Для тех, кто видел Наталью Белохвостикову только в кино, она — актриса первых ролей, лауреат всевозможных премий, народная артистка РСФСР, жена гениального режиссера Владимира Наумова, мать подающей надежды в кино дочки Натальи Наумовой. Но для тех, кому повезло познакомиться с ней лично, она в первую очередь настоящая женщина, в которой в равной степени присутствуют сила и слабость, мудрость и вера в сказку.
Для тех, кто видел Наталью Белохвостикову только в кино, она — актриса первых ролей, лауреат всевозможных премий, народная артистка РСФСР, жена гениального режиссера Владимира Наумова, мать подающей надежды в кино дочки Натальи Наумовой.
Но для тех, кому повезло познакомиться с ней лично, она в первую очередь настоящая женщина, в которой в равной степени присутствуют сила и слабость, мудрость и вера в сказку.
«Папочка, разбуди меня, когда будем падать»
— Наталья Николаевна, вы родились в семье дипломатов. Какое самое яркое воспоминание осталось из детства?
— О, воспоминаний много… Самое первое, мне тогда еще и 2 лет не было, мы жили с родителями в Лондоне, и папа привез и нарядил огромную елку под Новый год. Помню, что постоянно гудели камины — в Лондоне ведь ветрено, зябко. А вот еще одно воспоминание, пожалуй, самое-самое, — мы возвращались с семьей в Москву, уже навсегда, летели на каком-то полувоенном самолете, он громыхал страшно, а мне очень хотелось спать, и вот я повернулась к папе и изрекла: «Папочка, ты разбуди меня, когда мы будем падать». (Смеется.) Папа разбудил, когда за иллюминаторами показались зеленые огоньки аэродрома. С тех пор эти огоньки для меня — знак родины, Москвы. И откуда бы я ни летела — вижу их, значит, всё, я дома.
«Держать спину при любых обстоятельствах»
— Как вы думаете, что в вас от мамы, а что — от папы?
— Да уж, все мы родом из детства. От мамы?.. Знаете, я вспоминаю, как она собиралась идти с папой на коронацию королевы Елизаветы. На ней были длинное платье со шлейфом, шляпка с вуалью — мама из сказки. И вот этот ореол — неземной красоты и безупречного вкуса — я постаралась перенять. Что бы я ни делала, что бы ни носила, что бы ни читала — во всем я прислушиваюсь к маме (даже если и поступаю потом наоборот).
Мама привила мне любовь к театру и кино. Она с 2 лет таскала меня по фестивалям. А в советские времена, сами понимаете, только там и можно было что-то настоящее увидеть. От папы? Без всяких сомнений, именно от него я научилась держать лицо при любых обстоятельствах. И не позволять, чтобы незнакомые люди знали, что у тебя внутри. Это был принцип папиной жизни, теперь и моей. Личная жизнь — это святое.
— Было что-то такое в отрочестве, юности, что вы в себе победили?
— Думаю, я каждый день что-то побеждаю. Моя жизнь — это постоянное преодоление. В 16 лет стать актрисой — это было для меня то же самое, что прыгнуть в глубокий омут с огромной высоты. И это продолжается до сих пор.
— Вы были младше всех своих однокурсников, как они к этому относились?
— Хорошо относились. И очень любили одну мою особенность. Дело в том, что я краснела, становилась буквально алого цвета, и для этого не нужно было что-то особенное мне сказать. Так — мизинчик покажи, и вот уже все, стою красная… Надо мной, конечно, подшучивали. Я не обижалась — их юмор был мне понятен, но расстраивалась здорово.
«Дочь преодолевает родительскую фамилию»
— А вашей дочери Наталье, актрисе и режиссеру, с какими трудностями приходилось сталкиваться?
— Прежде всего она преодолевает собственную фамилию. Я уверена, что режиссерские и актерские династии — это хорошо, но доказать себя в этой династии — ой как непросто! Моя дочь сможет, я уверена. Уже смогла. Я снималась у нее в кино и узнала дочь с другой стороны. Она — очень сильная женщина, и она смогла с каждым актером добиться результата, который она желала видеть. А ведь у нее снимались Ульянов, Русланова… Кроме того, она с отцом заключила договор — он ни разу не появится на съемках. Это было мудрое решение — Наташа понимала, если Наумов появится на площадке, все головы повернутся в его сторону.
— Как вам работалось с дочерью?
— Я ее не узнавала, передо мной была победительница. Думаю, это оттого, что она с детства знала, что это такое — актерская профессия. Не так, как я. Мне в свое время казалось, что кино — это мир исполнения желаний. А ведь счастье премьеры — это минуты. Остальное — тяжелые будни. А Наташа знала это с самого начала. Ей легче.
