Интервью проходило в офисе его компании — точнее, в стильной, белоснежной, почти что в стерильной переговорной, где ничто не мешало моему визави быть искренним. И как-то сразу стало ясно, что даже если Сергей и стремится где-то больше казаться, нежели быть, у него выходит это органично, и что в принципе ему легче не касаться какой-то темы вовсе, нежели наполнять ее враньем.
Сергей, из ваших интервью мало что можно узнать о вашем детстве. Каким оно у вас было — и правда ли, что вы москвич в четвертом поколении?
Сергей Минаев: «Да. Я был нормальным городским пацаном, бегал во дворе у нас на Речном вокзале, играл в футбол пять лет профессионально, стоял на воротах. Семья у меня самая обычная, со средним достатком. Папа — химик, мама — архивист, бабушка тоже работала в Центральном государственном архиве литературы и искусства. В основном родители занимались своими делами, и я большую часть времени проводил у бабушки. Мы с ней ездили в центр, гуляли по Замоскворечью, у Патриарших прудов… И я, как и она, — гуманитарий чистой воды. В школе точные дисциплины у меня не шли, и примером для остальных октябрят я не был».
Как показывает практика, «троечники» лучше всего адаптируются к реалиям жизни. А у вас еще явно авантюрная натура Остапа Бендера… Вы ведь уже в пятнадцать лет фарцевали на Арбате?
Сергей: «Да. Курс доллара официально был шестьдесят копеек, но поменять его по этой цене было нельзя. На черном рынке он стоил три рубля, пять, потом семь… Вот в этом коридоре мы и покупали у иностранцев валюту, фирменные вещи, затем их продавали нашим гражданам. А зарубежным гостям мы предлагали матрешек, шкатулки Федоскино, Палех… Я практически экспертом был тогда в этой области. И рано стал зарабатывать».
А о чем вам тогда мечталось?
Сергей: «Ни о чем конкретном. Не хотел быть космонавтом или пилотом гражданской авиации. Я был неравнодушен к спорту, обожал музыку, хотя по сей день никак не освою игру на гитаре, все откладываю обучение. (Улыбается.) Много читал. В десять лет мне нравился Дюма, в четырнадцать — Брэдбери, Стругацкие, в шестнадцать — Бунин и вся литература Серебряного века. У нас в квартире стояли книжные шкафы до потолка. Но я брался не за все. У меня существуют пробелы в русской классической литературе. Так, я избегал Достоевского, например. Но все равно читал достаточно, поскольку делать было нечего. Это сегодня у детей по сорок два телевизионных канала, Интернет, компьютерные игры, и чтение как форма досуга их уже не увлекает».
Вашей дочке от первого брака Анастасии — тринадцать лет. Ей удалось привить любовь к чтению?
Сергей: «Книги ей подкладываю, но в целом у меня это плохо получается. Ее же социум живет соцсетями, фильмами, компьютерными играми. Когда мы вместе, много беседуем. Она мне рассказывает о своих обидах, поражениях или, наоборот, о победах. Я тоже с ней делюсь каким-то опытом и стараюсь не врать. Допустим, она жалуется на проблемы в школе, и я ее сразу убеждаю не обращать внимания, поскольку все, что происходит в этом учебном заведении, к реальной жизни не имеет никакого отношения. Настя учится лучше, чем я, но все равно средне. Способностями она пошла в меня. Тоже, увы, гуманитарий, малоприспособленное к жизни существо». (Улыбается.)
По вам не скажешь, что вы бедствуете.
Сергей: «Послушайте, я крайне ленивый человек, и все, чем занимаюсь, — это исключительно для того, чтобы себя развлечь. По нескольку раз в неделю я говорю себе: „Какое счастье, что устроил себе такой график, что мне не надо вставать рано и отправляться на службу к девяти утра, как это делают миллионы“. Как правило, в полдень я только умываюсь, и меня это вполне устраивает. Я — везунчик, живу как хочу, азартно играю с товарищами в покер по четвергам. (Улыбается.) Я за аллюр. В современной экономике даже страховой полис не работает, поэтому не надо бояться рисковать».
