Актриса, карьера которой насчитывает семь десятилетий, снималась у Феллини и Бертолуччи. Но самая известная и каноническая роль Анук Эме, подарившая ей бессмертие, — загадочная парижанка в фильме «Мужчина и женщина» Клода Лелуша.
Она с детства мечтала стать балериной, но в тринадцать лет резко выросла. Вердикт учителей был единодушным: ей вряд ли светит яркая карьера на сцене. Зато для кинематографа внешность девушки оказалась идеальной. Франсуазе Юдит Сорье Дрейфус было всего четырнадцать, когда она дебютировала в фильме «Дом у моря» (1947). Такое длинное имя режиссер не решился указать в титрах, поэтому юной актрисе пришлось взять псевдоним — Анук Эме. Весьма редкое для Франции имя происходит от персидского корня «аника» — «изящная, вызывающая восхищение». Вторая часть псевдонима в переводе с французского означает «любимая». Как покажет время, такое двойное заклинание судьбы сработает: ее все будут обожать — режиссеры, мужья, дочь и зрители.
Звезда родилась
До момента своей славы Анук сыграла Джульетту в «Веронских любовниках» (1949) и музу Модильяни Жанну Эбютерн в драме «Монпарнас, 19» (1958). Но широко известной она стала в 1959 году, когда Федерико Феллини позвал ее в «Сладкую жизнь». Анук Эме вспоминала, что режиссер утвердил ее по фото в журнале. А потом позвонил и спросил: «Тебе нравится эта роль? Ты ее сыграешь? Отлично. До свидания». Феллини пленила красота «французского сфинкса», как окрестили актрису репортеры. Эме излучала ту загадочную сексуальную ауру, приправленную меланхолией и утонченностью, которые были необходимы для ее персонажа Маддалены — богатой наследницы, изнывающей от смертельной скуки и оплакивающей пустоту своей жизни.
Далеко не аристократического происхождения, Эме в этой роли была так убедительна, что Великий Мастер назвал ее лучшей актрисой всех времен и народов. «Ну, во-первых, он объявил меня таковой после Джульетты Мазины. Второй, то есть, — шутила острая на язык Анук. — А во-вторых… Наверное, в тот момент он был искренен. При всей своей внешней сдержанности это был такой вулкан! Может, через пять минут он подумал, что Анук Эме — самая бездарная актриса, но пять минут назад он был уверен в обратном. Поэтому с ним было интересно. И с Мастроянни тоже было здорово — когда они вдвоем орали мне: „Иди, пицца готова!“ — сейчас мне кажется, что лучших дней в моей жизни не было». Кстати, с Мастроянни их связало нечто большее, чем дружба. Актер несколько раз делал Анук предложение: «Целых тридцать пять лет со дня нашего первого знакомства я обещал ей подарить неземное блаженство, но она так и не согласилась…», — откровенничал актер много лет спустя.
Он и она
Режиссером, который сделал Эме звездой мирового масштаба, стал Клод Лелуш. В 1966 году он пригласил ее сняться в мелодраме «Мужчина и женщина». Правда, начиналось все не слишком радужно. Лелуш был, пусть и невероятно амбициозный, но бедный и никому не известный режиссер, а Анук привыкла вести себя как настоящая дива. Едва придя на съемочную площадку, она потребовала парикмахера и визажиста. Услышав требования звезды, Клод было побледнел, но решил, что игра стоит свеч, и — как показала история — оказался прав.
Все просто: есть мужчина (Жан-Луи Трентиньян) и женщина (Анук Эме). Она молодая вдова, потерявшая мужа-каскадера во время съемок. Он тоже вдовец — его жена покончила с собой. Их свяжет вместе пронзительная история любви. Она будет развиваться неспешно, на фоне пустынных пляжей, скоростных автомагистралей, в ритме «ша-ба-да-ба-да» — мелодии Франсиса Лэя, ставшей едва ли не более известной, чем сам фильм.
Романтический опус, снятый чуть ли не на коленке (в ход шла черно-белая и цветная пленка, съемочная группа состояла всего из семи человек, четкого сценария не было — актеры много импровизировали), критиковали за слащавый сюжет, но он стал культовой классикой. Картина была не просто манифестом «новой волны», что нахлынула на Францию и охватила всю Европу, но неким лирическим гимном того времени. Эпохи, которая была движима только одним — любовью. Роль Эме в этом фильме — богатая партитура невысказанных эмоций: это и запретная тоска по счастью, и меланхолическое безверие, и несмелая надежда. В образе Анны Готье был какой-то надлом, декаданс (ох уж эта тонкая кожа и впалые щеки), какая-то нездешняя загадочность. Актрисе удалось передать сложное чувство — робкое, неумолимое, нежное, горькое, зрелое, горячее. Чувство, которого не дано испытать заурядным натурам, а заурядным актерам — выразить.
«После этого фильма мужская часть Франции ввела моду на влюбленность в Анук Эме, женская — на дубленки, в которых большую часть фильма ходит героиня», — иронизировали тогда в газетах. На фильм обрушились кинопремии: «Золотая пальмовая ветвь» Каннского кинофестиваля и два «Оскара» за лучший иностранный фильм и оригинальный сценарий. Сама Анук получила «Золотой глобус», премию BAFTA, а также номинацию на «Оскар» (но уступила награду Элизабет Тейлор).
Следующие два года Анук Эме активно снималась (у Жака Деми, Джорджа Кьюкора, Сидни Люмета), но на вершине славы решила сделать перерыв и покинула кинематограф на шесть лет (с 1969 по 1975 год). Она посвятила себя дому и дочери-подростку. «Вы сказали „карьера“? Я не знаю, что такое карьера, — говорила позже актриса. — Я всегда делала то, что хотела. Хотела сниматься — снималась. Не хотела — сам черт не заставил бы. Мне приносили хорошие сценарии, но, когда я узнавала, что будет снимать плохой режиссер, — выбрасывала. Или наоборот — хороший режиссер предлагает плохой сценарий. Зачем мне это?„
Что за дива!
Один из любимых мужчин Анук однажды сказал, что по-настоящему она живет тогда, когда страдает между своими романами. А таковых у Анук Эме оказалось предостаточно — с актерами, режиссерами и поэтами. Мужчины действительно теряли от нее голову. Казалось, глаза Анук обладали особым магнетическим свойством, а манеры — аристократической сдержанностью. Она не экспериментировала со своей внешностью, минимально использовала косметику, не делала экстравагантных стрижек, не носила броской одежды. Стиль Анук отличался классической элегантностью и тонким вкусом. "Я не уверена, что когда-либо соответствовала понятию 'современная женщина“. Мне кажется, что я никогда не была в моде, наоборот, я всегда была вне ее», — говорила актриса. Однако шикарная утонченность сделала ее музой модельера Эмануэля Унгаро в восьмидесятых годах (именно актрисе посвящен его известный аромат Diva), а в 1995 году ее сфотографировал Херб Ритц для рекламной кампании Donna Karan. «Анук Эме представляет тот тип женщин, образ которых беспокоит вас до конца ваших дней», — говорил о ней великий Феллини и был прав: для мира она навсегда останется тридцатилетней красавицей из фильма Лелуша «Мужчина и женщина» — великолепной, пленительной и загадочной.