«Будешь задавать каверзные вопросы?» — поинтересовался он и озорно подмигнул. «А ты, конечно же, будешь от них увиливать», — парировала я. Максим хитро улыбнулся, явно давая понять, что все свои тайны он намерен оставить при себе. Аверин, мастер словесной дуэли, похоже, и в этот раз решил отделаться разговором ни о чем. Да вот только в процессе беседы так увлекся, что не заметил, как проговорился.

У грани

— Ты сегодня на разрыв у журналистов. Есть вопросы, которые безумно надоели?

Максим Аверин: «Три. Первый — не боитесь ли вы умереть в этом персонаже (про Глухаря). Второй — расскажите про своих животных (у Аверина три домашних питомца: чихуа-хуа Бандерас, кот Яков и сиамская кошка Эсфирь. — Прим. авт.). И третий — почему вы до сих пор не женились. По последнему — просто невозможно! Ну почему всех так интересует этот вопрос?! Мне, наоборот, комфортно в таком существовании. Я эгоцентричен, занимаюсь только собой. А под „собой“ я имею в виду свою профессию. И это единственное, что меня вдохновляет и окрыляет. Я никогда не стану старым, потому что постоянно живу в состоянии открывания чего-то нового: новая роль, новый спектакль, сейчас вот пробую режиссировать. Я очень зациклен на себе. И мне так интересно жить. Конечно же, я понимаю, что рано или поздно захочется тепла, уюта и детского гомона, захочется, чтобы рядом вертелись мои карапузы. Но не думаю, что нужно за этим гоняться и искусственно создавать ситуацию. Нет ничего худшего, чем запланировать рождение ребенка. Это дается Богом!»

— А вдруг Бог даст? Совершенно неожиданно для тебя?

Максим: «Значит, это будет большой наградой. И большим счастьем».

— Но судя по твоим интервью, ты не можешь оставаться рядом с женщиной, к которой уже не испытываешь сильных чувств…

Максим: «Поэтому я и не связываю себя узами брака».

— А если любовь к матери твоего ребенка к моменту его появления на свет уже уйдет?

Максим: «Любовь и семья — разные понятия. Любовь не бывает вечной. Есть преданность, есть уважение. Но то, что люди называют любовью, — это краткий миг, вспышка. То состояние, когда человек вдруг озаряется, окрыляется входящей в него историей любви, проходит быстро. И дальше люди либо расстаются, либо проникаются друг к другу уважением, заботой».

— У тебя, я знаю, есть женщина-друг — Граня Стеклова…

Максим: «Да, Гранька».

— Ты считаешь, что дружба между мужчиной и женщиной возможна?

Максим: «Возможна, когда ты понимаешь, что не можешь переступить границу. Для меня Граня — уже не друг, а родственник. Мы всегда и везде вместе: отдыхаем, гуляем, играем. И уже настолько понимаем друг друга, что слышим без слов: она — меня, я — ее. Мне не надо спрашивать: „Граня, у тебя что-то случилось?“ Я сам почувствую: у Грани случилось. И почувствую, что именно случилось. Так же и она. И мне очень нравится, что Граня — замужняя женщина, у нее прекрасный супруг (актер Владимир Большов. — Прим. авт.), с которым мы дружим, у нее замечательные дети. Так зачем же мне разрушать это? Зачем переходить ту пограничную черту, за которой мне комфортно? Я никогда не был разрушителем».

— Но неужели не присутствует симпатия в ваших отношениях — как к представителю противоположного пола? Она рыженькая, кстати, ты говорил, что тебе нравятся барышни с огненным цветом волос…

Максим: «Я любуюсь ею и восхищаюсь. (Надолго замолкает.) Ну представь, я сейчас скажу: да, испытываю к ней симпатию как к представительнице противоположного пола… Нет, это все не то. Мы уже давно перешли из категории столь простого восприятия и понимания друг друга. Мы просто вместе! И вместе не только с ней, но и с ее семьей. Я же говорю: мы хорошие родственники! Нам не надо ничего делить. Мы близки по духу, по сердцу, по внутреннему состоянию. Я, например, не очень люблю кровных родственников. Для меня родственник — из разряда бытовых определений, несущих груз. Однажды услышал интервью Майи Плисецкой. На один из вопросов: „Что для вас самое ужасное?“ — она ответила: „Родственники“. В моей жизни случались ситуации, когда милые люди проявляли себя не лучшим образом. Когда дело касается недвижимости, денег, кто-то порой показывает не самые привлекательные качества своей души. Поэтому здесь я согласен с Майей Плисецкой: нет ничего хуже родственников».

— Но ты же любишь свою маму…

Максим: «Мама — не родственница. Мама — это мама».