Во втором браке у вас уже и пацан двухлетний подрастает. Судя по всему, вы — ответственный, заботливый папа…
Сергей: «Конечно. И, между прочим, воспитание мальчика — это совсем другое дело. Ребятам надо прививать умение держать удар во всех ситуациях, уметь драться. Жизнь — это ведь не затейливое кафе, где весело и вкусно. Это жесткий формат, где полно подонков, ублюдков… Хотя и приличные люди встречаются. Но противостоять негативу необходимо. Еще базовые ценности надо знать: не предавай, не кидай, подлостей не совершай».
Сын Сергей у вас еще совсем кроха, а у дочери вы уже замечаете ярко выраженные таланты?
Сергей: «Нет. „Талант“ для меня — страшное слово. Талант считывается мгновенно: человек живет своей деятельностью. Он либо от холста не отрывается, либо играет сутки напролет и ничем иным не желает заниматься. А когда у тебя и здесь хорошо получается, и тут неплохо, и там вроде достойно, то это просто система общих знаний. В будущем я вижу Настю в профессии, где бы она не слишком зависела от своего работодателя, и ей не нужно было бы ходить на работу ежедневно, что крайне утомительно. Вот люди работают монотонно по сорок лет — ну, квартирку они как-то обустраивают, машинку покупают, детей в вузы пристраивают, все течет размеренно… Я этого не осуждаю, но сам бы так не смог никогда. Это тоска настоящая! Я уже в двадцать пять лет понял, что не в состоянии жить в ритме „работа — дом — выходные на даче“. Рутина».
В вашей биографии значится, что, учась в РГГУ, вы подрабатывали грузчиком, потом — переводчиком, после устроились бренд-менеджером в фирму, занимающуюся винами, и довольно скоро стали в ней партнером. Это все дар человеческого общения?
Сергей: «Да, студентом я разгружал машины и, поскольку застал зарождение отечественной коммерции, однажды, проходя с очередным ящиком мимо группы товарищей, неверно переводящих пришедший факс, я их поправил — и стал переводить деловые бумаги. А партнером я стал не быстро, а через пять лет. За счет того, что умел руководить командой, смотреть на ситуацию небанально, под иным углом зрения. Плюс никогда не боялся брать на себя ответственность. Что же касается общения, то, чтобы понять политиков, надо общаться с грузчиками. У Пелевина в романе „Чапаев и Пустота“ Чапаев выступает у бронепоезда перед пролетариатом и в конце кричит: „Товарищи, вот вам моя командирская зарука!“ Петька потом спрашивает, что это за слово такое, на что комдив отвечает, что сам не знает, но главное, что толпе оно привычно. Настоящий политик чутко улавливает чаяния народа».
Вы в политику не стремитесь, но вам нравится разговаривать о ней…
Сергей: «Социально-политические шоу — самое важное на телевидении. Такая мужская история. И „Право знать“ — одно из самых рейтинговых шоу, оно существенно отличается от похожих программ на других каналах. У нас больше дискуссий, нет ожесточенных споров, агрессии».
А чем вы выгодно отличаетесь от коллег, выступающих в том же амплуа?
Сергей: «Я не считаю себя лучшим ведущим. Мы все, ведущие политических ток-шоу на федеральных каналах, приблизительно одинаковые — саркастичные, едкие, циничные… Ну, пожалуй, Соловьев Владимир Рудольфович выделяется на общем фоне. Он яркий. На телевидении у меня был любимый проект „Минаев-Live“, интернет-шоу. Никто больше не сидел, не пил виски с Жириновским, не заставлял Павловского есть галстук…»
Создается ощущение, что вы не оглядываетесь на общественное мнение.
Сергей: «Так и есть. Понятно, что я не стану делать что-то за гранью человеческой морали, но в повседневности мне не интересно мнение окружающих о моей персоне. На заре своей литературной карьеры я поделился со знакомым своими горестями по поводу того, что мою дебютную книгу раскритиковали, и он меня быстро отрезвил. Сказал, что если бы этот господин был одарен, это я бы на его труд писал рецензию, а не наоборот».
Вы наблюдаете за своей эволюцией литератора? В чем она выражается?
