Все хорошо в меру. Скромность, может, и украшает человека иногда, но Ксения с этим явно перестаралась. Она успешно гастролирует по миру, является дипломантом многочисленных конкурсов в России и за рубежом, лауреатом молодежной премии «Триумф», постоянной участницей международных фестивалей в Германии, Франции, Италии и других странах. И при этом отзывается о своих карьерных достижениях с некоторым скепсисом. Ксения — девушка более чем земная, однако есть в ней что-то необычное, очень индивидуальное. Очевидно, мир классической музыки, к которому она принадлежит, накладывает свой отпечаток, сколько ни посмеивайся над его подводными течениями. Впрочем, ее рассказы еще раз доказывают, что от великого до смешного — всего один шаг.

Задорная семейка

— Ксения, ваши родители вместе уже тридцать пять лет. Как вы думаете, за счет чего их брак так крепок?

Ксения Башмет: «Скорее всего душевная близость играет главную роль. Их отношениям идет на пользу то, что они редко видятся — папа все время в разъездах. Я бы тоже не смогла жить с человеком, который каждый день приходит с работы в семь вечера».

— А как же ревность? Ведь у знаменитого артиста, который к тому же хорош собой, полно соблазнов.

Ксения: «Видимо, папа понимает, что лучше его жены никого нет. Пожалуй, он ее даже больше ревнует, чем она его. Вот один случай. Родители были в Тбилиси, их провожала в аэропорт большая компания, рейс задержался на несколько часов… В Москву мама и папа прилетели уже слегка навеселе. Потом поехали домой, на Николину Гору. Переоделись и пошли через дорогу к Михалковым, где был прием и все ждали Путина. Папа общался с кем-то, потом стал искать глазами маму и увидел, что она танцует с каким-то мужчиной. Ему это не очень понравилось, скажем так. Он подошел к ним и… столкнул обоих в бассейн. Поскольку папа успел озвучить свои намерения, мама быстренько скинула туфли и упала в воду очень грациозно. Чего не скажешь о ее кавалере. Мама потом смеялась, вспоминая, что в бассейне вокруг нее плавали карпы… Но у истории было продолжение. Когда мама переоделась, привела себя в порядок и вернулась, президент уже приехал. Папа с ним как раз беседовал. Увидев маму, он сделал широкий жест: „А вот и моя жена!“, задел бокал Путина и облил его красным вином. В общем, первая папина встреча с Владимиром Владимировичем нам запомнилась».

— Очевидно, с чувством юмора у Натальи Башмет все в порядке. Расскажите о ней поподробнее: откуда она, как познакомилась с будущим мужем?

Ксения: «Мама из Украины, она родилась в городе Сумы. У нее потрясающий слух, благодаря чему она умудрилась попасть в Центральную музыкальную школу (ЦМШ) в Москве. При том что подготовка ее ограничивалась занятиями во Дворце пионеров — она там училась играть на скрипке. Окончив ЦМШ, мама поступила в консерваторию, где и встретила папу. Они поженились на последнем курсе, и вскоре у них родилась я. Мама была вынуждена бросить свою карьеру: няни не было, бабушки-дедушки жили далеко. Какое-то время после моего рождения она надеялась вернуть былую форму, занималась. А потом родился мой брат, и стало ясно, что о скрипке можно забыть. С тех пор она больше не играла. Зато в музыке разбирается отлично. Если мама похвалит — значит, действительно есть чем гордиться. Она безошибочно замечает недостатки в исполнении. И ей все равно, кто играет: я, папа или Виктор Третьяков».

— Ваша мама легко смирилась с тем, что ради семьи ей пришлось отказаться от любимого дела?

Ксения: «Думаю, она очень переживала. У них курс такой дружный был, они до сих пор общаются, вспоминают, как мама блистательно играла концерты Сибелиуса и Чайковского… Эта жертва была ради папы, чтобы он не знал никаких бытовых проблем и мог спокойно заниматься творчеством. Конечно, мама не безропотно принимала такое положение вещей. Она часто рассказывала гостям эпизод, связанный со мной. Однажды после уроков я спросила ее: „Мам, а ты кто — уборщица или кухарка?“ Потому что дома она все время твердила, что она уборщица и кухарка, а мне надо было сказать в школе, чем занимаются мои родители. Профессию папы я знала, а вот относительно мамы ясности не было. Поэтому я простодушно решила у нее уточнить. Диалог этот в моей памяти не сохранился, но мама тогда сильно расстроилась. Говорит, что плакала весь вечер. В общем, непросто ей было. Запомнилось, как она к сорока годам вдруг начала усиленно заниматься собой — аэробика, стильная стрижка, маникюр. В итоге стала выглядеть лет на двадцать пять. С тех пор мама так и идет с пятнадцатилетним отрывом от своего реального возраста. Они с папой ровесники, но выглядит она, мне кажется, намного моложе. Она и мне внушила, как важно следить за собой и не отказываться от своей карьеры».

