— Влад, кто вас так воспитал, что вы настолько внимательно относитесь к женщинам, к женской красоте?

— Конечно, это произошло не без участия родителей. Но, думаю, в первую очередь это генетика, а уже во вторую — воспитание. В нашей семье потрясающе относился к женщинам дедушка, у меня очень галантный папа. Потом, я все-таки родился в Баку, а на Кавказе мальчиков с детства учат, что женщина — это самое дорогое и к ней нужно относиться уважительно.

— В детстве вы достаточно долго занимались балетом — можно сказать, не мужское занятие.

— Совсем не мужское.

— Вас отдали туда родители или это было ваше желание?

— Танцевал я с детства. Как говорит моя мама, сначала я начал танцевать, потом — ходить. Когда она обратила внимание, что ни на игрушки, ни на конфеты я не реагировал так, как на музыку, и уже в семь месяцев, лежа в кроватке, извивался и пускался в пляс, она подумала, что нужно будет обязательно отдать меня на танцы. И посчитала, что хореография — тот вид искусства, который научит меня танцевать и привьет культуру. Другое дело, что это были совсем не те танцы, которые мне нравились.

— Мне кажется, для балета у вас очень подходящие внешние данные.

— Нет. Как выяснилось в хореографическом училище, у меня очень много минусов для балетного танцора. Во-первых, я очень высокий, во-вторых, у меня очень большой размер ноги. У меня уже в шестом классе были проблемы с балетками, потому что найти их на мою ногу было сложно.

— Тем не менее вы отдали балету семь лет.

— Да, семь лет — это очень долго. Но я решил осознанно с этим расстаться, когда уже четко понял, что у меня это получается на твердые «три с плюсом» и первым в балете я не стану никогда — солиста Большого театра из меня не получится. А быть вторым или третьим я не привык.

— И вам пришла в голову идея заняться парикмахерским искусством. Что тоже непростое и на первый взгляд не очень мужское занятие.

— У моего старшего брата была подруга, одноклассница, которая работала парикмахером. Я много с нею общался — видел, как она дома стрижет, красит, мне это было очень интересно, и я ей все время что-то подсказывал. Однажды она пригласила меня в салон, и я приезжал ей помогать. И когда встал вопрос выбора профессии, я подумал, что неплохо чувствую цвета и нужно попробовать. К тому же в советские времена это была престижная работа — тогда парикмахеры очень хорошо зарабатывали. Помимо этого я ремонтировал телевизоры, чинил газовые плиты, но посчитал, что нужно все же связать свою жизнь с чем-то прекрасным.

— Как отнеслись к этому выбору родители?

— На тот момент у нас были серьезные проблемы в отношениях с мамой. У меня был переходный возраст, и я не то чтобы плохо поддавался воспитанию, а просто слушал и делал все по-своему. Когда я решил уйти из хореографического училища, мама была на меня сильно обижена. Она вложила в меня всю свою жизнь, пыталась сделать балетного танцора, а я наступил на ее желание и поступил по-своему. Поэтому, когда пришел момент выбора профессии и устройства в колледж, она пустила все на самотек, сказав: «Раз ты такой самостоятельный, то и делай все сам». И я сам собрал документы, поехал в училище, бился на конкурсе, где было три человека на место, и когда 31 августа она меня спросила: «Ну что, оболтус, чем ты собираешься заниматься дальше?» — я сказал, что завтра иду учиться в училище на стилиста-парикмахера. Мама была очень удивлена, потому что я ей еще раз доказал, что могу принимать решения сам. Но я все равно говорю ей спасибо за хореографическое училище, потому что там нам привили любовь к искусству, музыке и хорошие манеры, которым я бы не научился нигде.

— Когда вы уже стали студентом парикмахерского колледжа, на ком пробовали свои силы?

— Первой была тетя, мамина старшая сестра, и друзья моего брата, которые ходили ко мне, чтобы не платить денег за стрижку, а я их кромсал. Как и все, я экспериментировал в первую очередь на родственниках, и один раз моя тетя даже осталась без волос, когда я неправильно намешал краску и передержал ее. Но она на меня не обиделась и только сказала: «Ничего, учись». Потом, когда моя мама стала приходить на работу с разными стрижками, к ней начали обращаться ее подруги: «Таня, попроси Влада, пусть он и нас подстрижет». И приходили ко мне с конфетами, вареньем и тому подобным, что в наши голодные времена меня очень радовало. А потом, когда я уже стал работать в салоне, я начал зарабатывать деньги.

— Ваша несклонность к полноте природная или вы за этим тщательно следите?

— Я следил за этим всегда. У меня, например, не тоненькая мама, женщина с формами. Папа — стройный и высокий, но, как многие мужчины, обладает животом. Телосложение у меня скорее в папу. Но, смотря на него, я понимаю, что нужно иногда себя останавливать. Я вообще не очень люблю есть. Я живу, когда я голодный. Поэтому мне неинтересно пребывать в сытом состоянии — оно меня усыпляет. Для меня еда — как снотворное.

