— Дмитрий, дом свой вы строили в скандинавском стиле. В таком случае, где у вас здесь живут муми-тролли или хотя бы Карлсон?

— В нашем доме скорее скандинавский дух. Потому что дома такой формы вы можете встретить как на Сейшельских островах, так и в Словакии — дома-шалаши. В Скандинавии вы их вряд ли найдете. Но внутри он сделан действительно как скандинавский дом — по принципу теплой полярной станции. А муми-тролли? Да, наверное, в елках у нас здесь где-то живут.

— Говорят, что для постройки дома вы даже возили архитектора в Финляндию.

— Сначала мы с папой сами нарисовали этот дом — придумали его силуэт, конструкцию. А внутри мы все уже делали вместе с моим другом, архитектором Дмитрием Овчаровым. Мы с ним вместе много путешествовали, и я как-то повез его в Финляндию, чтобы показать, как там устроены дома. Этот дом строился еще в 1990-е годы, и с такими инженерными системами здесь тогда еще не были знакомы. Потому что инженеры в Советском Союзе строили либо заводы (часто подземные), либо многоэтажки. Культуре комфортабельного дома для семьи еще предстояло появиться. Торопя время, мы начали с себя.

— Дом строился почти десять лет. Как долго он потом обживался?

— Дом обживается десятилетиями. Он живет своей жизнью, постоянно меняется, и этому нет конца. Вот сейчас он абсолютно приспособлен для детей, которые здесь могут даже рисовать фломастерами на стенах. Что называется в английском — child-proof, «устойчив к детям». Благо теперь есть фломастеры, которые в течение нескольких часов могут смываться.

— Сколько детей его сейчас населяют?

— Фактически у нас в семье четверо детей. Старшему, Глебу, 23 года, он живет отдельно, в Москве. Но у него есть здесь своя комната. А Федор, Костя и Варя — с нами. Вот с ними мы сейчас будем входить в очередную зиму.

— Как часто у них есть возможность общаться с папой?

— К сожалению, достаточно редко. Сегодня суббота, и тот редкий день, когда я не работаю. Работать приходится без выходных с утра до вечера: каждую вторую субботу у меня прямой эфир, а в воскресенье всегда находятся дела. Хорошо, если дети успевают проснуться до моего отъезда. Утром Костя иногда выбегает провожать меня прямо из постели, встает посреди комнаты и говорит: «А я сплю!» (Смеется.) Вот такой у нас сейчас период.

— Во сколько выезжаете на работу?

— Если летом на мотоцикле, то добираюсь до Москвы примерно за час, выезжая в 9.15. А зимой на машине ехать часа два с половиной. Работа обычно заканчивается в 9 вечера, потом, как правило, какие-то встречи. Хорошо, если бываю дома к одиннадцати.

— Получаются два абсолютно разных мира: здесь — дом и супруга, на работе — серьезные политические дела.

— Да, но я думаю, что это — связанные миры. Ведь хороша та политика, которая предусматривает наличие семей в стране. Как-то мы снимали программу «Окно в Европу», делали репортаж о тренировочном лагере английской полиции. Они показывали технологию разгона демонстраций — от конного клина до вхождения в толпу со щитами. Так вот, английских полицейских учат: «Будьте осторожны, ведь в толпе может оказаться ваша бабушка». Так же нужно объяснять и нашим политикам, разумеется, если их семьи здесь и не держатся на коррупционных доходах: «Будьте осторожны, ведь в продовольственном магазине может оказаться ваш сын».

— Вы ведете «Национальный интерес» уже много лет, начинали еще на другом канале. Наверное, это очень интересно — быть причастным к судьбе страны.

— Я бы не назвал свою программу политической, хотя многим она может таковой показаться. Это скорее мировоззренческая программа. Поскольку основные проблемы в нашей стране связаны с тем, что у людей не совпадают представления о добре и зле. Мы никак не согласимся в обществе с тем, что такое хорошо и что такое плохо. Простой пример. Казалось бы, дети — это хорошо. Но если бы в обществе по этому поводу было согласие, у нас в стране не было бы более миллиона абортов в год. Казалось бы, дороги — это хорошо. Но тогда почему у нас в год строят столько, сколько в Китае за две недели. Эти вопросы, как многие другие, будь то насильственное лечение наркоманов или особенности отечественной архитектуры, вполне актуальны, и наша программа участвует в поиске ответов на них в интересах общественного согласия.

— Одно время ваш национальный интерес был сосредоточен в другой стране — вы работали на Украине. Там осталось что-то от тех принципов, которые вы заложили?

