Когда я готовилась к последнему семинару по обучению за рубежом, для своей презентации я перевернула множество литературы, русскоязычной и зарубежной, посвященной проблеме отцов и детей, покидающих гнездо для учебы в другом городе.
Англоязычные ресурсы четко делили ситуацию на 2 части: советы первокурсникам «как выжить в кампусе» и рекомендации родителям по преодолению синдрома «опустевшего гнезда». Рефлексия на тему «готовы ли дети покинуть родительский дом» не предполагалась. Зато подобной проблемой были озабочены русскоязычные ресурсы. Родители в постсоветском пространстве далеко не всегда готовы отпустить свое чадо. За время работы в программе StudentPOL мы сталкивались с различными вариациями родительских страхов.
Стра× 1. Ребенок не готов к самостоятельной жизни — не добудет еду, не доедет до учебы. У нас была почти веселая история, когда поезд с абитуриентом пришел на 15 минут раньше расписания, и встречающий сотрудник не застал будущего студента на перроне. Следующий час был наполнен нервным перезвоном: сотрудник — офис — мама мальчика — офис в их городе. Телефон самого виновника событий был выключен. Через некоторое время абитуриент нашелся в университете, куда он спокойно доехал, спросив дорогу у горожан. Мама была в предынфарктном состоянии, она была уверена в его неспособности куда-либо добраться самостоятельно. В действительности дети неплохо справляются с бытом, хотя встречаются особенные случаи.
Стра× 2. Ребенок не сможет учиться в чужой стране (чужом городе, на чужом языке). На самом деле, мотивация — великая вещь. Человек, которого всю жизнь мотивировали, воздействуя на совесть или страх перед родителями, может ощутить неожиданный вкус к постижению науки там, где это действительно интересно. Никто не стоит с кнутом, никто не велит учить «от сих до сих», никто не ставит в пример Машу из «А» класса или Севу из соседнего подъезда, а студент сидит в библиотеке днями и ночами. Не стоит лишать детей возможности попробовать себя в действительно хорошем университете.
Стра× 3. Родители боятся отчуждения детей, разрыва близости. Тут стоит спросить себя, что я на самом деле боюсь потерять? Эмоциональная близость — не та вещь, которая может исчезнуть за полгода. Обычно родители на самом деле боятся потери контроля. У нас был пример, когда отец нашел квартиру для дочери, сам подобрал соседку для проживания, сам ежемесячно (!) вносил платежи хозяину, оставляя дочери только оплату телефона и Интернета. На мое высказывание в том духе, что если он хочет приучать дочь к самостоятельной жизни за границей, ему стоит дать ей на откуп переговоры с хозяевами и оплату аренды, он ответил, что, дескать, так ему спокойнее. Потом нет смысла, мне кажется, сетовать на инфантильность детей и нежелание прикладывать усилия и выходить из зоны комфорта. Хотя, спору нет, спокойнее. А насчет близости — там, где были на самом деле теплые и близкие отношения, нет опасности потерять их, скорее наоборот, дети начинают ценить заботу, любовь и поддержку родителей гораздо сильнее, находясь далеко.
Стра× 4. Как же я без него (без нее)? Обычно этот страх преследует матерей. Вот тут рекомендую обратиться к обширным наработкам западных психологов. Синдром «опустевшего гнезда» изучен ими вдоль и поперек со всех возможных точек зрения. Вывод тут один — найдите себе занятие и отпустите ребенка в его собственную жизнь. Благотворительность, спорт, хобби, внимание к спутнику жизни — мало ли чем можно заняться в прекрасном возрасте, когда дети выросли, а до старости еще далеко. Можно обратить внимание на себя и сделать то, на что раньше катастрофически не хватало времени и сил, вместо того, чтобы контролировать неконтролируемое (см. стра× 3).
