Беседовать с героями «в отставке» всегда немного грустно. О чем разговаривать — о славном прошлом? Спортивная карьера Буре завершилась пять лет назад. Он перестал выходить на лед после двух операций на крестообразных связках колена. И травма дает о себе знать до сих пор. Правда, в спортивном мире хоккеиста не забыли — недавно его имя было включено в Зал хоккейной славы мира. А значит, и хороший повод для интервью представился. Нельзя сказать, что Павел сторонится журналистов, но застать его в Москве не так просто. Большую часть времени знаменитый хоккеист проводит в Майами. Там у него дом и свой бизнес. Кроме того, некоторые темы, как истинный джентльмен, Буре обходит молчанием. Это касается его отношений с прекрасным полом. В свое время о романе Павла с Анной Курниковой судачили по обе стороны океана, дело даже дошло до помолвки, но… не сложилось. С Алиной Хасановой хоккеист познакомился на отдыхе в Турции. Тогда девушка еще была студенткой Плехановской академии. Присматривался долго — лишь спустя четыре года решился сделать предложение. Говорили, что маме хоккеиста, Татьяне Львовне, уж очень хотелось наследников. Но слухи об интересном положении невесты оказались только слухами. Пополнение семьи лишь в планах у этой пары, а пока Павел нянчится с племянниками — детьми родного брата, Валерия.

Павел, недавно ваше имя включили в Зал хоккейной славы мира. Что ощущаете?
Павел Буре: «Лично для меня ничего не изменилось. Не могу сказать, что мне абсолютно все равно, что теперь мое имя официально значится в списке лучших хоккеистов мира. Конечно, попасть в Зал хоккейной славы — большая честь. Но, наверное, это событие более важно для моих поклонников, друзей».

Хотите сказать, вас совсем не греет популярность?
Павел: «Понимаете, спортсменам она не так необходима, как, например, артистам. Тому же певцу надо „светиться“: чем больше его знают, тем больше народа придет на его концерт. Значит, и гонорар будет выше. А я подписал контракт, забиваю свои шайбы, и какая мне разница, сколько людей на стадионе — сто или десять тысяч? Что касается узнаваемости — это сложная штука. Тебе могут сделать что-то бесплатно, а могут и за три цены. (Улыбается.) Есть свои плюсы, но и очень много неудобств. Когда я жил в Ванкувере, все горожане знали меня в лицо. Я шел по улице, и каждый считал своим долгом подойти, поинтересоваться, как мои дела, получить автограф или сфотографироваться. Я понимаю, что люди действовали из добрых побуждений и симпатии, но я из дома не мог выйти! Представьте: вы сидите в ресторане, заказываете еду, а весь ресторан в это время выстраивается в очередь за автографом. Есть ты уже не можешь. Я прошел через все это — когда надеваешь темные очки, надвигаешь кепку на глаза… Так что я гораздо комфортнее себя чувствую „в тени“. Если нужно, я всегда могу сделать так, чтобы меня узнали». (С момента своего появления в «Ванкувер Кэнакс» Павел был, что называется, «канонизирован». В третьем сезоне в сорока шести заключительных матчах он забил сорок шесть шайб! За быстроту реакции Буре дали прозвище Русская Ракета. Популярность его была столь велика, что власти вопреки местным законам разрешили хоккеисту затонировать стекла автомобиля. — Прим. авт.)
И все-таки слава приносит определенные дивиденды: можно, например, в рекламе сниматься. Не каждой звезде известный мировой бренд предлагает стать лицом марки.
Павел: «Не могу сказать, что получал за это такие уж громадные деньги. (Улыбается.) Конечно, как я уже сказал, есть плюсы. Я не отрицаю. Было прикольно, когда меня, девятнадцатилетнего парня, пропустили в гостиницу «Интурист». В советские времена просто так попасть туда было невозможно. В «Интуристе» был и крутой ресторан, и варьете… Конечно, мне очень хотелось увидеть все это своими глазами. Когда я стал заслуженным мастером спорта СССР (в спорте это примерно то же самое, что на эстраде звание народного артиста), мне выдали удостоверение. С этой красной книжкой я и отправился в «Интурист». На входе меня затормозила охрана, но я гордо помахал своим документом, и меня тут же пропустили. Когда я рассказываю эту историю Алине, моей жене, она не понимает: как это — в гостиницу не пускали? Почему? Как это — очередь за продуктами? Всего два канала по телевизору? Она выросла в другой стране. У нас с женой пятнадцать лет разницы, но в такие моменты я чувствую себя «доисторическим мамонтом».