— …брата, племянников.

Максим: «Да. Но ты путаешь категории. Это не родственники, а семья. Нет семьи, значит, нет тебя. А родственники — это дальние по крови люди, например, двоюродные братья, сестры».

Ад маленького сердца

— Мама твой самый главный критик?

Максим: «Мама с годами уже теряет критичность, раньше она была более требовательна ко мне. Сейчас она видит, что ее мальчика все вокруг обожают, и тоже, по-моему, переходит в обожание. (Смеется.) Мама для меня человек… как бы это точнее сказать… у нас с ней неразрывная пуповина».

— А может быть, ты в каждой женщине маму ищешь? Именно такую силу духа и внутреннее обаяние?

Максим: «Нет. Это бессмысленно. Мама у меня одна. Я ее перевез к себе поближе, купил квартиру в соседнем подъезде. Мне необходимо, чтобы она была рядом. Приходит время, когда ты становишься ответственным за родителей».

— Энергичная натура у тебя от нее?

Максим: «У меня хорошее сочетание, отец тоже деятельный человек. От него — легкость характера, романтичность. А внешне я похож на обоих».

— Это правда, что за плохие оценки папа грозил побрить тебя наголо?

Максим: «Не за оценки. А за то, что я курю. Мама однажды увидела, как я иду и смолю сигарету. И это в двенадцать лет! Нажаловалась отцу. А папа никогда меня не бил, меня вообще ни разу никто в семье пальцем не тронул. Родители обладали способностью посмотреть так, что удар ремнем показался бы более мягким наказанием. В этот раз отец достал пачку „Дымка“ и сказал: „Сейчас ты сядешь и выкуришь все эти сигареты“. — „Не буду“, — заартачился я. „Ах, не будешь?! Ну тогда пошли стричься наголо“. Но тут вмешалась мама: „Как — наголо? У ребенка завтра выступление, ты что?!“ В результате они поругались, а я ни при чем остался».

— Приходилось ошибаться в людях?

Максим: «Не раз. Это происходило потому, что, влюбившись, я был ослеплен, ведь в любви и дружбе я искренен. Чувства порой застилают глаза и разум. А потом приходит отрезвление… Вот поэтому я и говорю: любовь и семья — это разные вещи. Семью нужно создавать не в эйфории, а подходить к вопросу со всем умом и мудростью. Когда вас только двое, это ваше право — ругаться до умопомрачения, бить посуду, скандалить. Но как только появляется третий, ребенок, вы уже не о себе должны думать, а о том маленьком комочке, которому плевать, любите вы друг друга или нет. Знаешь, во сколько лет я понял, что такое одиночество? В четыре года. Родители поругались, и я помню: стою возле окна и вижу, как мой папа идет на трамвайную остановку, а затем уезжает. А я кричу в отчаянии в окно: «Папа, папочка, не уходи!» Это сильное воспоминание… Поэтому когда мне говорят: «А чего вы не женитесь?» — очень хочется ответить: «Да потому, что я видел жизнь! И не верю в искренность этого модного ныне беби-бума».

— Ну ты меня встряхнул! Вспомнила, как мы с мужем однажды при дочке ругались…

Максим: «Наташа, никогда, ни при каких обстоятельствах не кричи при ребенке на мужчину. Ты не представляешь, что такое для крохи, когда падает авторитет его отца. Это самое страшное. Есть проблемы? Выясните их так, чтобы ребенок не слышал. Потому что малыш в этот момент пребывает словно в аду, его маленькое сердце разрывается. Он видит, что два самых дорогих для него человека вдруг стали друг другу и ему такими чужими…»

— Сколько лет тебе было, когда твои родители расстались?

Максим: «Пятнадцать. Но в том возрасте я уже осознал, что они перестали друг друга понимать, слышать, стали чужими людьми. Им стало тесно вдвоем. Они разошлись и после этого больше никогда не встречались и не общались. Мама сердится, когда я рассказываю об этом, ворошу прошлое, говорит: „Это наша с ним территория, не надо об этом“. Со временем мне стало ясно, что их любовь была настолько сильна, что в какой-то момент просто сгорела. Как огромный костер, который чаще всего гаснет именно как-то враз. Я остался с мамой. Но с отцом у меня и сейчас прекрасные отношения».

— Твоя мама потом вышла замуж. Папа тоже нашел свое счастье?

Максим: «Да. Папа живет с женщиной, у него все хорошо. В общем, у них обоих сейчас все хорошо. Они молодцы. Ведь самое главное они уже сделали — родили меня».

