То есть абсолютно все.
Прекрасное образование. Творческие родители. Налаженный бизнес. Дом — полная чаша. Сад. Еще один дом, в Греции, — дача. Отличный муж — партнер, друг, ровня. Умные, доставляющие мало хлопот дети.
Куда ни глянь — все было ясно, безоблачно, понятно и счастливо. И не переходило в скуку, потому что умный человек скучать не может, считала Маша. Столько достойных занятий есть, чтобы в скуку не впасть! Можно учить языки, путешествовать, заниматься музыкой, танцами, йогой, живописью — да мало ли чем еще!
В глубине души Маша очень хорошо осознавала свою особенность от большинства людей. Свою и своего круга. Когда они вечером сидели в мягко освещенном саду с мужем или друзьями и сыпали словечками «релевантно», «синергия», «феноменологически» или вели споры о достоинствах прозы Джойса, Маша испытывала наслаждение. Она шутила, что даже деревья в их саду имеют высшее образование. Маша отдавала себе отчет в том, что очень немногие люди имеют такой уровень образования, начитанности, такой круг общения, такой доход, в конце концов…
Избранность — вот что отличало их от других. В этой избранности было счастье отличия от толпы. К счастью, с этой толпой было немного точек пересечения. Толпа ходила в другие магазины, жила в других районах, ездила отдыхать в другие места. Если вообще ездила.
Не то чтобы Маша была высокомерна — она просто знала себе цену. И понимала свою особенность.
В последнее время ее задевало только одно: муж начал делать ей замечания по поводу гардероба. Маша никогда не придавала особенного значения одежде, не была шопоголиком. В конце концов есть гораздо более интересные занятия! А в последнее время она и вовсе сузила весь спектр возможностей женского гардероба до удобного варианта из штанишек до середины икры и длинной майки или блузы сверху. Таких комплектов у нее образовалось довольно много — и повседневных, и даже нарядных, — и Маше казалось, что она нашла свой стиль на этот период жизни — стиль зрелой, состоявшейся женщины, не отвлекающейся на такие мелочи, как фасон платья.
Но тут муж, который никогда особенно не присматривался, как ей казалось, к тому, что на ней надето, вдруг начал разговоры на эту тему.
— Мань, а чего ты все какие-то пифагоровы штанишки носишь? Может, тебе в Милан съездить, гардероб обновить? Джинсы в обтяжку, платьица мини… Ты же у меня еще ого-го! Заодно в Ла Скалу сходишь.
Маша посмотрела на мужа с изумлением. Шоп-туры настолько не вписывались в ее картину мира, что она подумала было, что муж шутит. Если бы не выражение лица. За двадцать с лишним лет брака она узнала всю его мимику досконально. Муж не шутил, и это изумило ее еще больше. Настолько, что она даже пересказала этот разговор подруге, спросив ту, что бы это все значило.
Подруга Машу успокоила, сказав, что, видимо, Маша все еще интересна мужу, несмотря на многие годы, прожитые вместе, раз он хочет видеть ее в мини.
— Ну и купи себе мини, и походи, хотя бы перед ним.
Да нет, конечно, Маша могла ходить и в мини, ноги позволяли, но как-то все же это было неожиданно. Задумавшись, Маша попыталась представить себе, что муж вдруг потеряет к ней интерес, — и не смогла. Они давно уже слились в одно целое, понимали друг друга с полуслова. Как можно потерять интерес к собственной, например, правой руке?
Хотя, конечно, потерять правую руку в ее планы не входило.
И Маша, интеллигентная изысканная Маша, не страдавшая ни ревностью, ни подозрительностью, решила все же за мужем поприглядывать. На всякий случай. Превентивно. Это было еще одно из ее любимых словечек.
Обратив внимание на мужа, Маша обнаружила массу интересного. Оказывается, он любил соцсети и частенько торчал там. Часто строчил кому-то смски. Говорил, что по работе, но кто знает, кто знает? Тщательно и даже изысканно одевался. Впрочем, кажется, так он одевался всегда. Это Маше в нем всегда нравилось. Она отдавала себе отчет, что не обладает таким вкусом и умением подбирать вещи, как муж…
Еще Маша вдруг с досадой увидела, что муж выглядит гораздо моложе своего возраста. А она знала, что выглядит старше. Просто типаж такой, да и косметикой пользоваться она не любила.
Феноменологически получалась не очень интересная картина, прямо скажем. Если бы речь шла не о Сергее, Маша бы заподозрила седину в голову и сопутствующего беса. Но Сергей, понятное дело, не опустился бы не то что до интрижки, но и вообще до измены. Они были большими друзьями, и она была уверена, что случись этот самый бес, она бы узнала об этом первой.
