Скорлупа, пепел, воск, овечьи кости… Для непосвященного все это похоже на ингредиенты колдовского зелья. А для Ники Нееловой — обычный рабочий материал. Она занимается инсталляциями — весьма трудоемким видом современного искусства. Сделать себе имя в этом жанре непросто. Однако Ника, судя по всему, на верном пути: в конце 2010 года она стала победительницей престижного конкурса «Новые сенсации», который курирует лондонская галерея Чарльза Саатчи совместно с британским телевидением. Он проводится среди выпускников художественных вузов Великобритании — из сотен претендентов выбирают четырех финалистов, среди которых определяют сильнейшего. Им и стала Ника. Она миниатюрна и обаятельна, у нее мелодично-счастливый голос и притягательный взгляд голубых глаз. Держит дистанцию — доброжелательно, но жестко. Что ж, наследственность. Ее мама, легендарная Марина Неелова, чрезвычайно редко дает интервью и холодно пресекает вопросы о личной жизни. А отец, Кирилл Геворгян, дипломат. И этим все сказано. Так что Ника — истинная дочь своих родителей, о которых рассказывает взвешенно и мало. Однако даже этой скупой информации достаточно, чтобы составить представление о мире, который сформировал ее как личность.

Школа выживания

Ника за границей прожила дольше, чем на родине. В пять лет она уехала с родителями во Францию. В одиннадцать вернулась обратно в Россию, а в шестнадцать покинула ее практически окончательно, приезжая сюда изредка на неделю-две.

— Ника, где вы сильнее чувствуете себя иностранкой — здесь или за рубежом?

Ника НЕЕЛОВА: «Сейчас мне более привычно жить там. С тех пор как я уехала из Москвы, прошло уже восемь лет. За границей я получила образование, начала карьеру, чего-то добилась и теперь пытаюсь определить свои перспективы. А вообще, мне кажется, я научилась совмещать две культуры — русскую и западную. Мне импонируют европейский минимализм во всем, сдержанность и даже в какой-то степени отстраненность. И при этом мне также близки русские черты, сочетающие в себе некое изобилие всего. Эти две крайности мне дороги, так как они обе — часть меня».

— Что вам вспоминается из раннего детства, до первого отъезда?

Ника: «Детский сад, холодная зима, комбинезоны, жизнь с мамой, ее уходы на репетиции. Она никогда не брала меня с собой на работу — не хотела, чтобы меня заинтересовала театральная жизнь. В итоге она оказалась права, у меня никогда не появлялось желания стать актрисой».

— В 1992 году вы с мамой переехали в Париж вслед за вашим отцом, получившим там дипломатический пост. Трудно было адаптироваться на новом месте?

Ника: «Папа отвел меня в школу через два дня после нашего приезда. Мне было пять лет, и я не знала ни слова по-французски. Сначала на пальцах объяснялась, ходила за ручку с преподавателем. Но мне очень не нравилось, что я от кого-то завишу. Это стало хорошим стимулом, чтобы быстрее освоить язык».

— Как к вам относились одноклассники?

Ника: «Сначала издевались — смеялись и убегали. Но вскоре я выучила язык и уже не стеснялась отвечать им. И больше никто меня не трогал. Через два-три месяца я довольно бегло говорила по-французски, а спустя год свободно училась и стала первой в классе».

— А родители заступались, когда вас обижали?

Ника: «Нет, никогда. Они приучили меня самой решать свои проблемы и добиваться того, чего хочу. И не полагаться на кого-то. Это мне очень помогает сейчас, когда я живу за границей одна. К тому же с такими родителями рано приходит желание доказать, что я не только их дочка, но и могу добиться чего-то самостоятельно. А потом это „доказывание“ становится частью жизни».

— Дети быстро привыкают к новой среде. Не было такого момента, что вы почувствовали себя скорее француженкой, чем русской?

Ника: «Во Франции я очень быстро адаптировалась и превратилась в типичного парижского ребенка — у них у всех одинаковые аккуратные кофточки, туфельки и очень плохие характеры. Но мой папа всегда воспитывал меня как человека двух культур. Он научил меня любить Францию, но при этом не забывать, откуда я родом. Он рассказывал мне, когда и как в России отмечают Масленицу, Пасху. При этом мы праздновали и католическое Рождество, и православное. Папа вообще открыл для меня безграничные горизонты. Он подарил мне сначала Францию, затем Голландию, где был Чрезвычайным и Полномочным Послом. Без него я бы там не оказалась».

— Но перед тем как попасть в Нидерланды, вы вернулись из Франции в Россию и жили здесь несколько лет. Тоже с легкостью вписались?