— Очень много. Вот недавно, 17 сентября, исполнилось 10 лет новостной программе «Факты» на канале ICTV, основателем, первым главным редактором и ведущим которой я был. Был большой праздник, меня пригласили. Эта передача стала лучшей новостной программой на Украине, выиграла все телевизионные призы. Многие журналисты подходили ко мне, благодарили. У них уже сложились семьи, родились дети. А наши новости выходят до сих пор и оказывают воздействие на украинскую жизнь.

— Скучаете по Киеву?

— Конечно. Но сейчас у меня там будет новый проект — не телевизионный. Я там основал интеллектуальный клуб. 14 октября он собрался в первый раз. В нем объединены под одной крышей две элиты — Украины и России. Клуб называется «Сковорода». У кого-то могут возникнуть кулинарные ассоциации, но на самом деле он назван в честь Григория Саввича Сковороды, первого нашего философа. Гостями киевского клуба будут люди первого ряда России и Украины, с большинством из которых, в силу профессии, я знаком лично — политики, бизнесмены, писатели, ученые, ведущие хирурги, банкиры. Люди уже откликнулись.

— Восемь лет назад мы приезжали к вам в гости на Украину и были на вашей конюшне. Вы тогда перевезли своих лошадей из Москвы в Киев. Сейчас они приехали обратно?

— Да, действительно я в 2000 году забрал своих четверых лошадей в Киев. С моим сыном Глебом мы даже пару раз гонялись на киевских дерби. Но в 2003 году во время тренировок на трассе мотокросса я получил серьезную травму — оборвал две связки в колене. Три операции и год на костылях. С конным спортом таким образом было покончено. Лошадей пришлось раздать: лучшую я подарил своему тренеру, двух отдал в детское учреждение, а любимого мерина Сырка продал за символические деньги. Он отправился обратно в Москву.

— Еще одно ваше увлечение — джазовая музыка. Вы являетесь основателем международного джазового фестиваля в Коктебеле.

— Да, в этом году он уже прошел в восьмой раз. Это действительно крупное событие.

— С Марией вы познакомились в Коктебеле. Наверное, как раз во время фестиваля?

— Да, это действительно было там. Я просто причалил на лодке к берегу — у меня там резиновая лодка есть. А Маша стояла в это время на берегу, как Ассоль. В общем, мы с нею воспроизвели комбинацию из Александра Грина. (Смеется.) Ведь это гриновские места. Как по-другому?

— Вместе вы уже пять лет?

— Мы живем семьей уже пять лет. А до этого три года называли друг друга на «вы» и были просто хорошими знакомыми. За это время у нас родилось двое деток, а Маша окончила третий институт с красным дипломом и сейчас поступила в четвертый. У меня удивительная жена — красавица и умница. По первому образованию она — педагог, преподаватель географии на английском, по второму — выпускница Академии внешней торговли. Сейчас вот окончила Институт практической психологии и психоанализа, получила квалификацию «психолог-консультант» и теперь пошла учиться на клинического психолога. Будет работать психотерапевтом.

— Ведь вы когда-то тоже учились в медицинском училище.

— Да, я учился в училище № 6 на улице Матросская Тишина. Но это был краткий период.

— Какие ваши увлечения за время совместной жизни переняла Мария?

— До переезда за город Маша была абсолютно городским жителем. Поэтому она часто садилась в машину и выезжала в Москву — ей нужно было ею подышать. А сейчас все больше стала интересоваться деревенским укладом жизни, которому мы следуем. Потом, раньше Маша вообще не воспринимала зиму. Но после того, как однажды я ей сказал: «Пошли гулять, я тебе покажу, какая здесь роскошная зима», она ее полюбила. Но ей по-прежнему не нравится интересоваться политикой, поскольку она считает ее странным и недостойным занятием. В остальном мы совпали: нам нравятся и природа, и море, и лес, и дети, и верховая езда. Правда, наверное, мотоциклы ей не очень нравятся. Хотя в загс я повез ее на мотоцикле. (Смеется.) Потом мы с нею еще лишь раз катались по городу, но с тех пор у нее было две беременности, и на мотоцикл она уже не садилась.

— У вас в гостиной достаточно большой бар. Ваши предпочтения?

— Мне нравится дегустировать разные напитки. Могу по русской традиции выпить рюмку водки. Могу бокал вина с Машей выпить. Она может выпить грамм пятьдесят и не отказывалась от него даже во время беременности. В ограниченных объемах это можно.

— Что для вас — тихий семейный вечер?

— Скорее это просто совместный ужин или просмотр вместе с Машей какого-нибудь фильма, когда мы уложим детей. Летом можно сделать барбекю. Тихий вечер — это когда Федя должен сделать уроки, Костя должен изобразить Бармалея или Бабу-ягу, ну, а за Варей мы должны просто поухаживать, подержать ее на руках. Будем считать, что это и есть счастье.