Первая фраза, которая у меня вырвалась, когда хозяйка пригласила нас внутрь: «Как все это необычно!» Представьте: вычурные креслица в стиле итальянского барокко и заводская металлическая лестница, антикварный комод и пластиковые подносы с изображением Мэрилин Монро, барная стойка в виде автомобиля и изящная софа, стены, выкрашенные в насыщенно-красный… А венчают все это великолепие самые настоящие желтые паруса (шторы, закрывающие выход на крышу — большое мансардное окно). В общем, совершенно невообразимый китч. Нормальному человеку жить здесь невозможно. Но писатели — люди не совсем от мира сего. Им, видимо, для вдохновения атмосфера нужна особая. Так что весь этот экспрессивный антураж выбран Юлией с умыслом. Если подобрать подходящее сравнение, то дом автора криминальных мелодрам — это не крепость, а корабль, на всех парусах уносящий ее в неведомые творческие дали.
Как появилась у вас идея поселиться в пентхаусе? Любите высоту?
Юлия Шилова: «Боюсь ее дико. Пентхаус — случайная покупка. Появилась возможность вложить деньги в недвижимость. Поскольку дом для постоянного проживания у меня уже есть, хотелось приобрести что-то необычное, какую-то студию, где я могла бы спокойно работать. А этот пентхаус просто мозолил мне глаза. Я пролистывала журналы о недвижимости и в каждом номере на него натыкалась. По цене я не тянула даже близко, но любопытство дошло до предела, и я решила взглянуть на эту квартиру. Жилище называлось „пентхаус для холостяка“ и выглядело соответствующе. Хозяин — автогонщик, участник „Формулы−1“ и, как вы догадываетесь, закоренелый холостяк — приводил сюда девушек. Жарил им блины вот на этой блиннице, крутил диски (у него была оборудована диджейская будка), а потом они шли на второй этаж любоваться звездами. Здесь все было в серых тонах, спартанская мебель, стеклянные полы, металлическая лестница, как на заводе, — в общем, меня все очень впечатлило».
Хозяин удивился, увидев вас?
Юлия: «Да, он думал, что явится другой холостяк. (Смеется.) Он уже довольно долго пытался продать этот дом. Но приличные люди убегали отсюда в ужасе. Так что мужчина сидел понурый и потенциального покупателя во мне не угадал. А дело было уже к вечеру, шел небольшой снежок, и мы поднялись по этой лестнице на крышу. Вышли — и мне открылся вид неописуемой красоты, весь город раскинулся у моих ног. В тот момент я поняла, что расшибусь в лепешку, найду деньги и этот пентхаус будет моим. Холостяк был крайне удивлен моим решением. А потом, узнав, что я писательница, сказал: „А, ну тогда понятно. Творческая натура — такая же ненормальная, как и я“. Конечно, он продавал пент-хаус с тяжелым сердцем, потому что обустраивал его с любовью, под себя. По документам мое жилище называется „квартира-антресоль“, и формально здесь нет ни одной комнаты. Сюда, на двадцать девятый этаж, даже лифт не ходит — вы же видели. Строительство как раз шло к завершению, когда мой гонщик познакомился со строителями и предложил им „забацать пентхаус“. Те сказали: „Поздно, лифт уже никак не оборудовать на этот этаж“. Но парень ответил: „Не проблема, зачем мне лифт…“ Так что вся эта конструкция появилась непосредственно перед сдачей дома».
Почему же хозяин пентхауса решил его продать?
Юлия: «Я так поняла, что у него возникли какие-то проблемы с деньгами. Выспрашивать подробности было неудобно».
Он заходил сюда после продажи?
Юлия: «Нет. Мы один раз созвонились. Я сказала, что мне здесь очень нравится. Думаю, он пришел бы в ужас от того, что я сделала. Я поменяла цветовую гамму — выкрасила стены в красный цвет, мебель поставила другую. Вешать вот эти желтые шторы я не планировала: мне хотелось лежать на кровати и любоваться звездным небом, но, как выяснилось, люди очень любопытны и, прогуливаясь по крыше, обожают заглядывать в чужие окна».