Стра× 5. Дети уедут, будут проникаться другой культурой и ментальностью, и мы с ними будем говорить на разных языках. Тут хорошо бы быть честными с собой. Мы и так говорим с ними на разных языках. Наши дети освоили айфон раньше, чем азбуку, воспринимают весь мир как страну, которую предстоит открыть, знают 2−3 языка к 17 годам. Хотим мы этого или нет, они другие и мыслят иначе. В их будущем не будет места тем профессиям, к которым мы в свое время стремились, будут отсутствовать те запреты и ограничения, мешавшие нам жить как хочется. Но будут какие-то другие сложности и проблемы. Мы либо будет пытаться их настроить на свою волну, либо попробуем услышать, что же происходит на их волне.
Стра× 6. Вдали от дома ребенок попадет под дурное влияние. Как бы мы ни хотели уберечь чадо от негатива, наш ребенок рано или поздно столкнется с той стороной жизни, которую мы старались от него скрыть. В его присутствии будут напиваться или принимать наркотики. Он будет видеть прогульщиков и нерадивых студентов. Скорее всего, ему попадутся на пути девушки легкого поведения и нечистые на руку товарищи. Но все, чему мы его научили за 17 лет, что он впитал в семье, поможет ему сделать выбор. Главное, чем мы можем тут помочь ребенку, — это доверять ему.
Стра× 7. В другой далекой жизни детей нам не будет места. «Там, в краю далеком» мы уже будем не так уместны со своим знанием жизни и советами. Наш опыт и авторитет под большим вопросом. Что мы можем знать о жизни в университетском городке в Калифорнии или в исследовательском центре на острове в Норвегии? Не посоветуем ни магазин, ни парикмахера, не научим взаимодействию с мужем, если он японец, или с родителями жены, если они из Индии. Распадется связь времен… Но ведь мы нужны детям не для советов и рекомендаций. Они все равно не будут слушать. Мы им нужны, как и в первые их дни, для безоговорочной поддержки. Для того, чтобы быть рядом. Не комментировать, не читать нотации, не оценивать их действия. Просто быть рядом.
У меня был замечательный опыт, когда я приехала в квартиру сына, получив предварительно сообщение «ключ под ковриком, просьба не комментировать бардак». Ключ был на месте, а слово «бардак» очень приближенно описывало происходящее в квартире. Достаточно сказать, что я нашла следы блюд, приготовленных мной в предыдущий приезд. И вот удивительно, насколько трудно мне было удержаться от язвительных замечаний. Как хотелось высказаться на тему порядка, уборки, поддержания чистоты. Но меня ведь никто не просил высказывать мнения по этому поводу, а напротив — указали на то, что неплохо было бы держать его при себе. Взрослый человек сам решает, как ему жить, на что тратить время и собственноручно заработанные деньги. Я подумала и решила просто навести порядок. Молча. Я могла этого не делать, никто этого не просил и не ждал от меня, сын был бы рад просто, если бы я не выносила ему мозг. Но я пожалела ребенка, с его работой, учебой и тренировками и решила сделать ему приятное. Это был большой прорыв в наших отношениях. Я четко поняла, что это, как и многое другое, НЕ МОЕ ДЕЛО. Если я за это не плачу, если от меня не ждут усилий и действий в этом направлении, если моего совета не спрашивали и меня лично это не касается, это не мое дело.
Я вижу разных родителей. Некоторые пытаются прожить жизнь за своих детей: выбрать им специальность для учебы, город, квартиру и даже друзей. Некоторые отпускают в свободное плавание и порой имеют очень слабое представление о том, чем живет отпрыск. Иные родители не в курсе, что их дитя уже давно не учится, благо, есть университеты, которые позволяют до бесконечности брать академические отпуска или пересдачи. А кто-то правдами и неправдами пытается получить доступ к виртуальному деканату, чтобы видеть всю картину. Все мы любим своих детей, как умеем, и желаем им добра. Нужно только помнить, что все наши страхи, все отрицания и нежелание выйти за рамки привычных представлений сказываются на них, наших любимых детях. Наши решения сегодня влияют на их жизнь через много-много лет, когда нас уже не будет. Они будут жить с оглядкой на нас, вместо того чтобы идти вперед. Хотим ли мы этого для них?
Екатерина Михалевич, предприниматель, руководитель проекта по международному образованию StudentPOL