— По музыкальной стезе родители направили вас в силу традиции?

Ксения: «Поначалу они вообще сомневались, стоит ли мне идти по их стопам. Дело в том, что занятия музыкой отнимают все время и отсекают прочие возможности. И если тебя отчислят из спецшколы, в обычной школе будет очень трудно — придется долго и нудно заниматься с репетиторами по всем основным предметам. Однако все располагало к тому, чтобы я музыкой заинтересовалась. У нас был рояль. Помню, как в три года я ставила на пюпитр книгу Пришвина вместо нот и делала вид, что играю. Было бы логичнее, конечно, отдать меня на скрипку, поскольку оба родителя играют на этом инструменте. Но мама наотрез отказалась: звук мерзкий, пока играть учишься, и фальшь сплошная несколько лет. В общем, выбрали фортепиано — там даже если ошибаешься, все равно звучание приемлемое. В „нулевку“ Гнесинской школы я поступила в пять лет».

— Применялась ли к вам какая-нибудь система поощрений-наказаний?

Ксения: «Поощрений не помню, а наказания были. По губам за грубость получала от мамы, если перебивала взрослых. Кричала она на меня, шлепала иногда. На самом деле всем, кто занимается музыкой, в определенный период достается». (Улыбается.)

— А с младшим братом у вас какие отношения?

Ксения: «Сейчас хорошие, а раньше я лупила его постоянно, по поводу и без повода. Когда лет в семь он дал мне сдачи как следует, больно, только тогда и перестала. Еще он мне гадости делал в шутку, по мелочи. Допустим, подкладывал в мою кровать под простыню аппликатор Кузнецова с пластмассовыми иголочками. В принципе он полезный, если аккуратно на него лечь — улучшает кровоток. Но я-то не знала — и со всего размаху на эти иголки! Не слишком приятные ощущения. Однако при этом он не заложил меня родителям, хотя знал, что я курю с тринадцати лет. Саша — мой настоящий друг: всегда и во всем на моей стороне, готов выручить».

— Если с детства прививают любовь к прекрасному, часто потом возникает желание изучить и темные стороны жизни…

Ксения: «Я не сказала бы, что меня держали под каким-то колпаком. Я гуляла во дворе, ходила в школу, общалась с самыми разными людьми. У меня было совсем не пуританское воспитание. Алкоголика, правда, из меня не вышло. Наверное, оттого, что папа с пяти лет наливал мне пива, чтобы я поняла, какое оно невкусное. И таким образом выработался бы естественный иммунитет. Так оно и вышло».

— В окружении вашего отца было много известных людей — Михалков, Ростропович, Гергиев, Стинг. Вы с ними как-то пересекались?

Ксения: «Иногда. Я всех звала по имени и на „вы“. Валерий Гергиев одно время считался моим женихом. А он в итоге нашел себе невесту помоложе. (Улыбается.) Я понимала, что друзья папы — известные люди, но при этом видела их в разных ситуациях, и в трусах, и за завтраком. Тот же Гергиев, ночевавший у нас, придумал оригинальную штуку — съедал желток у яйца, а потом прямо в это углубление стряхивал пепел с сигареты. Меня, маленькую, это просто восхищало».

Лабиринты судьбы

— Вы всегда были уверены, что музыка — это ваше призвание, а не инерция семейной династии?

Ксения: «Нет. Наверное, только лет в пятнадцать это понимание пришло. У меня появилось желание что-то самой разобрать, послушать, уточнить. А до этого мне все равно было, чем заниматься. Думала даже перейти в общеобразовательную школу, а потом поступить во ВГИК на режиссуру. Но папа отговорил, мотивировав тем, что мир кино связан со словом, а язык музыки международный и не требует перевода. То есть возможностей гораздо больше. Это единственное, что я помню из того длинного разговора! Я была как будто под гипнозом».

— Когда вы ощутили, что такое собственный успех?

Ксения: «Я не считаю, что у меня есть какие-то особые достижения. К примеру, у меня еще не было сольных концертов, значительных наград тоже пока нет. Артисту всегда приятны аплодисменты, но хлопают почти всем. Другое дело — маленькие личные победы над собой. К примеру, недавно я сыграла концерт Гайдна без нот. В последний раз исполняла что-либо наизусть лет семь назад, это большой перерыв. Никто не знает, как мне было страшно».

— Одни музыканты успешно гастролируют по всему миру, а другие играют в подземном переходе. От чего зависит карьера выпускника консерватории?