Ника: «В России жизнь очень сильно отличалась от жизни во Франции, и поначалу многое было непонятно и непривычно. К примеру, здесь я была вынуждена избавиться от привычки не давать списывать. То, что во Франции считалось нормой, здесь воспринималось как жадность и серьезно портило отношения. Пришлось также привыкнуть к приставке «дочь Нееловой».

— Каких принципов в воспитании придерживались ваши родители?

Ника: «Они давали мне полную свободу заниматься тем, чем я хочу. Все решения с самого раннего детства я принимала сама. Они меня все время к этому подталкивали. Я окончила школу экстерном в пятнадцать лет — на полтора года раньше других, сама выбрала учебное заведение в Голландии — Королевскую академию искусств и специальность — скульптуру… Хотя родители предпочли бы, чтобы я выбрала архитектуру».

— А когда вы решили, что вам надо заниматься именно инсталляциями, а не живописью, скажем?

Ника: «Со временем. Я рисовала с детства, но никогда не ходила в художественную школу. Потом посещала курсы известного театрального художника Олега Шейнциса. Восхищалась им, но поняла, что театральный дизайн — это не мое. Окончательно решила, чем хочу заниматься, только в Королевской академии искусств».

— Правда ли, что вы стали самой молодой абитуриенткой за всю историю ее существования?

Ника: «Да, говорят, что так… Я поступила в академию в шестнадцать лет, что для Европы очень рано. Туда предпочитают брать людей, у которых уже имеется жизненный опыт. Однако главе департамента понравилось мое портфолио, и меня зачислили. Правда, мне пришлось выучить голландский в рекордные сроки — за три месяца. В академии преподавали только на нем».

— Ну и какова студенческая жизнь в Голландии?

Ника: «Большую часть времени мы проводили в студиях академии, работали с утра до ночи, ходили друг к другу в мастерские, посещали музеи, галереи. При этом, конечно, не забывали и про всяческие кафе и клубы. Во многом это была прекрасная, разносторонняя жизнь — бесконечная работа в институте, сумасшествие Амстердама и спокойствие Гааги, расположенной на море…»

— В вашей биографии были сумасбродные выходки, свойственные юности?

Ника: «Было много разного, но в основном я старалась быть „правильной“ дочерью посла и дипломата. Поскольку мама часто улетала в Москву на спектакли, я ходила вместе с папой на приемы. Этикет сложности для меня не представлял. Меня с трех лет приучили есть с ножом и вилкой и не держать локти на столе. Кроме того, перед переездом в Голландию мы с мамой прочитали много книг по этикету, где были описаны все детали. И потом, меня всегда очень привлекала идея монархии. Несмотря на то что в Голландии она демократична и скромна, наличие королевы, фрейлин, жизнь при дворе — это все как-то волновало мое воображение».

 — Вы никогда не огорчали родных?

Ника: «В детстве я была достаточно дерзкой, своенравной девчонкой, никогда никого не слушалась и училась исключительно на своих ошибках. Мама меня много критиковала — жестко, но всегда объективно. Благодаря ей я была способна выдержать жесточайшую критику от преподавателей академии. Студентам они часто говорили в лицо ужасные вещи — „какие вы бездарные, неспособные, и темы ваши пустые и никчемные“. В общем, на экзаменах лились слезы, летали стулья из окон. Многие студенты не выдерживали и уходили. Меня же критика всегда стимулировала. Если ругают, то есть возможность роста. У нас в академии похвала считалась плохим знаком — значит, тебе сочувствуют. Все начинали бояться, когда слышали в свой адрес положительные комментарии».

Без страха и упрека

 — В Европе дети рано покидают родителей. Когда вы стали жить отдельно?

Ника: «Только когда окончила академию в Голландии. Продолжить учебу я решила в лондонской Slade School of Fine Art — одном из самых котируемых учебных заведений для художников. С тех пор я и стала жить самостоятельно. Мне очень нравится Лондон, там много людей разных национальностей, устремлений, интересов, меня восхищают его динамика и яркость».

— Англия известна своим фанатичным отношением к спорту. Вас это как-то затронуло?

Ника: «Нет сейчас времени на него. А раньше я была спортивной — плавала, играла в теннис, занималась гимнастикой и верховой ездой. Особенно любила скачки с препятствиями, хотя слишком часто неоправданно рисковала, падала с лошади и иногда препятствия брала уже без коня. Мне нравилось игнорировать чувство страха… Родители нервничали, но виду старались не подавать».

— Среди ваших работ есть винтовая лестница, упирающаяся в потолок, под названием «Уйти никогда не поздно». У вас бывали периоды, когда хотелось сбежать от людей и обстоятельств?