Но на душе было все же неспокойно. Надо что-то делать. Может, и впрямь в Милан?
Маша подошла к зеркалу. Штанишки-леггинсы обтягивали фигуру, подчеркивая какие-то ненужные складочки, а если повернуться в профиль, пузо торчало как на пятом месяце… Раньше Маша считала, что живота ей, зрелой, рожавшей женщине, стесняться ни к чему, но сейчас показалась себе бесформенной и немолодой. Интересно, видит ли это Сергей? Конечно, он уже не смотрит на нее влюбленными обожающими глазами, как во времена студенчества, когда он долго ухаживал за ней, добиваясь расположения самой красивой — и самой умной, чего уж там! — девочки физфака. Но ведь на смену влюбленности приходит любовь, и понимание, и партнерство, и никакой живот, и никакие складочки не могут этому помешать!
Или могут?
Маша отошла от зеркала в полном смятении. Первый раз в жизни она не знала, что делать. И посоветоваться было не с кем: обычно она советовалась с Сергеем, но сейчас случай был не тот…
Другого выхода, как полезть в телефон Сергея, она не нашла. Сергей не прятал его ни когда уходил в ванную, ни в других случаях. Маша была уверена, что ничего крамольного она там не найдет, но очень-очень хотела удостовериться. Не узнавая себя, называя себя вздорной бабой, она ждала момента. И едва Сергей вечером ушел принимать душ, схватила телефон, не совсем понимая, что будет там искать.
Маша нервничала от того, что опустилась до слежки за мужем, руки тряслись, она никак не могла достать телефон из чехла, но все же вытащила.
Телефон был заблокирован.
Еще надеясь, она ввела в качестве пароля свое имя. Нет. Ввела имена детей. Нет. Глупо, это женская логика, какой пароль поставил бы мужчина?
Год его рождения. Нет. Сергей. Нет. Джойс? Нет.
Отчаявшись, она положила телефон на место. Муж уже выходил из ванной.
К прочим невеселым мыслям добавилась еще одна: пароль. Какое слово, или имя, или дата стоит у него в телефоне?
Маша любила разгадывать загадки, гордилась свои логическим умом. Она должна во что бы то ни стало разгадать этот пароль. Она знает мужа, понимает и чувствует его, она легко сделает это. Пусть не с первого раза, но сделает!
Теперь каждый вечер, едва Сергей уходил в ванную, Маша хватала телефон и проверяла дневные догадки. Динамо? Нет. Физика? Нет. Имена родителей? Нет. Нет, нет, нет…
Маша перебрала композиторов, писателей, физические и психологические термины, оттягивая момент, когда надо будет попробовать женские имена. Но все версии закончились, а пароль не давался. Спросить его у мужа было проще простого, но Маша решила во что бы то ни стало разгадать эту загадку сама.
Ольга? Нина? Катя? Марина?
К счастью, не подошло ни одно.
-Маня, а что ты такая озабоченная?- поинтересовался муж. — Я тебя не узнаю. Случилось что?
Маша решилась.
— Я не озабоченная, я сосредоточенная, — улыбнулась она. — Тест разгадываю. Знаете ли вы своего супруга. Почти на все вопросы ответила, а вот тут еще спрашивают, какой пароль в телефоне. А я поняла, что не знаю. За столько лет ни разу в твой телефон и не заглядывала.
— Ну и правильно, что не заглядывала, — засмеялся муж. — У меня должна быть иллюзия свободы.
Он поднес телефон к Маше, набрал пароль. От волнения она не разобрала слово.
— Что за слово, не рассмотрела.
— Манюня к старости слаба глазами стала, — снова засмеялся муж. — Здомная. Пароль «здомная».
— Что это — здомная?
— А помнишь, Мишка, когда был маленький, говорил: «Собака бездомная и здомная». Какие они все-таки были трогательные маленькие… И так быстро выросли… Манюня, ты что, реветь вздумала?
А Маша уже заливалась слезами, выплеснувшимися из нее вместе со всем напряжением этих дней, повторяя еле слышно:
— Дура… Какая же я дура…
— Маш, да что ты в самом деле?
Она поревела еще немного и, успокоившись, объяснила мужу:
— Растрогал ты меня.
-А! А то я уж не знал, что и думать. Сентиментальная ты стала, Мань! Ладно, давай, что ли, бутылочку приговорим? Достань фужеры.
И направляясь к холодильнику за вином, добавил:
— И сними ты, ради Бога, эти свои штанишки. Видеть их не могу!