— Александр, такие именные сериалы обычно посвящают известным историческим личностям. Каково это — встать в один ряд с великими?
— Никак. Я очень этого боюсь и не хочу, чтобы это выглядело так: «Смотрите, сериал про меня!». Это абсолютно не тот вектор, который мы задавали. Мы делали фильм просто про людей, потому что в жизни моего героя и моих друзей происходят реальные события из нашей жизни, которые мы заметили, и на которые нам хочется обратить внимание. Поэтому я не хотел, чтобы на афише было мое лицо.
— То есть все разговоры о том, что сериал автобиографический — это всего лишь шутка?
— Ну, а что я такого сделал, чтобы снимать мою автобиографию? Это комедийный сериал, но там не сказано, что он автобиографичный. Там есть моменты из моей жизни. Но мне хотелось бы, чтобы люди в первую очередь восприняли его, как развлечение. А под соусом развлечения мы постарались вложить в сериал и какие-то мысли. Если они прочитаются — будем счастливы. Для нас было бы большой победой, если бы мы смогли как-то по-другому показать мир, и человеку стало бы от этого легче жить.
— Каких сцен в нем больше — придуманных сценаристами или тех, которые вы им сами рассказали о себе?
— Когда мы не могли что-то придумать, мы спрашивали у наших актеров: ну давай, что в жизни было? От каких-то деталей и подробностей нужно было отказываться. А какие-то, наоборот, приукрасить. Например, в одной серии мне сломали руку: такого не было. Но степень правды там высокая, процентов 90. То, что мы говорим, видим и чувствуем, то мы и хотели сказать. Этот сериал создавался не так: «А что ты делал в 1996-м году? Учился в институте?». Просто мы на фоне каких-то событий пытались показать наше отношение к жизни. Вот в серии с Россией мы взяли популярную тенденцию: типа, в России все плохо, нужно отсюда уезжать. Мы ее показали через любовь двух главных героев, когда женщина хочет, чтобы мужчина женился, а он всячески открещивается. В серии со Светлаковым, которого постоянно заставляют играть Дулина, мы решили показать, как отец жертвует собой ради семьи, ради детей. Через это же проходит каждый отец. Мы же не говорим: «Смотрите, у Светлакова такая проблема». Я знаю отцов, которые всегда думают о своих детях, и когда им нужно сделать в жизни выбор, они чаще всего совершают его в пользу детей. О маме я вообще молчу. Мой герой ведь, по сути, сам ни в чем не участвует. Он всюду ходит, его бьют, а он, в зависимости от этого, направляется в ту или иную сторону. То есть через него действуют все остальные. Поэтому это сериал — не про меня, а про людей.

— Перед вами стояла непростая художественная задача: с одной стороны вы должны были играть, с другой — быть самим собой. Насколько ваш экранный образ получился похожим на вас?
— Вообще, похож. В жизни я тоже достаточно молчалив и часто действую так, как хотят другие, потому что стараюсь никого не обидеть. Это очень глупое качество. Конечно, местами я не очень доволен своей игрой. Изначально мы написали героя вообще без характера и больше занимались его окружением. Быть собой на экране сложно, но когда мы пытались этого добиться, то получалось смешнее. Мне кажется, во многих местах это получилось.
— Мне вашего героя все время хочется пожалеть.
— Это хорошо? (Смеется.) Не знаю. Да, очень плохо себя чувствовал все эти три года, пока снимался. Меня все жалели.

— То есть вы на самом деле совсем незлобный, что соответствует вашей фамилии?
— Мне кажется, незлобный. Хотя нужно быть пожестче, наверное.
— Как восприняли ваши родственники и друзья предложение сняться в сериале?
— Очень хорошо. Но они до сих пор не понимают — может, это был розыгрыш? Они все у меня постоянно спрашивали: «Где сериал?». Ведь снялись три года назад, а он не выходит. Там действительно ходит куча моих родственников на заднем плане. Соседи, друзья, жители города. Снимать было круто и в Екатеринбурге, и в Полевском. Можно было решить многие вопросы в считанные секунды. Например, с обедами. Местные говорили: «Приходите к нам, мы вас накормим». Если, например, нам нужно было снять «мерседес», тут же подгоняли четыре разных «мерседеса» от 80-го до 90-го годов выпуска. Даже многие актеры эпизодических ролей были найдены по ходу съемок. Так произошло с продавщицей хот-догов, например. Для многих людей, которых мы выловили на улице, это стало первым актерским опытом.
— Всем знакомым пришлось заплатить?
— Нет, знакомые вообще ничего не получали. Актерам мы платили постоянно, а вот эпизодникам — нет. Особенно всем вот этим «шишкам», звездам. Вообще ничего не платили.
— А маме?
— Маме платили, конечно. А вот, скажем, Светлаков снялся без гонорара. Предлагать наши скудные бюджеты с их актерскими ставками? Это было бы даже стыдно.