Сергей: «Мой редактор заявляет, что я расту на глазах. А если говорить о собственных ощущениях, то мне тяжелее стало писать. Я чувствую неудовлетворение, ругаю себя, много стираю, переписываю заново абзацы, главы…»
Читала, что вы пишете буквально запойно — уходите в кабинет вечером с бутылкой виски и возвращаетесь лишь под утро…
Сергей: «Пью я лишь в самом начале, чтобы разогнаться, снять некие тормоза и дальше пуститься в вольный полет образов. Я не жду вдохновения, но если не идет, не продолжаю — откладываю на потом. Пишу блоками — мне так удобнее. Всегда записываю какие-то интересные сюжеты, сценки, подсмотренные на улице, фразы, словленные в общественных местах. Иной раз в случайно сказанном слове больше смысла, чем в специально написанной повести. В любом случае литература — это захватывающий процесс».
Недавно вышла ваша новая книга «Selfie», и я знаю, что вы уже пишете сценарий для ее экранизации, вдохновленный успехом фильма «Духless−2», сценарий к которому тоже вы писали…
Сергей: «Кроме того, я занят написанием сценария про шпионов — к сериалу Федора Бондарчука. Мне давно хотелось попробовать себя в этой новой роли. В какой-то мере мной двигало тщеславие: это же здорово, когда твои персонажи оживают на экране! Плюс ты вроде как конструируешь мир под кинопленку, который вскоре оживает. Это больше, чем книга. В настоящее время я много смотрю популярных американских сериалов с карандашом в руке. Фиксирую приемы, запоминаю механику».
Кажется, что вы носите некий панцирь, а под ним — человек мягкий, сентиментальный, не скрывающий, что плачет на мелодрамах или слушая музыку…
Сергей: «Социум приучает нас к защитному равнодушию… На самом деле какая вам разница, какой я? Мне вот совсем не интересно, каков внутри режиссер, снявший кино, мне понравившееся. Раньше было подобное любопытство — я дважды встречался с кумирами и обнаружил, что они полное говно. Так что лично я склонен оценивать лишь творческий продукт и не лезть в душу его создателя».
Вы производите впечатление очень семейного человека…
Сергей: «Кто? Я?! Ну, может быть. Мужчина должен нести ответственность за своих близких».
Вы первый раз довольно рано женились — в двадцать три года…
Сергей: «Да, и рано ушел из дома — уже в семнадцать лет жил вдвоем с девушкой. Стремился к взрослой, самостоятельной, без опеки, жизни».
Развелись вы как раз перед приходом славы…
Сергей: «Выходит, что так. У меня был жуткий кризис в двадцать девять лет — на его фоне, не от хорошей жизни, написал книгу, попал в поколение… У других в головах, видимо, было то же самое, раз случился такой резонанс».
И вам всегда удавалось сохранить дружеские отношения после расставания?
Сергей: «Почти всегда. Жизнь длинная, не стоит ругаться. Но вообще, знаете, я не очень расположен откровенничать на личные темы. Вы заметили, что в моих романах совсем нет постельных сцен? Я читал их у других — и понял, что получается либо пошлость, либо порнография. Писать о сексе можно только как Владимир Сорокин. Вот это высший пилотаж!»
Как-то вы сказали, что химия отношений рождается на контрапункте, на социальных, возрастных различиях…
Сергей: «Социальных — вряд ли. Культурологических — отчасти. Скорее — возрастных. А так встреча противоположностей чаще рождает короткий, страстный роман, а не длительные отношения, которые предполагают совместные интересы, схожесть вкусов. Культурный код должен быть единым».
Читала, что ваша нынешняя супруга Елизавета окончила журфак МГУ, сейчас ведет сайт о моде, а познакомились вы в кафе…
Сергей: «Да, благодаря общим знакомым. Это тоже была воля случая, удачное стечение обстоятельств».
И любовь с первого взгляда?
Сергей: «У меня только так и бывает. Что твое, то цапаешь! (Улыбается.) И оно никуда от тебя не уходит. Твое тебе обязательно достается. Тут я абсолютный фаталист. Явно существует определенная путевая карта, мы лишь вольны выбирать какие-то перекрестки».