Ксения: «Есть и третий вариант — бросают музыку или вообще спиваются. Из сорока человек с курса только десять реально находят себя в профессии. От чего это зависит, мне трудно судить. Допустим, Денис Мацуев — самый наглядный пример сочетания везения и таланта. Он очень хорошо играет, но кроме этого, думаю, ему сильно помогают его дальновидность и обаяние. Он знает, с кем пошутить, кому улыбнуться, кого пригласить на концерт. Денис умеет себя позиционировать, он часто появляется на различных тусовках. Да что далеко ходить… Один мой друг, очень талантливый музыкант, после концертов заезжих звезд классической музыки всегда заглядывает к ним за кулисы, чтобы поздравить их. И говорит мне с тоскливым вздохом: «Пойду поделаю карьеру!»

— То есть надо быть в меру одаренным и пробивным?

Ксения: «У нас была одна студентка — красивая, хорошо играла. В общем, весь мир должен был лежать у ее ног. Потом наши дороги разошлись. Однажды меня попросили сыграть в одном церковном приходе. И вдруг там, в трапезной, я встретила ту самую девчонку. Сейчас она поет в церковном хоре и преподает в какой-то школе. Почему-то не пошла у нее карьера, хотя все было в ее пользу… На самом деле большого секрета нет, как музыканты „выходят в люди“, — либо по знакомству, либо через конкурс, в котором побеждают. Мой случай, наверное, все же первый. Раньше, в подростковом возрасте, мне казалось, что фамилия мешает — я даже пару раз отказывалась с папой вместе выходить на сцену. Потом поняла, что это ошибка. Чем чаще ты общаешься с гением, тем полезнее для тебя: он заставляет тебя подниматься на новый уровень. И потом, на концерт Ксюши Пупкиной никто не пойдет, а выступление Ксюши Башмет, может, кого-то и заинтересует. А там, глядишь, и понравится».

— Случались ли у вас форс-мажоры перед выступлением или во время него?

Ксения: «Да, конечно. Не так давно была на гастролях в Хабаровске. Длинный утомительный перелет, я устала и задремала в гримерной. Просыпаюсь от того, что слышу: „Внимание, второй звонок“. А я еще не переоделась, не накрасилась! Не говоря уже о том, что не позанималась! Еле успела себя в порядок привести к третьему звонку. На каблуках, в длинном платье бросилась вниз по лестнице и успела как раз к тому моменту, когда объявляли мой выход. Это такой адреналин! Так что на сцену я вышла уже совершенно спокойной и собранной, все переживания перегорели за кулисами. Еще у музыкантов в ходу такая история — стул под тобой ломается на сцене. Все жду, когда это произойдет со мной».

— Коллеги когда-нибудь вас разыгрывали?

Ксения: «У нас вообще приколистов много. Есть такой умелец, который отлично подделывает голоса. Как-то раз мы ехали большой группой на гастроли, и он с последнего ряда автобуса позвонил одному мальчику, который сидел на первом. И голосом Владимира Спивакова предложил ему поучаствовать в концерте. Все вокруг ржали, и только этот несчастный переживал, что ему не дают поговорить с маэстро. Меня тоже пытались разыграть подобным образом — позвонили и предложили преподавать на кафедре контрабаса. Я сразу поняла — что-то нечисто. Слишком уж смешно — кафедра контрабаса! Оказалось, мои однокурсники репетировали квартет и в перерыве, за чашкой чая и сигареткой, развлеклись. А однажды я приняла за розыгрыш реальное предложение о сотрудничестве. Мне позвонили и заговорили по-английски, и я как-то не сразу поверила, что это не шутка».

Любовь, похожая на сон

— Юрий Башмет — в некотором смысле неформал. Он поцеловал руку принцессе Диане, хотя это было вопиющим нарушением этикета, с королевой Елизаветой II тоже без особых церемоний разговаривал. А в вас проявляется как-то его бунтарский дух?

Ксения: «Не сказала бы. Ну, хамила близким в переходном возрасте — как и большинство подростков, наверное. Приводов в милицию не было. Хотя один раз нас с подружкой чуть не забрали в вытрезвитель. Мы с ней пили херес у нее дома, нам показалось мало, и мы решили пойти к метро за добавкой. Дело было в начале 90-х, еще не страшно было ночью по улицам ходить, перед этим ярко накрасившись. (Улыбается.) Мы думали, что это смешно! И к нам пристали два милиционера. Документов у нас с собой не было, и поэтому мы отдали им все свои деньги. Иначе они грозились отправить нас в вытрезвитель. Вот, собственно, и весь криминал. Я была послушной девочкой: как родители говорили, так и делала. Правда, переехала от них, чтобы жить отдельно, довольно рано — в двадцать лет».

— Чем было вызвано это решение?

Ксения: «Мы стали жить вместе с моим будущим мужем Димой. Наши отношения длятся со школы. Уже и разошлись давно, но все равно очень дружим. С ним легко, он тоже музыкант, играет на гобое. Нет тем, которые мы не могли бы с ним обсудить».