— Сколько времени у вас уходит на составление собственного гардероба?

— Я одеваюсь за 15—20 минут. Сложность составляет то, что у меня очень много вещей. Но я всегда ориентируюсь на интуицию. Главное — определить, как я сегодня хочу выглядеть: спортивно или элегантно. Хочу я быть в кедах, джинсах и яркой майке или в классических брюках и элегантной обуви. А может быть, я сегодня стану революционером и попробую сочетать спортивную одежду с классической, что я тоже часто делаю.

— Предпочитаете вещи известных марок или можете себе позволить ходить по демократичным магазинам?

— Сейчас мой гардероб на 70% состоит из дорогих, люксовых марок и на 30% из масс-маркета, который могут позволить себе все. Я не пренебрегаю недорогой одеждой и считаю, что выглядеть модно и красиво можно, только если ты умеешь сочетать дорогую одежду с недорогой. Одеваясь только в дорогую одежду, ты расслабляешься и перестаешь думать: за тебя все делает бренд. И как приятно получать комплименты, когда тебе говорят: «Ты роскошно выглядишь!» А ты знаешь, что на тебе майка за 500 рублей.

— Я не спросила, кто ваши родители, кем они работают?

— В нашей семье все железнодорожники, настоящая династия — и дедушки, и прадедушки. Папа — почетный железнодорожник, машинист с 45-летним стажем. Мама раньше работала в Баку в химической лаборатории при железной дороге, тестировала топливо. А сейчас уже 8 лет работает старшей сестрой-хозяйкой в ЦКБ железной дороги в Москве. Родители живут в Москве уже десять лет.

— Как они сейчас относятся к вашей телевизионной деятельности?

— Папа очень счастлив, что сын прославляет его фамилию, относится к этому очень хорошо. Мама первое время переживала, боялась, что я испорчусь, стану звездой. Но ее опасения не оправдались. Сейчас она работает в женском коллективе, все коллеги знают, что ее сын работает на телевидении, и делают ей комплименты: «Таня, какого сына ты воспитала, какой он у тебя молодец!» Она мне иногда об этом рассказывает, и мы вместе смеемся.

— Вы подсчитывали, сколько героинь уже успели преобразить в «Женской форме»?

— Программа выходит больше двух лет, значит, через нее прошли сто с небольшим героинь, многих из которых я хорошо помню.

— Бывает, что вы очень стараетесь, но героиня все равно остается недовольна вашим выбором одежды?

— Без ошибок не бывает ни у кого. Но моя задача все же не переодеть героиню, а убедить, что она должна стать смелее. Я — двигатель. И пытаюсь вместе с нею понять: почему она не хочет надеть эти брюки, почему считает, что они ей не идут. И после ее аргументов «против» привожу свои очень весомые «за». И героиня начинает ко мне прислушиваться. А дальше она уже сама смотрит на себя в зеркало другими глазами. Увидев себя один раз в другом облике, она больше не пойдет в магазине к прилавку с серой одеждой, а выберет то, что интереснее.

— Если вы ходите по улицам, то наверняка заметили, что ситуация с модой у нас меняется в лучшую сторону.

— И очень серьезно меняется.

— Вот только представители старшего поколения пока все-таки эти изменения воспринимают с трудом.

— К старшему поколению нужно относиться как к памятникам архитектуры. Мы можем считать это пережитками прошлого, но если деревянный домик стоит в центре города, значит, зачем-то его сохранили. И это нужно уважать. Ломать — самое ужасное, что может быть в жизни. Людям должно быть комфортно. Они к этому привыкли, в этом жили, в этом чувствуют себя хорошо, и слава богу. Но и взрослое поколение начинает меняться. Потому что по телевизору сейчас активно пропагандируют красоту и уход за собой.

— Как вы думаете, от чего зависит у человека наличие вкуса? Кому-то дано сочетать цвета, а кто-то не видит, что с чем носить.

— Наверное, это как слух — он либо есть, либо нет. Если его нет, лучше прибегать к классике. Цветовые гаммы, которые работают на протяжении ста лет — черное с белым, коричневое с бежевым и так далее. Это беспроигрышный вариант. Но вкус можно развить — смотреть модные журналы, телевизор. Можно найти звезду, которая нравится, и пытаться ориентироваться на нее. Но перед этим обязательно почитать, что говорят об этой звезде профессионалы. Даже звезды могут ошибаться.

— Вам только 38 лет, но уже — свой салон, карьера на телевидении, имя. Есть куда двигаться дальше?

— Конечно, есть. Сейчас у меня открывается второй салон, думаю, в следующем году будет третий. Да и на телевидении мне еще есть к чему стремиться. Потом, как любому человеку, который попадает на ТВ, мне хочется сниматься в кино. И думаю, что у меня это получится.