Павел, а что вам из детства вспоминается кроме тренировок?
Павел: «Я стал заниматься хоккеем в шесть лет. Сначала тренировки были не очень часто — два раза в неделю. Так что оставалось время и на друзей, и на игры во дворе. Хотя вставать приходилось в полшестого утра, чтобы успеть позаниматься перед школой. Тогда я не осознавал, что это тяжело. Мне нравилось, поэтому на трудности я просто не обращал внимания».

Вы уже тогда мечтали стать чемпионом?
Павел: «Во-первых, я из спортивной семьи. И, конечно, передо мной всегда ставились определенные задачи. (Павел — сын знаменитого пловца Владимира Буре, четырехкратного призера Олимпийских игр и семнадцатикратного чемпиона СССР и внук известного тренера по плаванию Валерия Буре. — Прим. авт.) Уже лет в тринадцать я осознавал, что если не случится какой-то серьезной травмы, стану мастером спорта. Конечно, это понимание пришло позже, когда я уже начал играть в хоккей профессионально. А в раннем детстве я занимался всем подряд: и футболом, и прыжками в воду. Отец тренировался в одном бассейне, я рядом — в другом».

Правда ли, что ваш дедушка расстраивался из-за того, что вас так поздно начали учить плавать — в три месяца?
Павел: «Дедушка умер, когда мне еще трех лет нет было, поэтому я его не очень хорошо помню. Плавать я действительно умел с раннего детства. И в памяти не отложился тот момент, как меня этому научили. Я участвовал в летних спортивных сборах. Уже в шесть лет один, без родителей, уезжал с пловцами на сорок дней в Евпаторию, в Ейск. Двое суток в поезде! Естественно, рядом были тренеры, которым на тот момент самим было лет по двадцать пять. И ничего страшного со мной не случилось. Рос вполне самостоятельным парнем. Очень ждал лета, чтобы снова увидеть друзей».

Как вас мама, такого маленького, отпускала!..
Павел: «Спокойно отпускала, понимая, что я под присмотром. Поэтому мне очень смешно слышать, как кто-то говорит: «У меня сын еще такой маленький, десять лет всего».

Выбор — хоккей или плавание — сделали вы?
Павел: «Да, на льду мне нравилось больше».

Ваш младший брат тоже хоккеист. Вы с ним соперничали?
Павел: «Нет, никогда. Так уж пошло с детства, что мне приходилось во всем ему помогать. У нас три года разницы — это очень существенно в детском возрасте. И с утра, поскольку родители работали, я отводил его в детский сад. А вечером, после тренировки, забирал».

Защищали его от хулиганов?
Павел: «В этом плане ему повезло. У меня всегда были, выражаясь современным языком, хорошие связи со старшими ребятами. Я учился в пятом классе, а у меня в друзьях были десятиклассники (мы играли вместе в хоккей). Так что и во дворе, и в школе знали, чей Валера брат. Моего авторитета хватало, чтобы никто и не подумал его обижать».

На учебу, наверное, вам времени не хватало… В школе как обстояли дела?
Павел: «Достаточно хорошо. До восьмого класса у меня была одна тройка. Конечно, всего я не знал — надо уметь оценки получать. (Смеется.) Главное, чему учит школа, — это умение добывать информацию. Ну и читать я всегда любил».

Что подтолкнуло вас к решению уехать в Америку?
Павел: «Идея, что называется, витала в воздухе. Старшие ребята, с которыми я играл в ЦСКА, — Касатонов, Фетисов, Макаров — начали говорить о том, что есть возможность работать за границей. Они это пробивали, и в конце концов им разрешили, они уехали. Так что для нас с братом отъезд стал всего лишь вопросом времени. На тот момент НХЛ считалась самой высокой хоккейной лигой в мире. А спортсмену, если он серьезного уровня, всегда хочется сразиться с самыми сильными соперниками».

Ну и материальный фактор, наверное, сыграл роль?
Павел: «Естественно. Какие контракты предлагали там и какие зарплаты платили здесь! Даже сопоставить сложно: здесь ты получаешь 120 рублей, а там — миллионы долларов».

Какой вы представляли Америку?
Павел: «Открытие» Америки происходило у меня постепенно. До того как я стал играть в НХЛ, я уже несколько раз побывал в США. С четырнадцати лет бывал за границей в составе сборной России среди юниоров. Естественно, одно дело — приехать ненадолго, и совсем другое — жить в чужой стране. Было достаточно тяжело. Мы ведь по-английски не говорили. Это сейчас полно всяких курсов, а тогда даже песни заграничные нельзя было слушать. Но потихоньку я осва-ивался. Был такой хоккеист — Игорь Ларионов, он одним из первых уехал в Штаты. Я знал его очень хорошо — мы вместе играли в ЦСКА. Он мне очень помогал. Первое время я даже жил у него дома. Но Игорь — человек семейный, и, естественно, когда выдавалась свободная минута, он предпочитал проводить время с женой и детьми, а не со мной. Мне, в свою очередь, тоже хотелось сходить куда-то со сверстниками".

