучшим игроком в команде. Тренер мне на все поле кричал: «Папунаишвили, тебе что, ноги мешают?» Меня это ужасно злило. И в какой-то момент пора было выбирать. И там серьезно, и там. У меня бывали выходные, когда утром папа меня отвозил на матч, мы играли в дождь, в грязи. Мат, крики, драки. Потом вез в душ домой, а потом мы ехали на конкурс по бальным танцам, где я уже был в костюме и в бабочке. Такие контрасты. И я выбрал танцы.

— У вас были моменты, когда вы хотели бросить танцы?

— Два раза. Мне было лет 7 или 8. Я занимал последние места на всех турнирах. И я думал: «Как? Зачем?» Я думал так: если второе место — это вообще что? Только первое! Так было с детства. Меня никто не настраивал. Сам так думал. И решил: пойду в футбол дальше гонять. И со мной поговорил один танцор из старшей группы. Мне казалось, что он дядя. А он был просто немного старше. Может, мама попросила, может, сам захотел. Я очень чувствительным был ребенком, мог заплакать от мелодии. Он подошел и сказал: «Ни в коем случае не бросай, ты какой-то особенный. Ты должен продолжить!» Меня это вдохновило на много лет вперед. А второй раз я хотел бросить в осознанном возрасте. Будучи студентом 5 курса МАДИ.

— А как вы умудрились оказаться в МАДИ?

— Это семейное. Бабашка стоила дороги. Мама закончила, два брата учились. Первые жены братьев учились на том же факультете управления. Я поступил сам на бюджет, прошел конкурс в 5 человек на место. Я хорошо учился в школе. Первый год я получал стипендию, а потом забил. Когда закончил институт, понял: я нормальный мужик. Многие танцоры ведь считают, что у них особенный мир. А меня «накрыло». Мне хочется семью, хорошую квартиру, хороший дом, хорошую машину, хорошую одежду. Вкусно есть. А не просто танцевать. Я не стесняюсь об этом говорить. Это нормальное желание. В какой-то момент мне показалось, что выезжая в коллективы, преподавая, я вроде бы зарабатываю большие деньги. Потом вкладываю все это в танцы. Но после очередного грандиозного турнира в Англии, когда все, что заработал и накопил за полгода, потратил за три дня, у меня случился психологический надрыв. Братья как-то говорили: мол, давай, иди по специальности, поможем с работой, будет у тебя все. И я задумался в первый раз. Но тогда начался первый проект «Танцы со звездами». Начался бизнес, я стал преподавать не профессионалам, а обычным людям. И тогда все это как-то закрутилось, так что теперь я имею две прекрасные школы, совершенно роскошный преподавательский состав. Студентов, которыми мы гордимся. Да, есть рекламные контракты, есть ТВ, есть радиоэфиры. Но школа, обучение всегда будут самым основным и важным. Это правильный бизнес.