— У тебя же еще брат есть…

Максим: «Генка, да. Нет, он не актер, а успешный бизнесмен. У него дочка и сын — мои племянники. Полина уже в четвертый класс пошла. А Димасику мы в июле четыре года отмечали. Я их очень люблю. С Димасом вообще трудно не найти общий язык. Он открытый, добрый, замечательный малыш. И очень похож на меня».

Титры не краснеют

— Ты часто повторяешь: «Надо уметь прощать». Сам давно научился это делать? Или умел изначально?

Максим: «Нет, не умел. Научился со временем. Были ситуации, когда я подолгу варился в своем горе, в своей сердечной боли и обиде. И это висело на мне тяжким грузом. Но однажды сказал себе: так нельзя. Знаешь, любой опыт положителен. Даже самый, казалось бы, отрицательный и горький. Меня мой опыт научил прощать, не мучиться бесконечно, а все это отпускать. Свои неудачи сейчас я воспринимаю не иначе как: «Да, я упал, но я же получил и возможность подняться снова!»

— А говорить «нет» умеешь?

Максим: «Почти научился. А раньше не умел. И попадал в чудовищные ситуации, давая себя уговорить на что-то. Сам себе вталкивал: ну просят же, надо помочь, может, я этим действительно спасаю людей. А результат — титры не краснеют, а ты сделал плохую работу. Пытался сделать честно, но не получилось, потому что изначально не надо было принимать там участие, а ты полез, ведь попросили же. Нужно обязательно уметь говорить „нет“, хотя бы для того, чтобы просто не дать кому-то себя использовать. И не надо бояться, что тебе будет заказан путь, к примеру, в эту продюсерскую компанию. Обиделись? Ну, значит, в твоей жизни лишние и эти люди, и эта компания. Да и вне работы нужно уметь отказывать, иначе однажды ты сможешь так себе навредить!»

— Ты знаешь, что за неуемную энергию журналисты прозвали тебя…

Максим (смеется): «…энерджайзером. Они очень часто, пообщавшись со мной, говорят: „Ну вот, подзарядились, теперь дальше поехали“. На телевидении была шутка у редакторов: „Угадайте, на каких наркотиках Аверин?“ Да не делай ты такие глаза, ничем я не балуюсь! (Смеется.) Что я люблю, так это коньяк вечером, сигарета, кофе — вот моя любимая еда».

— А еще ты виски обожаешь…

Максим: «Прекрасный напиток, но для зимы. А вот коньяк люблю в любое время года, потому что он расслабляет, и разговор льется бархатисто. А вообще я пью все, кроме водки и пива. У этих двух напитков не мой вкус. У последнего не люблю привкус железа во рту и то, что после него только и думаешь, где бы сходить по малой нужде. А водку я пью лишь под русский стол: оливье, картошечка, соленые огурчики… Хреновуху!»

— Да ты гурман, батенька…

Максим: «О да! Или вот самогон — это ведь искусство целое, есть умельцы, у которых шедевры получаются! А какая есть вкусная чача! Ой, помню, улетал я из Сочи со съемок, снарядили меня этой чачей местные жители, так думал — не долечу. Правда, до смерти я никогда не упивался, мне не нравится падать. И потом, я же джентльмен, мне нужно держать марку до последнего. Я могу быть настоящим только в постели, там, где лишь двое. И там нет места для прессы. Вот мне говорят: „Это время такое — вызывать к себе интерес зрителя нужно не только ролями, но и подробностями из личной жизни“. Ну тогда пусть я стану исключением этого времени. Ты можешь представить Евгения Павловича Леонова, рассказывающего о себе совсем уж интимные вещи? Однажды Раневская сказала: „Если у человека есть сердце, он не сможет выставлять свою жизнь нараспашку“. А у меня есть сердце».

Реальный парень

— Твой Серега Глухарев покорил сердца миллионов зрителей. Но ведь он не идеализирует представителя закона…

Максим: «Но мы же не пособие для милиции снимаем, а жизнь, историю и дружбу двух мужчин. Глухарь — реальный парень. Такой, например, живет в соседнем подъезде. Он со своими недостатками, но при этом со своими принципами и честью. И к нему всегда можно обратиться за помощью. У нас ведь все, как ни крути, идет из детства. И все мы нуждаемся в дяде Степе. В этаком герое — не герое, хорошем человеке. Я вот приезжаю в какой-нибудь Задонск, а местные бабульки радуются: «Максимка наш приехал!» Или вот в Краснодаре представлял картину в рваных джинсах. И какой-то малыш вдруг говорит: «Когда вырасту, обязательно дяде Максиму штаны куплю». Или когда подростки пишут: «Хочу учиться на следователя».

— В твоем профессиональном багаже много ролей. А были упущенные шансы, о которых жалел?