— Вы верите в судьбу?
— В судьбу — нет, в случай — да. Все главные встречи в моей жизни — это случай. Встреча с Герасимовым, моим учителем, встреча с мужем.
«Когда украли картину мужа, я рыдала»
— Помните свое первое впечатление от будущего мужа?
— Конечно! Это было шок. (Смеется.) Познакомились мы, когда летели в Югославию на Неделю советского кино. Владимир за несколько дней до нашего знакомства с помощью гипноза бросил курить, хотя курил с 14 лет.
Но я этого не знала. И вот в течение всего полета он крутил в руках сигарету, вертел, нюхал и… выбрасывал.
Ему предлагали закурить — и история повторялась. Я не понимала эти манипуляции и про себя думала: «У гениев свои причуды». (Смеется.)
— Вам разница в возрасте — 27 лет — никогда не мешала?
— Что вы, я ее вообще не ощущала никогда. И сейчас не ощущаю. Скорее наоборот. (Улыбается.) Я усталая сижу, ничего не хочу, а Володя подойдет, веселый, бодрый, мол, чего это ты?
— Чем вы восхищаетесь в муже?
— О, многим, очень многим. Но прежде всего его неуемной страстью к жизни. Он всегда что-то делает, куда-то бежит, с кем-то разговаривает, договаривается. А придя домой с тяжелейших съемок, всю ночь рисует гениальные картины. Завидую ему белой завистью — вот был белый лист, рукой повел, и — странный, до безумия красивый лик на бумаге.
— Вас он часто рисует?
— Нет, совсем нет. Один раз он нарисовал меня, точнее, мою героиню в фильме «10 лет без права переписки».
Это был замечательный портрет. Почему был? Потому что его украли. Мы повезли картину на премьеру в Дом кино, там все и случилось. Боже, как я тогда рыдала… С тех пор зареклась — из дома ничего не выносить.
Сейчас муж, если хочет что-то подарить друзьям, у меня спрашивает. А у меня один ответ всегда: «Как? Это же моя любимая картина!» — и так про все его творения.
«Бытовых проблем нет — только творческие»
— Наталья Николаевна, в любой семье бывают трудности. Как они преодолеваются в вашей?
— Знаете, я думаю, что у нас идеальная семья. Полная демократия во всем. Кто первый пришел, тот и прибрался. Бытовых проблем вообще никаких, только творческие. (Смеется.) Наумов фонтанирует идеями день и ночь, а мы с дочкой едва успеваем их подхватывать.
— Вы домашний человек?
— Да! Я не могу представить себя вне дома, дом меня возрождает, подпитывает энергией. Дома я могу быть любой и при этом не сомневаться — меня любят. К тому же я обожаю готовить, гостей принимать. Только никого на своей кухне не терплю. Там все мое.
— Самая главная семейная ценность какая, как Вы думаете?
— Любовь. Конечно, любовь. Без любви вообще ничего не рождается. Ни дети, ни кино, ни другие хорошие вещи.
— А что такое любовь, по-вашему?
— Когда без человека дышать не можешь. Если это есть, все будет хорошо, все преодолеете, если нет — любая ерунда может стать фатальной.
— Что вы имеете в виду?
— Я уверена, что, если любишь, надо верить в любимого человека. И тогда ничего не случится плохого. Когда тяжело заболел мой брат, а потом мама, я не желала слышать плохих прогнозов, давала расписки врачам и говорила: «Делайте все, что можете». Они говорили, что все это напрасно, но делали. И вот, тьфу-тьфу, все живы. Любовь спасает, я это знаю.
— А как же разговоры про то, что институт брака отходит в прошлое?
— Ох, не знаю, кто такие глупости говорит. Семья никогда не рухнет. Без семьи мы все вымрем, как динозаврики. Как это — не будет семьи? А что тогда будет? Пустота и мрак. Нет, не могу представить. Любовь ведь никуда за тысячи лет не делась, и семья не денется.
— Что вам дает ощущение дома, когда вы находитесь, к примеру, в другой стране?
— Звонок мужа. Он всегда звонит в тот момент, когда я вхожу в номер гостиницы. Мистика, а работает столько лет. Заходишь усталая после перелета, и тут звонок — «Натуля, как долетела?». Мы вообще с мужем по нескольку раз в день перезваниваемся. Говорим другу другу: «Проверка!»
— Если бы вот прямо сейчас вам дали в руку волшебную палочку и разрешили сделать все что угодно? Что бы это было?
— Я бы всем детям на земле подарила маму и папу. Потому что уверена: самое страшное в жизни — одиночество.