Разве площадка на крыше не ваша?
Юлия: «Она считается моей и по документам проходит как вертолетная. Правда, сомневаюсь, что здесь сядет вертолет (если только очень маленький). Но у представителей техслужбы есть ключи от верхнего этажа, так что первое время моя жизнь напоминала шоу „За стеклом“. Пришлось придумать эти „желтые паруса“. Если надо, я открываю шторы и в телескоп смотрю на звезды. А утром, когда встает солнце, приветствую его с чашечкой кофе».
А вдохновение приходит? Сколько книг вы здесь написали?
Юлия: «Я пишу и здесь, и в другой квартире, где живу постоянно. Если честно, там мне работается даже проще, потому что есть маленький кабинетик. А здесь место все-таки больше располагает к отдыху, встречам с друзьями. На Масленицу я с удовольствием пользуюсь блинницей, доставшейся мне „в наследство“ от гонщика, угощаю гостей блинами».
Оформлять жилище вам помогал дизайнер?
Юлия: «Нет. Я вообще этого не понимаю — приглашать дизайнеров. И друзей всегда отговариваю. Отвалят кучу денег, а в итоге все равно выйдет не так, как хотелось бы. Я в эту квартиру вложила душу и очень всем довольна».
Считаете, что барокко и хай-тек могут сосуществовать вместе?
Юлия: «Вполне. Я люблю все необычное. Например, в солянку всегда кладу и мясо, и рыбу. Так что дизайнеры сошли бы с ума от моих пожеланий. Я очень хотела красные стены, но этот цвет агрессивный. Поэтому я остановила выбор на венецианской штукатурке — она приятная для глаз, не раздражает. И блики на стенах вечером играют. Я нашла человека, который специально обучался этой технике в Италии».
Вы любите яркие цвета?
Юлия: «У нас настолько серая жизнь и все так уныло… А красный цвет — это „гормон радости“. В такой квартире трудно хандрить, все настраивает на позитивный лад».
Мебель вы тоже заказывали в Италии?
Юлия: «Да. Сейчас в России производят много подделок, но у меня настоящая итальянская мебель. У тамошних мастеров есть свой секрет: на протяжении полугода они особым способом высушивают древесину, покрывают позолотой… Я не скрываю, что эти креслица — весьма дорогостоящее удовольствие, но в мою квартиру они вписались идеально. Комод я привезла из Иордании — это настоящая антикварная вещь XIX века».
У вас в доме есть предмет особой гордости?
Юлия: «Тут каждый предмет мне дорог. Я не из тех людей, кто сомневается: брать — не брать… В каждую вещь я влюб-ляюсь, как в мужчину. Хожу кругами, выжидаю, когда меня полностью захватит это чувство. Вот эти букеты делались на заказ, они именно осенние — с яблочками, листьями. Мне в тот момент хотелось, чтобы в доме поселилась осень. Репродукции, на которых изображены мужчина и женщина, были куплены в Париже. Я долго не могла определиться, какой из них отдать предпочтение, но потом поняла, что они могут сосуществовать только вместе. А вот эту картину — „Мужчина под каблуком“ — я увидела на выставке в Милане. Она была не на продажу, но я сумела уговорить организаторов, и теперь эта прекрасная работа висит в моей гостиной».
А к Мэрилин Монро, судя по количеству ее изображений, у вас какое-то особое отношение…
Юлия: «Это случайная любовь. Я была на выставке в Италии и наткнулась там на эти подносы. Мне они показались интересными, и я купила сразу шесть штук. Вскоре в Париже, а потом и в Австрии увидела картины с изображением Монро — приобрела… А дальше уже поклонники стали дарить мне изображения Мэрилин — на магнитах, на паспортных обложках, даже где-то отыскали огромную ширму 50-х годов. Думаю, такая вещь стоит недешево».
Но к самой Монро вы как относитесь?
Юлия: «Конечно, это культовая личность и невероятно красивая женщина (хотя сейчас каноны привлекательности несколько иные). Считаю, ее изображения вполне достойны украшать мою квартиру». (А еще в гостиной висит парадный портрет самой хозяйки дома, также подаренный ей преданными поклонниками. — Прим. авт.)