— Почему же расстались, если все было так хорошо?

Ксения: «Наверное, что-то не сошлось. Возможно, чувства стали другие, слишком дружеские. Я верю в теорию, что любовь живет три года. Надо сходиться с людьми на три-четыре года, а потом расставаться друзьями. Считаю, что институт брака устарел, но при этом завидую тем, кто умудряется сохранить свою семью. Как же надо совпасть во всем! Видимо, наиболее прочны те браки, где мужчина у женщины первый и единственный. Вот такая пара может продержаться долгие годы».

— Вы влюбчивы?

Ксения: «Наверное, да. Мне все время нужен драйв. Завоевать меня довольно легко, а вот ужиться со мной трудно. Я очень сильная. Все еще надеюсь встретить мужчину, на которого я не посмела бы повысить голос, но пока что к таким относится только мой папа. А если у меня никого нет, могу помечтать о ком-то интересном. Самый длительный «роман» был у меня с Эдвардом Нортоном, голливудским актером. Я представляла себе разные истории с нашим участием. Все думаю, что надо бы с ним познакомиться. В принципе в наш век Интернета все возможно, однако я пока не решаюсь проявить инициативу. Вот смотрю на Нортона и не могу избавиться от мысли: «Стареешь, а мы все никак не встретимся». (Улыбается.)

— А что должно быть в реальном мужчине, чтобы вы обратили на него внимание?

Ксения: «Если мне нравится внешность, то все остальное я придумываю и дорисовываю. По иронии судьбы отец моего ребенка похож на моего собственного отца. Он играл в папином оркестре. Кстати, у меня еще не было ни одного молодого человека — не музыканта. Среди знакомых — есть. Но огромную часть своей жизни я не могу с ними обсудить».

— Вашего сына зовут Грант. Откуда столь экзотическое имя?

Ксения: «Я его специально искала. Надо было, чтобы оно подошло под отчество — Владленович и фамилию — Ованесьянц. Каренов и Тигранов слишком много, а Грантов у нас в стране почти нет. Теперь у него наша фамилия. Если бы я заранее знала, что так получится, то поискала бы другое имя. Грант Башмет — это как-то слишком пафосно».

— А кто вам с ребенком помогает?

Ксения: «Обе бабушки плюс няня. Мама меня очень выручает, но я стараюсь ее добротой не злоупотреблять. Иногда спорю с ней на тему воспитания Грантика. Я вычитала в книжке, что очень вредно шантажировать ребенка, запугивать: мол, не трогай собаку — укусит, не будешь слушаться — не пойду гулять с тобой. Мама использует такие приемы по привычке. Когда я в очередной раз это услышала, то в сердцах сказала ей: „Вот поэтому у тебя и дети такие зажатые выросли!“ Потом, конечно, мы помирились. Ведь отчасти мама права: к сожалению, по-хорошему дети не всегда понимают, иногда работает только такой метод. Но по большому счету некоторые мои страхи идут из детства. Допустим, я не люблю звонить людям, настройщика иногда не могу вызвать по году. Меня не покидает опасение, что нагрубят и обидят. Ерунда, казалось бы. Но что-то вроде социофобии у меня есть. Мой папа иногда наносит нам визиты, но редко. Просто отмечает, как внук вырос, и все такое. Другой дедушка Грантика приходит чаще и занимается с ним скрипкой. Еще не знаю, будет ли сын музыкантом. Слух пока оставляет желать лучшего, зато у него прекрасное чувство ритма, хорошие руки и, главное, ему нравятся занятия музыкой».

— Что вы слушаете, когда хотите отдохнуть от классики?

Ксения: «Попсу, что-то по настроению. Владимир Пресняков-младший, на мой взгляд, чрезвычайно талантливый певец. Единственный, кто соотносит манеру пения с текстом, меняет тембр в зависимости от содержания. Он большой профессионал и честно отрабатывает свои концерты. Еще иногда хожу на концерты электронной музыки под открытым небом. Правда, долго находиться там на трезвую голову невозможно».

— Если бы вы могли прямо сейчас отправиться в отпуск, какой бы он был?

Ксения: «К морю хочется, погулять и в баню. Все вместе — это, наверное, перебор. И главное, чтобы с самого утра мне захотелось открыть глаза и встать. Последний раз такое со мной случилось в 1998 году, когда я после выпускных поехала в Хорватию с мамой и братом. С тех пор ни разу нормально не высыпалась. Еще хочется тишины и свежего воздуха. У меня много друзей, но при этом мне в принципе хорошо одной — даже без телевизора и книжки. Я абсолютно самодостаточна».

Фото: Олег Начинкин, Personastars, личный архив Ксении Башмет