Наверное, много соблазнов возникало! В СССР всего этого не было — ночных клубов, тусовок…
Павел: «Да, к тому же на Родине мы все время жили на сборах. Домой отпускали на ночь раз в десять дней, и то только женатых. Мы даже не могли за территорию выйти — просто казарма. А там тебя никто не контролировал, свобода. Но, видимо, включился инстинкт самосохранения, я знал: если начну серьезно нарушать спортивный режим, меня из команды просто выкинут. Все строго: тебе платят очень хорошие деньги, но взамен ты должен соответствовать. Первое время в НХЛ я уставал так, что идти куда-то вечером уже не хотелось, — меня, что называется, проверяли на прочность».

Вы же и с травмами на лед выходили, со сломанными пальцами…
Павел: «Не я один. Это нормально, такой вид спорта. Каким бы ты ни был быстрым и ловким, рано или поздно получаешь травму».

На что тратили свои большие гонорары?
Павел: «Наверное, первое, что человек покупает, когда появляются деньги, — квартира, машина. В СССР считалось, что если в семье у кого-то есть автомобиль — это очень круто. Даже если это отечественные „Жигули“. Иномарка вообще казалась великим чудом. Но так как я рано стал играть в профессиональной сборной, получал призовые деньги, у меня здесь уже в девятнадцать лет была своя машина, дача. По советским меркам я жил очень хорошо. Ну, а там, конечно, перешел на совсем другой уровень. Года через три я купил себе большой дом в Ванкувере».

И считались завидным женихом…
Павел: «Жена — моя первая и единственная любовь. А про остальных я не говорю. Не помню».

У вас вроде был фиктивный брак с некоей американской моделью…
Павел: «Про меня много писали разных небылиц. Нет, никакого фиктивного брака не было. Это вообще-то нарушение закона, за это в тюрьму сажают. Был скандал, связанный с тем, что у меня на момент отъезда в Америку еще не закончился контракт с ЦСКА, но мы сумели договориться».

Как вы считаете, человеку известному и богатому сложнее устроить личную жизнь? Не было ли у вас комплекса в отношении девушек — «она любит не меня, а мои миллионы»?
Павел: «Мужчина умный, разбирающийся в людях, неискренность видит сразу. Ну и вообще — как долго можно притворяться? Рано или поздно проколешься на чем-то. Просто меня до поры до времени устраивала ситуация и я позволял себя использовать».

Вам всегда удавалось сохранять холодную и трезвую голову в отношениях?
Павел: «Ну, во всяком случае, истерик: „Негодяйка! Ты меня обманула, а я тебе так верил!“ — с моей стороны не было. Я всегда прекрасно понимал, что мне нужно».

Два года назад вы сыграли свадьбу с Алиной Хасановой. И, если верить прессе, сказали, что наконец-то встретили ту женщину, которая вас полностью устраивает.
Павел: «Да, это правда. Конечно, я не искал специально идеальную жену. Все произошло само собой. И сейчас я очень счастлив, что у меня есть Алина, которая в целом соответствует тем параметрам, которые я когда-то для себя в голове сформулировал».

А что изменилось в вашей жизни с обретением статуса женатого человека?
Павел: «Да ничего. (Задумывается.) Это и хорошо. Меня не устраивает, например, распространенное убеждение, что женатый человек должен быть дома в десять вечера. А если он немного опоздал, жена встречает его с колотушкой. Мне скандалы в семье не нужны. Алина изначально знала: если у меня какие-то важные встречи, я могу прийти и в пять утра. И я рад, что, превратившись из girl friend в жену, она свое поведение не изменила. Я считаю, между супругами должно быть в первую очередь взаимное уважение. Страсть, влюбленность, сумасшествие со временем заканчиваются. А любовь включает много составляющих: это и ваши взгляды на жизнь, и какие-то общие интересы, и самое главное — взаимопонимание».

Есть поговорка, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Правда ли, что Алина специально ходила на кулинарные курсы, чтобы научиться вкусно готовить?
Павел: «Это были не курсы, а престижная кулинарная академия Le Cordon Bleu в Майами. Алина получила диплом, по-настоящему училась, вставала в полшестого утра. Самое главное — сама себе доказала, что может это сделать, поставила перед собой цель и добилась ее. Ни разу я не слышал, чтобы она жаловалась: мол, надоело все, не хочу. Хотя чисто по-человечески я бы ее понял. Там ведь учились люди, которым профессия была жизненно необходима, чтобы заработать на кусок хлеба. С дипломом Le Cordon Bleu можно сразу устроиться на хорошее место. Обучение недешевое, многие ребята брали на него кредиты. Они знали, ради чего вставали так рано, обжигались у плиты и резали себе пальцы. У Алины ситуация другая. Она понимала: ну не пойдет она в эту школу — что, у нее жизнь изменится? Нет. Она вполне может позволить себе не работать. Но, с другой стороны, никто не знает, как судьба сложится. А престижный диплом у нее уже есть».