Барная стойка в виде машины досталась вам «в наследство» от гонщика?
Юлия: «Нет, я купила ее в Австрии. Там были машинки разных цветов. Я выбрала красную. Подобрала к ней два пуфика. Этакий стиль ретро получился. Возможно, кто-то складировал бы на этой стойке спиртное, а я выставила на ней фигурки своих издателей — людей, с которыми я сотрудничаю. Думаю, такой коллекции больше ни у одного автора нет».
Ваши издатели об этом знают?
Юлия: «Да. И выспрашивают друг у друга: „А ты есть в коллекции у Шиловой?“ Каждая фигурка олицетворяет характер человека. Мне делают их на заказ».
Это куклы вуду? Вы втыкаете в них иголки?
Юлия: «Иголку в них трудно воткнуть. Но иногда я отвожу душу. Поругалась с одним издателем, и вот лежит он, бедолага, на моей барной стойке весь в окурках…»
Как же вы с ним дальше собираетесь строить отношения?
Юлия: «Я знаю, что с ним больше работать не буду. Мир издателей (а это, как правило, мужчины) — особый. Они почему-то не любят, когда женщина хорошо зарабатывает. Мой первый издатель говорил: „Юля, ты творческий человек, зачем тебе деньги?“ А у меня на тот момент было двое маленьких детей».
Начав писать свою первую книгу, вы предполагали, что станете таким популярным автором?
Юлия: «Нет, мне просто хотелось увидеть свой роман напечатанным».
Говорят, у истоков успешной карьеры женщины всегда стоит мужчина…
Юлия: «О, я была бы только рада. Но в моем случае все было совершенно иначе. На дворе стоял 1998 год, дефолт, мой фармацевтический бизнес прогорел. А любимый человек, отец моей второй дочери Златы, отказался мне помочь. В итоге мы расстались. Так что написание книг стало для меня своего рода терапией».
Где вы берете сюжеты?
Юлия: «Это и бурная фантазия, и истории из жизни знакомых, друзей. Да и мои собственные. Я по характеру авантюристка и постоянно куда-то влипаю. В Италии, например, на меня напали грабители, вырвали сумку. Я стала с ними бороться, оступилась, упала и сломала ногу. Месяц ходила с гипсом. А в Черногории — еще хлеще. У меня там был поклонник. И вот, якобы шутки ради, он предложил обручиться. На пляже, за пятнадцать евро. Я-то думала, что все это несерьезно, а потом выяснилось, что по их законам этот человек стал моим мужем и мог претендовать на мое имущество. Ситуацию пришлось разруливать с помощью адвоката. Так что проблем с сюжетами нет. У меня вышло уже восемьдесят девять книг. И с издательством до 2019 года подписан контракт, по которому мне раз в два месяца надо выпускать новый роман».
Прямо конвейер!
Юлия: «Да, но когда я увидела на прилавке свою первую книгу, поняла, что буду пробивать лбом стену, но стану топовым автором. Пишется мне легко. Единственная проблема — со временем. Ведь хочется пожить и в реальной жизни. Когда пишешь, переключаешься на „книжную волну“. И порой в выдуманной истории тебе становится интереснее, чем в реальности. Я переживаю за своих героев, пью валерьянку, когда у них что-то не ладится, — так, будто все это на самом деле. (Смеется.) Был случай, когда я влюбилась в своего выдуманного героя. Я неслась к ноутбуку, чтобы с ним встретиться. Редактор названивала, требуя сдать книгу, а я впадала в истерику: мне казалось, у меня не роман отбирают, а любимого мужчину. И когда все-таки отнесла в издательство дискету, села в машину и разрыдалась».
В жизни вам подобный герой не встречался?
Юлия: «К сожалению, принцев не бывает».
Юля, вы пишете мелодрамы, но, судя по всему, сами далеко не романтик.
Юлия: «Вы правы. Розовые очки я сняла давным-давно. Я настолько прагматик, что иногда даже жалею об этом».