— За маму переживаете? Она ведь теперь у вас звездой станет…
— Я переживаю за интернетный троллинг, который будет про маму. Ну в Интернете же не может быть хороших отзывов. Я помню, когда после моего первого выступления там написали 80 процентов негативных отзывов. Надеюсь, что в случае с мамой все это будет не так. Я отдаю себе отчет в том, что мы попадем на некую злобу: сериал про себя снял, да еще и мамочку свою. Это неизбежно, и я не представляю, как она будет с этим жить и бороться. Конечно, у нее кардинально поменялась жизнь в ее 59 лет. Но мы об этом не думали почему-то вначале. Правда, Саша Дулерайн мне говорил: «Ты понимаешь, какая у тебя будет ответственность за дальнейшую судьбу мамы, если ты будешь ее снимать?». А я только сейчас об этом задумался. Ну, а что сделать?
— Она ведь у вас проходила пробы на общих основаниях?
— Я позвал ее на кастинг, потом принес пробы на канал. Они сказали: «Вот эта женщина неплохо играет». Потом кто-то спросил: «Это твоя мама?» Я говорю: «Да». Они говорят: «А ваша семья вообще морально готова к этому?». Мы же это все еще и в квартире нашей снимали. То есть получился действительно какой-то домашний сериал. Но за основу мы брали образы всех наших мам. Потому что все мамы похожи своим теплым отношениям к сыновьям.

— Вы делали ей какие-то поблажки на площадке? Или, может быть, наоборот требовали больше, чем от рядовых актеров?
— Чем ближе человек по родственным связям, тем ему тяжелее со мной. Потому что мама — это единственный человек на площадке, на которого я поднимал голос вообще. Я говорю: «Почему ты не можешь это сказать? Сделай так!» Ей очень сложно приходилось. Она ведь у меня работала на заводе, и в один день попала под сокращение. В своей первый съемочный день она сидела на работе с 6 утра до 6 вечера, делала какой-то отчет, а потом пришла, и в 8 вечера вошла в кадр. И вот представляете: 6 человек вокруг тебя бегают, держат какие-то отражатели, и заставляют пристально смотреть в камеру? Ей, конечно, очень тяжело было после завода переключиться. Но она все равно справились, я на нее для этого ругался.
— Я была на предпросмотре первой серии. Очень много было в ней нецензурной лексики. Из эфира ее убрали?
— В эфире ее не было. Мы хотели сделать поменьше ругани, но у нас не получилось. Ну, а что поделать, если люди так говорят? Сейчас никто не говорит: «Дурак» или там что-то еще". Мы очень старались обходить, даже собирались отдельно и уже в других сериях специально придумывали «цензурные» ругательства, которые звучали бы так же грубо. Но не смогли создать тот же драматургический эффект. Но какие-то вещи мы действительно пересмотрели и вырезали эти эпизоды.

Ирина Незлобина, мама: «После съемок у нас в квартире остался красивый ремонт»

— Ирина Ивановна, вас долго уговаривали сняться в сериале?
— Да, и я долго сопротивлялась. Для меня это предложение было полной неожиданностью. Я же не актриса. Сперва меня уговаривали пойти на пробы, но я все не решалась. Потом все же решила сходить — тем более, что мне было интересно, как все происходит на кастинге. В итоге меня утвердили, и это было и удивительно, и волнительно. Одно дело — быть мамой Саши Незлобина в жизни, а другое — играть ее.
— То есть быть собой не получалось?
— Нет. Ведь нужно было разговаривать другими словами, в присутствии большого количества людей, перед камерой, с кучей оборудования. А еще эти: «Тишина на площадке!», «Камера!», «Мотор!». И много взглядов, которые контролируют, как ты говоришь и двигаешься. Для меня это было сложно. Когда был первый съемочный день, я очень волновалась. Старший сын принес мне букет цветов, поздравил с почином. Мою первую сцену снимали в Полевском. Мне надо было выйти на балкон и кричать что-то Саше. А вокруг — соседи и абсолютно посторонние люди. Я не привыкла к этому. Главная сложность была в том, что я стеснялась.

— Как вы отнеслись к тому, что часть сериала решили снимать в вашем доме? С легкостью пустили гостей?
— Это я уже сейчас, задним числом, думаю, и как я на такое согласилась? Но что я могла поделать? Это квартира Саши в Полевском, а раз так, то здесь и нужно снимать. Когда это все началось, случилась революция: нам перекрасили стены, повесили какие-то картины, еще какой-то ремонт. Это было сумасшествие. Я не ожидала и не предполагала. Но надо — значит надо. К тому же, я благодарна съемочной группе. Они в квартире все переделали, и у нас после съемок остался красивый, более современный ремонт. Если бы не киношники, мы бы жили в старой обстановке еще не знаю сколько лет.