Максим: «Жалеть ни о чем не надо, потому что все, что твое, от тебя не уйдет. Значит, тебе нужно именно такой путь пройти! Когда я оканчивал институт, мне говорили: „Мы выпускаем прекрасного артиста Максима Аверина!“ И у меня от осознания „талантливости“ кружилась голова. Но я пришел в театр и быстро спустился с небес на землю: нет, все не так блестяще и прекрасно, мне все нужно начинать заново. И слава богу, что я попал к Райкину! Окажись я в другом театре, возможно, ты никогда бы не узнала, кто такой Максим Аверин. Ситуация, в которой я там оказался, здорово меня стимулировала».

— Но я знаю, что долгое пребывание в массовке тебя напрягало. Ты признавался, что ощущение безысходности накрывало так, что появлялись мысли: «А не повеситься ли?»

Максим: «Было и такое. И чувство стыда в день зарплаты, когда в кассе спрашивают: „А кем вы работаете?“ И ты протягиваешь: „Артистом“. Но значит, мне все это нужно было, чтобы стать именно тем, что я есть сейчас. И Райкин это почувствовал и провел меня через то, через что необходимо было пройти актеру Аверину».

Котоматрица

— Правда, что тебя в школе девчонки побили за любвеобильность?

Максим (смеется): «Да… Сначала я крутил роман с одной девочкой, потом с другой, затем с третьей… и в какой-то момент они решили выяснить, кому из них я больше симпатизирую. На что я ответил, радостно улыбаясь: „Ой, девчонки, вы мне все так нравитесь!“ От них всех мне и попало».

— Не зря про тебя говорят: «У него улыбка Чеширского Кота, внешне он похож на кота, и вообще он кот по своему существу!»

Максим: «А я и по гороскопу Кот! (Смеется.) Я действительно кот, но при этом преданный как собака. Если я привязываюсь к человеку, то утопаю в своей привязанности. Я однажды и Граньке написал: „Да, жизнь проходит; а что мы есть — наш близкий круг“. Ведь на самом деле мы — это те, кто с нами рядом. И в этом плане я счастлив. У меня есть близкие люди, есть любовь, есть моя профессия. И между всем этим я никогда не проводил границ: вот это у меня на первом месте, а это — на втором. Потому что все это я и есть. Да и как можно сказать любимому человеку: „Знаешь, для меня профессия важнее, чем наши отношения“. В этот момент ты уничтожаешь чувство, и если бы так сказали мне, я с таким человеком тут же порвал бы».

— А ты со всеми своими женщинами впоследствии оставался в хороших отношениях?

Максим: «Со многими я и до сих пор общаюсь. Как удается? А я никого не предавал. Мы просто оба понимали, что плыть вместе дальше не можем. Знаешь, первый раз я хотел жениться по окончании школы. Девушка была младше на год. И даже наши родители согласились на этот брак. Но я поступил в институт, и вот тут мы вдруг стали не совпадать. У меня своя жизнь, у нее своя. Не было никаких скандалов, мы просто расплылись в разные стороны. Сейчас у нее все прекрасно, двое чудных деточек. Мы общаемся».

— Психологи говорят, что создавать семью нужно в зрелом возрасте, потому что у молодых людей часто меняется мировоззрение.

Максим: «Конечно, ведь по мере взросления мы все более познаем другую жизнь. И не забывай, что когда для человека открывается еще и сексуальная ее сторона, то сознание вообще порой кардинально меняется. Я знаю немало женщин, познавших радость сексуальной жизни и изменившихся после этого очень сильно».

— А как быть с твоим утверждением, что секс и любовь — разные понятия?

Максим: «Но это действительно разные понятия! Что бы мы ни говорили, но природа, инстинкты берут верх над разумом и порой — над чувствами. Есть люди, владеющие собой, например монахи, давшие обет безбрачия. Но, по-моему, это все же насилие над природой. А есть и такие истории: люди живут несколько лет в браке, а потом их сексуальное влечение друг к другу уходит. Начинаются измены. Я это понимаю. Другой вопрос, что все нужно делать так, чтобы никому не было больно».

— Твой ответ наводит на мысль, что верность — не твое амплуа.

Максим: «Давай лучше закроем эту тему, потому что мы с тобой углубляемся в научную психологию и сексологию. Я не знаю, как относиться к измене. Я знаю только одно — природу обмануть невозможно. Если ты в одном месте пытаешься перед ней устоять, она ударит по тебе в другом. Отсюда — раздражение, недовольные лица по утрам. А человек должен жить в гармонии. Я достиг этого состояния к тридцати годам и, слава богу, нахожусь в нем и поныне. И очень хочу, чтобы окружающим в этом плане повезло так же, как и мне».