Пока ее кулинарное мастерство востребовано только в семье?
Павел: «Да. А мне и не нужно, чтобы она работала. Повар — это же очень тяжелая профессия. По восемь часов в день стоять у плиты — не шутка! К тому же надо не на двух человек готовить, а на тысячу. Варить, жарить целый день. Я бы не хотел для Алины такой жизни. С другой стороны, она прошла хорошую практику, понимает, как зарабатываются деньги. Помимо того что она прекрасно училась, еще стала и старостой класса, и помощником шеф-повара. И никто при этом не знал, чья она жена. Одевалась Алина очень скромно, мы брали у друзей простую машину, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания».

Прямо принцесса инкогнито! А к чему такая маскировка?
Павел: «Мы хотели, чтобы к ней относились так же, как ко всем остальным студентам. Только на вручении диплома ее сокурсники узнали, кто она на самом деле».

Раньше вас часто видели на светских мероприятиях. Теперь реже. Это связано с тем, что вам с Алиной интереснее вдвоем?
Павел: «Наверное, всему свое время. Раньше все было в новинку: первые показы мод, первые автосалоны, журналы глянцевые. Сегодня уже сложно чем-то удивить. Сейчас я куда-то иду, только если это действительно нечто интересное».

Вы о пополнении семьи думаете?
Павел: «На сегодняшний день нас вполне устраивает наша мини-семья. Нам с Алиной хорошо вдвоем. Но в принципе, конечно, дети будут. Планируем».

Ваш младший брат Валерий вас в этом плане обогнал. У него уже трое: Наташа, Лев и Макс. Как ладите с племянниками?
Павел: «У нас очень хорошие отношения. Я люблю своих племянников. Но мне трудно что-то им дать в плане воспитания, так как Валерий просто идеальный отец. Я таких мужчин не встречал. Когда ребята были совсем маленькими, он вставал к ним посреди ночи (хотя в то время сам еще профессионально играл в хоккей), приносил жене, чтобы покормила, менял памперсы, пеленал, клал обратно. И до сих пор ими занимается. Есть готовит, купает, гуляет, тренирует — хоккей, теннис. В общем, уникальный отец. Я сам так не смогу, да и не хочу. Кстати, самый младший ребенок, Макс, характером больше на меня похож. Увидит, как я делаю что-то «неправильное», и кричит: «Я как дядя Паша хочу!»

Вы не переживали кризис среднего возраста?
Павел: «Пока нет. Может, он меня еще не настиг. (Смеется.) Мне некоторые друзья говорят: „Хандра, депрессия, ничего не хочется“. Такое случается, это нормально. Вопрос в том, что делать дальше: сидеть, углубляться в свою хандру или попробовать найти какой-то интерес в жизни. Мир ведь так огромен, в нем столько возможностей! Для этого даже не надо особенно много денег, все зависит от твоего настроя».

У вас какой-то нероссийский менталитет. Может, потому, что живете на две страны. Вам нравится Америка, вы хорошо себя там чувствуете?
Павел: «Я и в России себя хорошо чувствую. Просто мне повезло, что я узнал и Советский Союз, и Россию, и Канаду, и Америку. Я могу найти много плюсов и там и там, но также много минусов. Просто негатив стараюсь не замечать. А так можно докопаться не то что до страны, до любого человека. Вопрос в том, что ты хочешь видеть — плохое или хорошее. Сначала сложно было понять чужую психо-логию. У американцев даже юмор совершенно иной. За двадцать лет я научился понимать хотя бы их шутки».

А где вы больше времени проводите — в России или за границей?
Павел: «По-разному. У меня несколько бизнес-проектов. Если есть дела там, лечу туда. Если здесь дела, живу в Москве. У меня нет строгого графика. И я очень этому рад. Многие спорт-смены, завершив карьеру, впадали в депрессию. Я видел, как переживал мой отец. И заранее готовил себя к тому, что рано или поздно это случится. Профессиональным спортом нельзя заниматься всю жизнь. Сейчас я чувствую себя более свободным человеком: раньше кто-то составлял за меня графики, планировал мою жизнь, а теперь я могу сам распоряжаться своим временем, у меня хватает его и на семью, и на друзей, и на хобби».