Ника: «Эта инсталляция была сделана перед моим отъездом из Голландии и символизировала окончание важного отрезка моей жизни. Я знала, что больше не вернусь туда, а если и вернусь, то буду уже не той, что раньше. Я прощалась с прошлым, о чем и говорила моя работа. Винтовая лестница — это спираль, символ непрерывного движения, которое никогда не возвращается в исходную точку. Либо ты выше, либо ниже. Остановиться невозможно — как и в жизни».

 — Инсталляция «Принципы повиновения» принесла вам победу на конкурсе «Новые сенсации», ее называли удачной и философски глубокой. Вы могли бы объяснить, что означает ваш гимн абстракционизму — это масштабное сооружение с многочисленными грузами?

Ника: «Грузы — это языки колоколов, которые я отлила из воска по образцам, взятым в литейной мастерской Whiechapel, где отливали все лондонские колокола, в том числе Биг-Бен. Это тема, которой я давно занимаюсь, — показывать то, что обычно скрыто от глаз. Языки колоколов почти никогда не видны, никому не знакома их форма. А в восковом воплощении они теряют свои акустические свойства — становятся хрупкими предметами, извлеченными из своего привычного контекста, времени и истории. Так что языки колоколов уже не исполняют изначально предназначенную для них роль».

 — Как ваша жизнь изменилась после победы в конкурсе?

Ника: «Я получила много интересных предложений, у меня прошла персональная выставка в Лондоне. Также мои работы были показаны на выставках в Базеле в Швейцарии, в Париже, в Литве и в Германии. „Принципы повиновения“ и еще одна работа были приобретены для галереи Саатчи. А остальные разошлись по частным коллекциям».

— То есть ваша профессия приносит прибыль?

Ника: «Пока что нет. Мои расходы на производство превышают доходы от продажи. Но сейчас прибыль не является моей главной целью».

— Родители помогают вам финансово?

Ника: «Я стараюсь справляться сама. Недавно получила спонсорскую поддержку от Фонда Ольги Рубиновой на финансирование выставок 2011 года. Также мне дали несколько премий после окончания института, да и работы мои продаются. Что будет дальше, не знаю».

— Вы любите использовать необычные материалы — скорлупу, пепел, шоколад, жженый сахар и кости животных. Зачем вам такие странные субстанции?

Ника: «Они имеют определенные свойства, необходимые для воплощения какой-то идеи в каждой работе. Да и сами по себе эти материалы уже говорят о многом, они затрагивают темы быстротечности времени, хрупкости, безвозвратности прошлого и истории».

— Ваша мама понимает ваше искусство, посещает выставки?

Ника: «Она очень интересуется моими работами и по возможности ходит на выставки. У нее подход не художника и не галерейщика, она воспринимает увиденное на эмоциональном уровне. Ее мнение очень важно для меня».

— А вы смотрите фильмы и спектакли с ее участием?

Ника: «Я знаю все ее спектакли почти наизусть и иногда в шутку цитирую ей ее же монологи… Мне почему-то сложнее видеть ее на экране, особенно в старых фильмах, еще до моего появления на свет. Мне всегда больно видеть, как она страдает. Мама восхищает меня как актриса, но даже в зрительном зале я прежде всего остаюсь ее дочерью».

— Что вы читаете, какую музыку предпочитаете?

Ника: «Музыку я особо не слушаю. Так получилось, что мне больше нравится тишина. А читаю много. У мамы огромная библиотека».

— Вы очень спокойны и уверены в себе. Неужели у вас никогда не было комплексов — по поводу внешности, допустим, в подростковом возрасте?

Ника: «Эта уверенность, увы, очень обманчива… Я никогда не была уверена в себе и никогда не считала себя красивой».

— Замуж не собираетесь?

Ника: «Нет, пока не собираюсь. Хотя молодой человек у меня есть и мы живем вместе».

— А кто он?

Ника: (После паузы.) «Он не из моей профессии. Он итальянец, мы познакомились в Лондоне. А вообще я предпочитаю придерживаться представления, что личная жизнь на то и личная, что о ней можно не рассказывать».

— И все же интересно: чем должен обладать мужчина, чтобы находиться рядом с вами?

Ника: (Сухо.) «Он должен быть умным и интересующимся человеком. Дальше люди просто дополняют друг друга».

— В России девочек часто воспитывают на сказке про Золушку, ожидающую принца. Как вы к этому относитесь?

Ника: «Ждать — не в моем характере. Я всего предпочитаю добиваться сама, ни на кого не рассчитывая. И я никогда не мечтала надеть свадебное платье».

Фото: личный архив Ники Нееловой